– Нам ее будет не хватать, Доуб.
– Я же буду чувствовать себя хорошо, – ответил Дин ни на кого не глядя. – По Флоре Ли я не стану скучать. Она мне не мама. Я бы узнал свою мать сразу же, как увидел. Но это не она.
– Что заставляет тебя говорить так, Дин? – спросил Доуб.
– От нее пахло так же, как от моего отца. Моя мама пахла совсем по-другому. От нее пахло свежим бельем.
Шарлин знала, что по-своему Дин был прав. Их мама на самом деле всегда очень вкусно пахла. Она тоже это помнила. Мама часто мылась, мыла волосы, стирала одежду. Шарлин помнила, как расчесывала матери волосы после того, как она их мыла. Казалось, она занималась этими часами. Мама даже начинала кемарить, пока Шарлин ее расчесывала.
– Нет, – сказал Дин. – Я рад, что Флора Ли ушла. Теперь я вновь могу вспомнить свою маму. Это лучше, чем каждый день видеть Флору Ли. – Он встал и все четыре собаки помчались за ним. – Я пойду повторю с ними один трюк, если хорошо получится, я вернусь и покажу его вам. В трюке участвуют все четыре собаки. Когда будут готовы ребрышки, Доуб? – улыбнулся Дин. – Кажется, я могу съесть полтора теленка.
– Ты еще сможешь наиграться с собаками. Но хот-доги уже готовы. Возьми. Тогда ты еще сможешь продержаться.
Доуб и Шарлин наблюдали за уходящим Дином – он бросал хот-дог собакам, а те прыгали вокруг, стараясь схватить кусочки на лету.
– Я удивляюсь, Доуб, почему он так сказал. Мне кажется, большинство людей понимают многие вещи совершенно правильно. Но мне страшно за Флору Ли. Можем мы что-нибудь сделать?
– Шарлин, я пришел сюда, чтобы сказать тебе несколько прописных истин, хотя, может быть, ты и не захочешь их слушать.
Шарлин молча смотрела на него, потом вздохнула, но ничего не сказала.
– Шарлин, – продолжал Доуб, – твоя мама, которая вовсе тебе не мама, обычная шлюха, и может быть, даже хуже.
Шарлин вздрогнула, но продолжала слушать, не двигаясь с места. На глазах у нее показались слезы и медленно поползли по щекам.
– Я говорю это не для того, чтобы сделать тебе больно. Я говорю это для того, чтобы промыть зараженную рану. Я знаю, что тебе сейчас больно, но ты должна все знать.
– Неужели ты думаешь, я не знала? – тихо спросила Шарлин. Пристыженный Доуб отвел глаза. Он недооценил ее.
– Я должен был убедиться в том, что ты все знаешь. Потому что Флора Ли ушла и никогда больше не вернется. О ней позаботятся. Настолько, насколько это возможно. И в конце концов, кто-нибудь положит конец ее жизни. Если она сама ей не положит конец. И ничего нельзя поделать, Шарлин, чтобы изменить это! Ничего!
– Я это тоже знаю, – сказала Шарлин. – Я видела, как умирает мой отец. Это длилось годами. Но мама – Флора Ли – может быть, она мне и не родственница, но она хорошо ко мне относилась. И она – член моей семьи.
– Семья не достается в наследство, девочка, это общность, объединяющая любящих людей.
Шарлин подумала над этим некоторое время, наблюдая, как поджаривались на гриле ребрышки.
– Я хотела быть хорошей дочерью, – сказала она, – может быть, если бы я старалась больше, она бы не…
– Разве кто-нибудь может быть хорошей дочерью для плохой матери? – прервал Доуб.
Они замолчали.
