– Никогда не нравилось. Единственный Марк был в школе, да что в школе – в городе.
– А я знаю, как тебя мама звала! Марик-комарик!
– Ага, кошмарик! Она и придумала. Отец говорил: скажи спасибо, что Винсентом не назвала – в честь Ван Гога или Амедео, как Модильяни.
– Амедео! – ахнула Лида. – Мне нравится – Амедео! Так эротично звучит! Давай я тебя так буду звать, а?
– Только попробуй! – А сам незаметно ото всех погладил ее по бедру, обтянутому узким платьем.
Застолье развернулось в небольшом ресторанчике: столы ломились от угощений, музыка оглушала, тамада разливался соловьем, то и дело кричали «Горько!», Лида слегка захмелела и ревниво смотрела, как Марк отплясывает с какой-то теткой в ярко-розовом платье не по возрасту.
– Пойдем потанцуем? – Марк смотрел на Лиду смеющимися глазами – заметил ее надутый вид.
– Я не танцую. Не умею.
– Как это?! Да ладно тебе!
– Так. Я ни разу в жизни не танцевала.
– А я тебя научу! Это же очень просто.
– Марк, отстань! Я стесняюсь.
– Да ты посмотри – все пьяные, кого стесняться-то?
И Лида сбежала от него в туалет – вот пристал! Но когда вышла, оказалось, Марк ждет ее в пустом соседнем зале – стоит у окна с сигаретой. Увидев Лиду, загасил сигарету и быстро подошел:
– Ну вот, тут никого нет, музыку слышно – давай!
– Марк, перестань. Я не буду.
Но он решительно обнял Лиду за талию и положил ее руку себе на плечо:
– Это не сложнее, чем секс. Просто отдайся! – и засмеялся, увидев, какие глаза стали у Лиды. – Музыке отдайся, глупенькая! Слушай музыку и доверься мне.
– О господи! Я тебе все ноги отдавлю!
– Я переживу. Не думай о ногах, вообще не думай! Впусти музыку в себя, и все получится.
– Ничего у меня не получится…
– Смотри мне в глаза и ничего не бойся!
Лида нервно улыбнулась – у нее не было сил сопротивляться. Сначала она спотыкалась, но потом поймала волну и поплыла, каким-то чудом попадая в такт движениям Марка, а он делал с ней что хотел: то вдруг куда-то вел – и она покорно шла за ним, то отталкивал, то привлекал к себе.
Это и правда похоже… на любовь! – думала Лида.
Танцуй со мной нежно…
Люби меня долго…
Танцуй со мной до конца любви…
Музыка закончилась, они застыли, обнимая друг друга. У Лиды горели щеки и сердце выскакивало из груди. Марк смотрел на нее так, словно хотел сказать что-то очень важное – и Лида знала, знала, что он собирается ей сказать, и сама готова была произнести то же самое; и вся их жизнь должна была измениться после того, как прозвучат эти слова, – измениться навсегда, и…
И тут зазвонил мобильник у него в кармане.
Они замерли, глядя друг другу в глаза, а потом Марк, чертыхнувшись, вытащил телефон. Лида вдруг испугалась: звонить могли только из Трубежа!
– Что? Что-то случилось? С Илькой?
– У мамы приступ. Наташка вызвала «Скорую». Мне надо вернуться. Ты…
– Марк, ты что?! Я с тобой!
За всю сумасшедшую дорогу до Трубежа – пока они ловили такси, упрашивали проводника в дальнем скором поезде, бежали бегом – Марк не сказал ни единого слова. К их приезду все уже слегка утряслось – Ольга Аркадьевна выглядела бледной, но улыбалась:
– Ну и зачем вы примчались? Ничего страшного не произошло, со мной все в порядке! Марик, не смотри на меня так, я прекрасно себя чувствую!
– Мама…
Марк покачал головой и пошел звонить врачу. Наташка сказала, что «Скорая» хотела забрать в больницу Ольгу Аркадьевну, но та отказалась наотрез. Бригада пробыла у Шохиных минут сорок, пока состояние Ольги Аркадьевны не стабилизировалось. Теперь Марк хотел договориться о посещениях медсестры, которая ставила бы капельницу и делала уколы.
Лида присела рядом с постелью Ольги Аркадьевны и взяла ее холодную руку:
– Почему вы не захотели в больницу, дорогая? Марк так переживает!
– Ах, девочка, дома и стены помогают. Мне там не понравилось зимой. Ничего, обойдется. Все будет хорошо.
Но обходилось плохо, судя по той мрачности, в какой пребывал Марк. Опять между ними наросла ледяная стена, и Лида не знала, как ее растопить. От вопросов Марк отмахивался, от утешений ускользал. Лиде было так больно – она же искренне ему сочувствовала! Она же… Она же опять размечталась – тогда, в ресторане, во время танца! И почти поверила, что…
Выходит, опять все выдумала. И ничего из того, что мерещилось ей под звуки музыки, вовсе и нет на самом деле. А через пару дней, возвращаясь «из города» вместе с Илькой – Лида ездила на почту, где был Интернет, – она увидела на троллейбусной остановке Марка с Александрой и не поверила своим глазам: они сидели рядом и разговаривали, Александра смотрела на Марка очень нежно, держала его за руку, а потом… поцеловала в щеку!
Лида увидела их еще из окна троллейбуса, а когда вышла, то постояла некоторое время, глядя на ничего вокруг себя не замечающую парочку на другой стороне улицы – что же это такое?! Значит, только ей, Лиде, нельзя утешать Марка?! А Сашке можно?! «Ну, и что ты расстроилась? – сказала она себе. – Ты же всегда знала: твое место десятое. Меньше мечтать надо. Смотри на вещи трезво – ты Марку никто. Только сын держит Марка около тебя. Только сын». Но ночью Марк пришел к ней.
– Я сплю, – мрачно сказала Лида.
– Артемида, пожалуйста! Я прошу тебя.
И Лида, вздохнув, подвинулась к стенке. Ей хотелось плакать: «Опять, опять я ему поддаюсь!» Марк обнял ее и зашептал в ухо:
– Я знаю, ты нас видела! Это не специально, она случайно зашла, я пошел проводить, и мы разговорились. Артемида, ну мы же с ней давние друзья. Просто друзья, больше ничего. Не обижайся, ладно? А то мне и так хреново.
– А я тебе не друг, что ли? От меня ты шарахаешься!
– Ну, прости! Я просто очень сильно переживаю. Поэтому был к тебе невнимателен, да? Прости…
– Да не надо мне никакого особенного внимания! Просто поговорить-то можно? Объяснить! И вы с ней не просто разговаривали, я видела! Она тебя… утешала…
– Утешить меня можешь только ты… ты одна… никто, кроме тебя…
– Врешь ты все! – Лида не хотела так просто сдаваться.
– Правда! Ну, давай, поцелуй меня…
– Даже и не знаю.
– Пожалуйста! Ты же целуешься лучше всех на свете, ты такая мастерица…
– Неужели лучше, чем Александра? – мысль о том, что за всю свою жизнь Марк наверняка перецеловал целую сотню девушек, вдруг почему-то ее возбудила. Марк рассмеялся:
– А я не знаю! Я с ней не целовался!
– Неправда! Что, никогда?! Ты еще расскажи, что ты с ней и не спал!
– Артемида! Честное слово: и не спал, и не целовался. Ну, в щеку. Руки целовал. Все.
