С трудом найдя в себе силы, Кэсси вырвала руку и отошла в угол комнаты. Ноги отказывались держать ее, ярость сковывала движения. Каков подлец! Схватив телефонную трубку, она вызвала такси.
— Я отвезу тебя, — хрипло сказал Федерико. — И вот еще что, в тот вечер, когда мы встретились, я не знал, кто ты. Только утром, случайно взглянув на твои водительские права, все понял. Иначе бы я просто не допустил близости между нами. Поверь, сейчас я откровенен как никогда.
— Подлый лицемер! — взорвалась Кэсси. — Я не верю ни одному твоему слову! Ты с первого дня все знал и начал охоту за мной, как за раненым зверем.
— Неправда! Если бы я мог вернуться в прошлое, то не поступил бы так с тобой. Ты просто околдовала меня, и сейчас, как ни странно это звучит, мне больно вдвойне.
Но Кэсси не слушала Федерико. Ее сердечная боль наверняка была сильнее его. Она подхватила саквояж и быстро спустилась в холл, чувствуя каждой клеткой своего существа, что он провожает ее осуждающим взглядом. Кэсси жаждала попасть домой, хотя, что будет там делать, сама не знала.
Федерико догнал ее, когда она уже садилась в машину.
— Кэсси, подожди!
— Ты и твой брат — жестокие, надменные, лживые крысы! У вас была на редкость замечательная семья. Теперь меня уже ничто не удивляет. — Она села в такси, и машина рванула вперед.
Федерико побледнел и отшатнулся, будто его ударили. А потом долго стоял, глядя в темноту. Все получилось именно так, как хотели они с Глорией. Еще совсем недавно мысль швырнуть Кэсси всю правду в лицо и увидеть ее поражение почти опьяняла его, представлялась игрой, которая стоит свеч. Но облегчения и радости оттого, что виновница их несчастья наказана, он почему-то не испытывал. Ощущения были крайне неприятные. Федерико переполняла бессильная ярость оттого, что он не может избавиться от странного чувства горечи и потери.
Очутившись в безопасности своей квартирки, Кэсси бросилась на постель как была, не заботясь о своем платье. Какое-то время она лежала неподвижно, не в силах думать ни о чем. После чудовищного напряжения наступила реакция, и ее затрясло как в ознобе. Случилось то, что должно было случиться. Но если бы Федерико не открылся ей, то она продолжала бы и дальше пребывать в блаженном неведении относительно его истинных чувств к ней.
Кэсси попробовала встать. Но, поняв, что не в силах подняться, укрылась одеялом, свернулась клубочком и провалилась в тяжелый беспокойный сон.
Когда она проснулась, за окном чуть брезжил рассвет. Тут же вспомнились события прошедшего вечера, лишая желания вставать. Эти выходные должны были быть мирными и счастливыми. Но все пошло кувырком как в дурном сне. Судьба опять сыграла с ней злую шутку. В своей отчаянной жажде любви она позабыла о рассудке, позволив завладеть душой и сердцем человеку, неспособному и не желающему любить никого, кроме себя.
Кэсси почувствовала, как на глаза набегают слезы, но попыталась сохранить спокойствие. Нужно быть сильной — ради ребенка, да и ради себя самой. Теперь, более чем когда-либо, она будет охранять его. Федерико для нее потерян навсегда, но он сделал ей бесценный подарок.
— Нам будет хорошо и без него, малыш, — пробормотала она. — Я обещаю.
Неважно, что для этого потребуется, но она была полна решимости сдержать обещание во что бы то ни стало. Возможно, поэтому она подсознательно так хотела этого ребенка, частичку Федерико, чтобы лелеять его всю жизнь.
Кэсси медленно села в постели. Господи, до чего же изболелась душа! Конечно, со временем раны затянутся. Но шрамы останутся навсегда. А уж впредь она ни за что и никогда не поддастся искушению ступить на зыбкую почву, где властвуют чувства. Отныне она станет во всем руководствоваться рассудком. Всегда и везде только строгий расчет и планирование, принятие трезвых, тщательно взвешенных решений.
Поняв, что больше не в состоянии думать об одном и том же, Кэсси встала, умылась и нанесла немного увлажняющего крема на лицо. Затем переоделась и, почувствовав легкое головокружение, снова легла на диван, пытаясь отогнать грустные мысли. Взгляд ее упал на книгу, которую она купила на днях. Идея оказалась не из лучших. Это был любовный роман, и Кэсси, прочитав первую главу, поддалась искушению и пролистала книгу до последней страницы. Как и следовало ожидать, все заканчивается хорошо.
В приступе вполне понятной ярости она швырнула ее в другой конец комнаты и откинулась на подушки, скрестив руки на груди. Федерико по-прежнему занимал ее воображение. Но не тот Федерико, который с ненавистью и презрением смотрел на нее, а тот, каким он был с ней до злополучного вечера, — соблазняющим своим прикосновением, взглядом, шепотом, дарящим невыразимое наслаждение.
В полдень одиночество стало невыносимым, и Кэсси решила прогуляться. Пройдя по парку, она вышла к пляжу.
Высокие волны набегали на берег и растекались по песку, похожие на мыльную воду на кухонном полу. Их размеренный ритм и величие делали смешными ее проблемы. Кэсси пристально вглядывалась в едва различимую линию горизонта и думала об этой воде, преодолевающей тысячи миль, чтобы омыть другой берег. В голубом небе с комочками кипенно-белых облаков сияло солнце. Легкий ветерок, согретый солнечным теплом, приятно ерошил волосы. Это был один из тех дней, которые придавали Кэсси жизненных сил и радости. Вид океана всегда умиротворяюще действовал на нее. И впрямь она немного успокоилась, безысходная тоска отступила, подобно прошедшей болезни. Однако Кэсси знала, что та будет возвращаться вновь и вновь, потому что грусть и какая-то ноющая боль прочно поселились в душе.
Покинув пляж, она сразу же окунулась в шумную городскую суету. Здесь, в центре Майами, ключом била жизнь. Кэсси отправилась бродить по улицам, любуясь выставленными в витринах нарядами.
Остановившись перед витриной магазина детских вещей, она залюбовалась платьицами и комбинезончиками, представляя, как они будут выглядеть на ее ребенке. Горько улыбнувшись, Кэсси заставила себя пойти дальше и наскоро перекусила в кафе перед тем, как вернуться домой. Но щемящее чувство в груди не исчезало. Наоборот, вид каждого ребенка усиливал его. Когда беременная женщина села за столик неподалеку от нее, Кэсси положила руку себе на живот, стараясь вообразить, как будет выглядеть, когда тот станет таким же огромным. Ей вдруг безумно захотелось ощутить, как ребенок растет и шевелится внутри нее, как он появляется на свет.
Что бы, интересно, сказал Федерико, увидев ее с маленьким сыном на руках? Почему-то в данный момент она была уверена, что родится мальчик. Дерзкий, проницательный, нежный, сильный, как Федерико. Может быть, несмотря на его отношение к детям, он смог бы полюбить их малыша?..