– Я скажу тебе одну забавную вещь, – продолжала Шарлин. – Мне кажется, что я рано потеряла мать. Вместо настоящей матери мне досталась Флора Ли. Она была хорошей мачехой, Доуб. Она была честной, всегда обращалась со мной как со своей родной дочерью. Никогда не делала различия между мной и Дином. Я никогда не винила ее в том, что она ушла. Иначе отец убил бы ее. Но мне очень не доставало ее все прошедшие годы. Наконец мы нашли ее. И вот, что забавно: я еще больше стала тосковать по маме после того, как она появилась здесь, в Лос-Анджелесе. Как будто я потеряла не только мать, но и добрые воспоминания о матери.
– Я знаю, как это бывает, Шарлин, – сказал Доуб. – Когда-то я был женат. – Закашлявшись от дыма, он отошел от жаровни, – Шарлин, я хочу дать тебе это.
Он отдал ей ключ. – Что это?
Ключ от сейфа в Калифорнийском центральном банке. В нем хранятся важные документы. Документы твоей матери. Я хочу, чтобы ты хранила этот ключ. Однажды ты сможешь поехать и посмотреть на них.
В доме зазвонил телефон.
– Я пойду подниму трубку, – крикнул им Дин, и вскоре пришел с переносным телефоном и передал его Шарлин. – Это мистер Ортис, – сказал он.
Дин отвечал на телефонные звонки, чтобы уберечь Шарлин от грязных предложений.
– Да, мистер Ортис. Что вы делаете, неужели в воскресенье днем вы работаете? – Шарлин знала, однако, что мистер Ортис всегда работал и всегда звонил ей, чтобы предложить новую работу. Шарлин слушала его возбужденный голос.
– Я не занимаюсь этим больше, – сказала она. – Я больше не записываю альбомов. Я не хочу петь, чтобы вы мне ни говорили. Нет, нет, и еще раз нет.
Она повесила трубку.
Доуб удивленно поднял бровь, услышав, как девушка повысила голос на мистера Ортиса.
– Шарлин, у тебя проблемы? Ты так говорила, как будто у тебя какие-то проблемы. – Он улыбнулся глазами, от них побежали морщинки. – Ведь ты такая важная персона.
– Как хорошо, Доуб, что ты знаешь меня. Иногда мне кажется, что я начинаю в этом сомневаться. Но потом я смотрю на тебя, на Дина и понимаю, что я обыкновенный человек.
– Но ты человек, который к тому же еще и поет!
– Доуб, я не шучу, я не умею петь.
– Ты смогла бы обмануть меня, но я слышал твою запись. Они проигрывают ее по радио с утра до вечера. Шарлин, милая, ты умеешь петь.
– В том-то и дело, Доуб. Эти записи совсем не похожи на мое пение. Сай говорит, что благодаря технике любой голос при записи могут сделать каким угодно. То есть, ты поешь, как всегда, а они с помощью своих штучек заставляют его звучать совсем по-другому. Но мне кажется, что они пригласили какую-то другую девушку. Кого-то, кто умеет петь, но не пользуется моим успехом. Но ведь это нечестно?
Доуб усмехнулся, потом взглянул на ее обеспокоенное лицо и покачал головой. Он снял ребрышки с гриля.
– Ты слушаешь все эти дурацкие разговоры? Не стоит.
– Мисс Айронз?
Если бы Эйприл еще раз сегодня услышала свое имя, она перерезала бы глотку тому, кто его произнес. Она ответила стюарду, не отрываясь от записей.
– Что?
– Капитан попросил передать вам, что мы приземляемся в Окленде через пятнадцать минут. Я могу быть чем-нибудь вам полезен?
– Нет, – резко ответила Эйприл. – Позаботьтесь, чтобы меня ждала моя машина.
– Я всегда заказываю ее заранее. Она будет ждать вас у трапа. Эйприл подала знак стюарду, что он свободен. Потом сделала еще несколько записей и закрыла свою записную книжку в кожаном переплете. Она оглядела салон «сессны», увидела еще одну женщину и обратилась к ней. Женщина сразу откликнулась и подошла к ней.
