— Да что с тобой не так? — кричу я. — Почему я здесь? Почему ты мне не отвечаешь? Это несправедливо. Ты не можешь так просто забрать человека, не сказав, зачем. Она накинулась на меня, сказав, что я уродка, что я нахрен чокнутая и слабая. Почему она знает обо мне, а я нет? Это не твое проклятое право скрывать что-то от меня. Я не хочу быть здесь. Отпусти меня.
Он разворачивает меня, и я иду на шатающихся ногах. Открываю свой рот, собираясь снова говорить, и чувствую, как его ладони накрывают мое лицо. Чувствую тепло, которое излучают его пальцы на моих щеках. Все моё тело покалывает, и не могу понять, почему так чувствую себя в его присутствии. Я ненавижу его. Он нежно проводит пальцами по моим щекам, и осознаю, что плачу, повязка насквозь пропиталась влагой, и теперь слезы стекают по моим щекам.
Может, они правы; может я действительно слабая.
— Мастер! — до меня доносится крик охранника, ворвавшегося в комнату. Слышу, как что-то разбилось о пол и Уильям, стоящий позади, напрягается.
— Все нормально, — бормочет он. — Уходи.
— Да, сэр.
Я слышу звук закрывающейся двери, затем ощущаю, как Мастер Уильям ведет меня куда-то. Он усаживает меня на диван, удивительно, что не на свои колени. Присаживается рядом, я знаю это, так как чувствую, что диван прогибается в месте, где он пристроился.
— Одиннадцатая накинулась на тебя.
Это не вопрос - это скорее утверждение.
— Я делаю что-то не так, и меня наказывают. Она делает что-то не так и остается безнаказанной.
— Ошибаешься, frumusețe, её накажут.
— Ты позволил ей издеваться надо мной. Ты следил за этим, ты следил за всем, что мы делали, и ты позволил ей сделать это.
— Снова ошибаешься. Я следил за тем, как ты справляешься с этим.
— Она могла навредить мне, — огрызаюсь я, резко отодвигая свое тело подальше от него.
— Я никогда бы не позволил ей навредить тебе.
— Почему ты делаешь это для меня, — шепчу я, склонив голову.
— Ты должна верить мне, frumusețe.
— Скажи мне, почему мы другие, почему они зовут нас уродами.
— Они не зовут вас уродами. С Одиннадцатой, сказавшей это тебе, соответственно, разберутся.
— Почему я не могу видеть тебя?
Долгую минуту он не отвечает.
— Ты должна перестать расспрашивать меня, — говорит он, и я чувствую, что он встает. — Я понимаю, ты в замешательстве, но ты должна начать вести себя, как другие девушки, в противном случае я уже не буду так любезен с тобой, Тринадцатая.
— Это не моё имя! — вскрикиваю я. — А тебя едва можно назвать добрым!
— Тебе пора уходить, — сухо вставляет он.
— Бог накажет тебя.
— Делай, как тебе велено, Тринадцатая, — ворчливо отрезал он.
Чувствуя дрожь в губах, я встаю и позволяю ему подвести меня к двери. Я ощущаю мгновенную хватку охранника и бормотание Уильяма:
— Отведите Одиннадцатую в подвал и замените её Пятой.
— Да, сэр.
Прямо перед тем, как охранник увел меня, я тихо прошептала:
— Доверие — улица с двухсторонним движением.
Он издает какой-то странный хриплый звук, но я не поднимаю головы и позволяю охраннику увести меня оттуда.
Мне больше нечего сказать.
Уильям
— Как бы вы хотели наказать Одиннадцату, сэр?
Я смотрю на запись с камер наблюдения, и вижу, как Одиннадцатая постоянно запугивает Тринадцатую. Кто, как не она, должна хорошенько ответить. Она слишком уверенна в себе, слишком уверенна в том, что многое знает. Девушка, подобная ей, будет просто ворчать, когда получит ремнем. Она нуждается в чем-то жестком, в том, что причинит ей боль, повлияет на нее и покажет, что она не хозяин в этом доме, и что она не имеет права запугивать других девушек.
— Она присоединится сегодня к Тринадцатой, и будет делать все, что скажет Тринадцатая. Перед всеми остальными. Она будет ее рабыней и будет исполнять все в течение суток. Тебе нужно наблюдать и быть уверенным, что она делает все, что ей скажут.
Джордж кивает.
— Да, сэр, очень умно.
— Есть наказание для каждого действия, некоторые могут отличаться. Все они тщательно продуманы и это, как мне кажется, подходит в самый раз.
— Да, сэр, это сработает.
— Это все, Джордж.
— Спасибо, я разберусь с этим. Вам нужно, чтобы ваш костюм был готов сегодня вечером?
— Нет. Это маскарад, так что не забудьте маски.
— Да, у меня все готово. Вы решили, какие девушки будут подавать еду?
Я снова уставился на экран, и улыбка появилась на моих губах.
— Тринадцатая и ее группа будет подавать еду.
— Вы уверены, сэр?
— Более чем.
— Она разбила посуду во второй половине дня. Она в неправильном настроении и....
— Ей нужно выучить, как мы работаем здесь. Если она будет вести себя плохо, то будет наказана. Если она сделает работу хорошо, то будет вознаграждена. Единственный способ научить их, Джордж, это позволить им делать их собственные ошибки.
— Это риск, сэр.
— Она единственная, на кого я готов поставить. Это все.
Джордж кивнул и вышел из комнаты. Я откинулся на спинку стула. Постепенно эти девушки должны выучит урок, которому я пытаюсь научить их.
***
Тринадцатая
Они делают из нее мою рабыню. Моя голова начинает кружиться, когда я смотрю на нее, на Одиннадцатую, открыто глазеющую на меня.
Я не понимаю, какими мерзкими играми забавляется Мастер, но это совсем не то, чего я хочу. Я не такая. Возможно, я не очень то хорошо знаю себя, но знаю достаточно, чтобы понимать, что никогда не буду приказывать что-то другому человеку против его воли. Как я могу позволить себе действовать, как он? Это ненормально, ничто из этого ненормально... я не знаю, что должна говорить этой девушке, стоящей передо мной, а она уже бросает такие злобные взгляды, что у меня покалывает кожу.
— Эм, — начинаю я, то накручивая, то растягивая пальцами прядь своих золотистых волос, — пожалуйста, без ругани и злости, просто помоги мне на кухне. Я знаю, почему не нравлюсь тебе, Одиннадцатая, но в этом нет нужды. Все же я здесь, хоть и не знаю почему, и это не делает меня ужасным человеком. И уж точно это не делает меня фриком.
Ее брови взмахивают ввысь, и она смотрит на меня так долго, что я уже почти уверена - она сейчас расхохочется и пошлет меня. Вместо этого выражение на ее лице смягчается, и она кивает.
Меня распирает гордость.
— Тогда пойдем, — говорю я, больше ничего не добавляя к своим словам.
Мы возвращаемся на кухню и начинаем готовить еду быстро и с толком, только в этот раз нет ни злых слов, ни толканий. Когда первые приготовления сделаны и все уже готово к прибытию гостей, мы начинаем ставить основные блюда в духовку. Билл входит подобно тому, как полдень переходит в вечер.
