Похоже, ты себя во всем ограничиваешь.
У меня свое дело, — напомнила Лиз, и вдруг ей захотелось, чтобы он снова ее поцеловал. Она не знала, как поведет себя, но ей стало сладко и захотелось подчиниться, уступить... Как близко его губы! Словно почувствовав ее призыв, Джонас отвел ее голову назад, провел рукой по ее волосам. Ее неудержимо влекло к нему...
Неужели заработки для тебя важнее всего?
Да, — с трудом ответила Лиз, сама не понимая, зачем ей это. — Мне нужно купить несколько аквабайков.
Глаза у нее сделались такие теплые и такие шальные, что Джонас показался себе неуязвимым.
Аквабайков?
Если я не угонюсь за конкурентами...
Он словно невзначай поцеловал ее в угол рта и напомнил:
Если ты не угонишься за конкурентами...
То... клиенты уйдут от меня к другим. Поэтому я...
Джонас снова так же легко поцеловал ее.
—Ну и что же?
Хочу успеть купить аквабайки до начала летнего сезона.
Конечно. Но до лета еще несколько недель. До тех пор я мог бы заняться с тобой любовью много раз... Много-много раз! — повторил он, заметив ее ошеломленный взгляд. Потом он прильнул к ней губами.
Она дернулась, как будто ее ударило током. Джонас не понял, что ею движет — удивление, желание сопротивляться или влечение. Сам он предпочитал давать волю страсти в уединенных, тихих местах, которые сам выбирал. Неожиданно он перестал обращать внимание и на громкую музыку, и на мигающие, искрящиеся огни, и на толпу. Они очутились в самом углу танцпола, окруженные другими парами, притиснутые друг к другу, — и на время забыли обо всем на свете.
У Лиз кружилась голова. Музыка звучала все глуше, как будто вдалеке. От Джонаса исходил жар, который передавался ей и добавлял остроты поцелую. Она сгорала, плавилась, томилась. Хотя они не двигались с места, Лиз казалось, будто она бежит. Ей стало трудно дышать; теснило в груди. Внутри все сжалось, как пружина, и почти сразу же ее охватило удовольствие, которого она немного стыдилась. Она теснее прильнула к нему и подставила губы... Но тут заиграла другая музыка, и Джонас слегка отстранил ее.
Не рассчитали, — прошептал он.
Да... — Лиз опомнилась не сразу. Все дело не в том, что они неправильно рассчитали время и место. То, чего он хочет, невозможно. Она отвернулась было, но Джонас не дал ей уйти. — В чем дело? — начала она, взглянула на него и поняла: что-то случилось. Он смотрел не на нее, а куда-то поверх ее плеча.
Лиз осторожно обернулась. На них, изумленно вытаращив глаза, смотрела молодая женщина в красном облегающем платье. Заметив, что ее обнаружили, девица в красном платье метнулась к выходу, бросив своего кавалера. Тот так и остался стоять с разинутым ртом.
—Пошли! — Не дожидаясь ее, Джонас врезался в толпу.
Чтобы не отстать от него, Лиз пришлось поработать локтями.
Красотку в красном платье Джонас нагнал у выхода.
—Почему вы убежали? — спросил он, крепко схватив ее за обе руки и притискивая к стене.
Por favor, no comprendo... Не понимать, — ответила она, дрожа как осиновый лист.
А мне кажется, все вы понимаете. — Больно впившись ей в руки, Джонас нависал над ней, пока та едва не завизжала от страха. — Что вам известно о моем брате?
Джонас! — Испуганная Лиз встала между ними. — Если ты собираешься и дальше вести себя так, обойдешься без моей помощи. — Она отвернулась и тронула девицу за плечо. — Lo siento mucho, — начала она, извиняясь за Джонаса. — Он недавно потерял брата. Его брата звали Джерри Шарп. Вы его знали?
Девица в красном платье посмотрела на Лиз и зашептала:
У него лицо Джерри! Но Джерри умер... я читала в газете.
Это брат Джерри, Джонас. Мы хотим с вами поговорить!
Как и Лиз раньше, девица уже уловила разницу между Джонасом и знакомым ей мужчиной. Она бы никогда не испугалась Джерри по той простой причине, что знала: она сильнее и умнее его. А вот мужчина, который угрожающе нависает над ней, — совсем другое дело.
Я ничего не знаю.
Рor favor. Несколько минут, и все!
Скажи, что я заплачу, — добавил Джонас, не давая девице в красном платье времени отказаться.
Не дожидаясь, пока Лиз переведет, он достал бумажник и вынул оттуда купюру. Испуг на ее лице сменился задумчивым выражением. Наконец, девица согласилась:
—Несколько минут! — Она ткнула пальцем в открытое кафе напротив. — Там.
Джонас заказал две чашки кофе и бокал вина.
Спроси, как ее зовут, — велел он Лиз.
Я говорю по-английски. — Красотка в красном платье достала длинную тонкую сигарету и постучала ею о столешницу. — Меня зовут Эрика. Мы с Джерри были друзьями. — Явно успокоившись, она улыбнулась Джонасу. — Близкими друзьями — вы меня понимаете?
Да, понимаю.
Он был очень симпатичный, — продолжала Эрика, но тут же прикусила губу. — И очень веселый.
Вы с ним давно знакомы?
Пару недель. Я очень горевала, когда узнала, что он умер.
Его убили, — уточнил Джонас. Эрика отпила большой глоток вина.
Вы думаете, его убили из-за денег? Джонас весь подобрался и предостерегающе
посмотрел на Лиз.
Не знаю... похоже на то. Он вам что-нибудь рассказывал?
Кое-что... если честно, он меня заинтриговал. Вы ведь понимаете. — Эрика снова улыбнулась и нагнулась к Джонасу, который поднес к ее сигарете зажигалку. — Джерри был очень обаятельный. И щедрый. — Эрика помолчала, вспоминая тонкий золотой браслет, который он ей подарил, и серьги с красивыми голубыми камушками. — По-моему, он был очень богатый, но говорил, что скоро сделается намного богаче. Я люблю обаятельных мужчин, но особенно люблю богатых. Джерри обещал, когда он разбогатеет, мы с ним поедем путешествовать. — Она выдохнула струю дыма и философски пожала плечами. — А потом умер.
Джонас пил кофе и внимательно наблюдал за Эрикой. Луис оказался прав: Эрика действительно сногсшибательная красотка. И совсем не глупа. Кроме того, он был уверен, что сейчас она ломает голову над одним-единственным вопросом.
Вам известно, когда именно он планировал разбогатеть?
Конечно, ведь мы собирались уехать, значит, мне пришлось бы бросить работу. Он позвонил мне... в воскресенье. Говорил очень взволнованно. «Эрика, — говорит, — я сорвал крупный куш!» Я немного злилась на него, потому что он должен был прийти ко мне накануне, в субботу вечером, но так и не появился. Он объяснил, что проворачивал одно дельце в Акапулько, и спросил, не против ли я провести несколько недель в Монте-Карло. — Эрика зазывно улыбнулась Джонасу и захлопала длинными ресницами. — Я решила его простить. Собрала вещи, — добавила она, выпустив дым. — Мы собирались уехать во вторник. Вечером в понедельник в газете написали, что он умер. О деньгах в газете не было ни слова.
