платья слегка приподнялся.
— Ага… — лениво отозвалась я. Тут как против ветра плевать. Все равно испачкаешься.
Вечер проходил в попытках Наташи влезть в мужской разговор, за что ее уже несколько раз отшивали, но она смотрела на меня и все равно перла напролом. Я мило улыбалась, а после ужина, чтобы не видеть эту покрасневшую физиономию, решила помочь убрать со стола. Я загружала посудомоечную машину, когда Костя зашёл в кухню и принёс партию бокалов.
— Так, Лер, подвинься… — попросил он, и я быстро убрав руки от посуды, скользнула вдоль столешницы. Костя расставил бокалы, но поворачиваясь, задел стопку тарелок, которую я не успела убрать. Она качнулась, и я по инерции дернулась и перехватила ее сбоку. Костя решил, что он тоже успевал и схватил с другого края.
Я усмехнулась.
Костя хмыкнул.
А Альберт холодно произнес от двери:
— Кость, от жены моей отойди…
Костя усмехнулся и разжал пальцы. Я осталась держать тарелки и посмотрела на Альберта через плечо, говоря взглядом, что надеюсь он понял намёк.
— Твою жену держать и лучше в парандже, — хохотнул Костя, подмигивая мне, чтобы я оценила шутку. — Украдут, Берт. Ой, украдут…
Альберт стиснул кулаки и вскинул бровь.
— Так и так держу, а паранджа… — протянул муж, сдирая с меня кожу одним взглядом.
— В ней только всю красоту прятать, Берт… — Костя подошёл к моему мужу и хлопнул его по плечу. На разговоры подтянулись Настя с Наташей и тут муж бывшей подруги протянул: — А Валерия самое настоящее украшение сегодняшнего вечера…
Настю перекосило, причём так сильно, что заискивающая улыбочка не смогла спасти положение. А Наташа в это время прошлась по мне взглядом и посмурнела. Я наклонилась к посудомойке и убрала тарелки. Я почти ощущала осуждение, которое исходило от девушек при виде моей обтянутой платьем задницы.
Сучки.
Вечер близился к завершению, и я как-то между делом обратилась к Косте:
— Константин, слушай, у вас ведь госпредприятие? — Костя кивнул и отставил бокал. — Наверно у вас и всякие профсоюзы есть.
— Да конечно, мы в него с каждой зарплаты отчисляем часть денег, что-то по штуке с сотрудника, — признался Константин.
— А вам профсоюз путевки детям в лагеря и на базы отдыха даёт? — уточнила я под непонимающим взглядом Альберта, но Костя кивнул, и я приободрившись, стрельнула глазами. — А можно к тебе моя подружка обратится?
Я спросила это тем голосом, которым обычно просят купить машинку у сильного и властного мужика. Ещё и взглянула из-под ресниц на Константина.
Настя уронила бокал.
Все переключились на неё, но я, словно бы не заметив ее злого взгляда, продолжила:
— Знаешь, она мать одиночка, работает у меня в салоне и вот все хотела отправить сына в лагерь. А у вас же можно с сотрудниками договориться, чтобы по чьей-то путевки съездить?
Костя кивнул и следом предложил:
— Я сам свою путевку и отдам. Они же у нас не на ребенка, а на детей. Оформим как племянника…
— Костя… — протянула Настя, вытирая салфеткой с пола сок. — А ты со мной это не хочешь обсудить?
— Ну со мной Альберт тоже не обсуждал, когда решил Наташе бумаги какие-то подписать, поэтому ты не переживай. Тебя это не коснется. Я просто Наде дам телефон Кости и все…
Меня хотели придушить.
Я прямо по взгляду поняла, как Настя, обмотав меня полотенцем, затягивает его на моей шее. Но ничего. Пусть почувствует как это быть в моей шкуре.
— Да, без проблем, Лер, — прервал нашу зрительную дуэль Костя, и через полчаса мы стали собираться домой. Наташа порывалась уехать с нами, но Альберт признался, что мы сами на такси и Наталья скисла, а я, обняв Костика, от души поблагодарила:
— Спасибо за чудесный вечер, Кость… — сказала я под испепеляющим взглядом мужа. Костя улыбнулся и повторил:
— Ты была украшением этого вечера. Приезжайте ещё.
Альберт кашлянул и, коротко попрощавшись, чуть ли не вынес меня из квартиры.
— Приезжайте ещё, — передразнил Альберт в машине и тяжело задышал. — Он бы тебя ещё на столе разложил!
От Альберта исходило столько злости и неконтролируемой ненависти, что я просто умильно улыбалась, доведя мужа кажется до истерики.
— Ты преувеличиваешь, — отмахнулась я, не обращая внимания на нервное, неровное дыхание супруга. — Костя просто дружелюбный.
— Я заметил! — зарычал Альберт и таксист вздрогнул. Даже притормозил. — Главное украшение вечера. Пусть в свою лохудру столько же бабла вольет и она тоже станет украшением!
— Вообще-то ты не оплачиваешь мой внешний вид, — заметила я едко. Не то чтобы Альберт не желал этого, я скорее не любила. Мне казалось как-то унизительно ходить и просить деньги на парикмахера, массажиста. Мне проще было всегда заработать самой.
— Вообще-то я не против бы был! — рявкнул Альберт и засунул руки в карманы пальто.
— Ну так бесцельно бы дал хоть раз денег, — предложила я. Альберт задышал ещё сильнее. Его бесило чужое внимание к своей собственности. А он именно собственностью меня и считал, потому что в другом случае не предложил бы унизительный и отвратительный в своём проявлении открытый брак. Альберт просто в лицо мне плюнул в тот момент, когда заговорил об этом и теперь пока я из него его душу не вытряхну, не успокоюсь.
— А что это ты такая покладистая? — встрепенутся Альберт слегка разворачиваясь ко мне. Весь воздух в салоне авто казалось накалился и стал пахнуть бергамотом.
— Ничего, просто констатирую факты, — лениво отозвалась я, в душе ощущая просто упоительное наслаждение вечером. У меня даже кашель вроде бы стал мягче и нос почти не чесался.
— Просто? — переспросил Альберт, придвигаясь ко мне. Я постава поперёк свою маленькую сумочку, сохраняя между нами расстояние хотя бы в двадцать сантиметров. — А может быть ты просто уже того с Костиком?
Я округлила глаза.
Сложила руки на груди.
— Не знаю даже, но наверно попробую, — отозвалась я, припоминая слова про Наташу, которые мне сказал Альберт в тот вечер. — Он весёлый, умный, милый. И к тому же…
Я задержала дыхание.
Повернулась к мужу.
И глядя в глаза. произнесла нараспев:
— Я хочу влюбиться.
Альберт весь окаменел. Его лицо замерло и ни один мускул
