— И я восхищаюсь вами за это. Необычная точка зрения. Не самая верная, на мой взгляд, но, по крайней мере, честная.
Несколько минут они смотрели друг на друга. Теперь Фрэнси заметила в лице Джека наследственные черты — в горбинке носа, подбородке, волосах. Но сходство с отцом заставляло забыть только ему одному присущее своеобразие. Джек казался пришельцем ниоткуда, совершенным человеком без прошлого, без корней, устремленным в будущее, которое он намеревался покорить волей и талантом.
— Ваш отец-могущественный человек, — сказала Фрэнси, когда пауза затянулась. — У меня впечатление, что все, кроме вас, его боятся. Неужели личность может быть настолько несгибаемой?
Улыбка сошла с лица Джека. Глаза стали холодно-серьезными.
— Вы даже не подозреваете, насколько могущественный, — ответил он. — И насколько опасный.
В это самое время в тихом кабинете, отдаленном от шумных комнат, в огромном кожаном кресле сидел мэр Нью-Йорка, не сводя глаз с хозяина дома.
Несмотря на его попытку держаться сообразно своей важной должности, в госте был виден проситель: мэр нервничал, растерянно покусывал губы.
— Мистер Магнус. Антон…
Он поколебался, прежде чем назвать хозяина по имени, и так и не понял по бесстрастному взгляду темных глаз, доволен тот таким обращением или нет. Мэру не нравилась роль просителя, но он знал — необходимо довести ее до конца.
— Антон, — смущенно повторил мэр. — Я хотел бы точно знать, что мы пришли к согласию насчет этого дела с ценными бумагами, и желал бы уйти, твердо уверенный, что вы с нами. Для нас это очень важно.
Магнус затянулся сигарой, намеренно глядя в сторону. В глазах его застыло странное, холодное, почти нечеловеческое выражение. Однако мозг его продолжал работать с необыкновенной ясностью и быстротой.
Он знал, что несчастный мэр попал между молотом и наковальней. Городской бюджет становился год от года все более дефицитным, а хаотическая, неотрегулированная структура налогообложения города и штата, плохо контролируемая, обремененная взятками и подкупом, еще больше ухудшала положение.
Такова была в двух словах традиционная нью-йоркская политика. Городская администрация никогда не меняла убеждений. Но за последние годы весы клонились не в пользу города.
И теперь Антон Магнус призван сыграть роль спасителя. Только в его силах было повлиять на группу инвесторов, так или иначе ему обязанных, и убедить их вложить несколько сотен миллионов долларов в специальный фонд ценных бумаг, предназначенных для того, чтобы выручить город. Все, что от него требовалось — высказаться в пользу проекта. Но вложения должны были окупиться далеко не сразу. Покупка таких бумаг, в отличие от других, продававшихся на Уолл-стрит, зависела от доброй воли и гражданской сознательности. И выкручивания рук.
Антон Магнус много лет ждал этого момента.
Давным-давно, когда мэр был всего-навсего молодым честолюбивым членом муниципального совета и пытался любыми способами заработать авторитет, он из кожи лез, чтобы забросать грязью «Магнус индастриз», объявив корпорацию чудовищным монополистом, чьи налоговые льготы обескровили город. Во время своей первой политической кампании по выборам мэра Нью-Йорка в основу своей программы он положил требование — сломать власть хищников Магнусов в этом городе-и сумел выиграть.
Естественно, оказавшись в кабинете мэра, он мгновенно забыл все предвыборные обещания. Однако Антон Магнус никогда не забывал нанесенные ему обиды, а тем более оскорбления. Он знал — кое-кто из сторонников мэра по-прежнему считает того защитником от злобных акул большого бизнеса, вроде Магнуса, и может в любую минуту надавить на него, чтобы вынудить провести некоторые антимонопольные законы. Поэтому Магнус был начеку. Он предвидел финансовые трудности города задолго до того, как они начались, и исподволь готовился к тому, чтобы извлечь из этой ситуации максимальную пользу для себя и для своей корпорации.
И вот теперь его время пришло. Еще год-другой, и город полностью станет неплатежеспособным. Мэр на коленях приполз просить о помощи. Его советники истощили свое и без того небогатое воображение, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход. Кроме как к Магнусу, обратиться было не к кому.
Чутье и на этот раз не подвело Антона Магнуса — он снова оказался на коне-где ему и полагалось быть.
— Господин мэр, — начал он с подчеркнутой почтительностью в голосе. — Я вполне понимаю ваше положение и рад бы помочь. Но вы также должны понять, что придется просить моих партнеров, крупных бизнесменов, вложить деньги в предприятие, приносящее пока весьма небольшую прибыль. В подобное время и при таком экономическом состоянии страны это означает просить слишком многого.
— Но без вашей помощи город может разориться, — возразил мэр. — И тогда мы все сядем в галошу.
Магнус откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на мэра.
— Не все, господин мэр, — возразил он. — Налоговое законодательство Нью-Йорка, вы знаете, и так крайне обременительно. Я получил из Калифорнии предложение выстроить для «Магнус Индастриз» здание в деловой части Лос-Анджелеса и пользоваться им за чисто символическую арендную плату — так сильно заинтересованы наши друзья с Западного побережья в переезде фирмы туда.
Мэр побагровел.
— Надеюсь, вы отказали им, — пробормотал он.
Магнус поднял темную бровь:
— Естественно. Но как вы знаете, господин мэр, сегодняшнее «нет» в бизнесе может означать «да» завтра.
Мэр достал платок и вытер вспотевший лоб.
— Антон, — сказал он, — что сделать, чтобы заставить вас передумать? Чем я могу уверить вас в своей дружбе? Вы знаете, какое значение имеет «Магнус индастриз» для нашего города. Много лет я пытался доказать вам искренность своих чувств.
— Не знал, что у вас есть друзья среди монополистов и хищников-магнатов, — со спокойной иронией ответил Антон.
Мэр покраснел еще гуще:
— Неужели вы хотите сказать, что поверили этой чепухе? Антон, ведь это всего-навсего политика.
Магнус уклончиво отвел глаза.
— Что я могу сказать? — повторил мэр. — Пожалуйста, Антон…
Магнус откашлялся:
— Мои акционеры считают себя обремененными налоговым законодательством, навязанным нашей компании. Они думают, что дела в Нью-Йорке идут не так хорошо, как должны бы. Например, налог на прибыль в столице штата…
Он не договорил, но в этом и не было нужды. Мэр с самого начала и так знал, что весь сыр-бор разгорелся из-за этого налога. Он сам подписал указ несколько лет назад, и в казну городу потекли миллионы от Магнуса и других больших корпораций. Указ стал первой линией обороны города против надвигающейся финансовой катастрофы.
