И вновь на глаза Пич навернулись слезы.
— Мне кажется, я никогда не привыкну к жизни без него, Грэйс.
Взгляды двух женщин встретились. Обе подумали о мужчине, который так много значил для них обеих. Казалось, дух Дрейка Малони материализовался сейчас в этой комнате.
— Время — лучший лекарь, Пич. Поверь мне, я это знаю, как никто другой.
Пич была посвящена в превратности ее судьбы. Дрейк рассказал ей, чтобы молодая жена поняла характер отношений между ним и хозяйкой модного салона. За все эти годы Пич никогда не бывала унижена присутствием в жизни мужа любовницы. Между ним и Грэйс — красивой женщиной приблизительно одного возраста с Пич — никогда не было интимной связи. Хотя, и Пич это понимала, Грэйс любила ее мужа не только как человека, покровителя, но и как мужчину. И с той же беззаветной преданностью относилась Грэйс к его молодой жене. Дрейк страстно любил свою Пич, и она с уважением относилась к их браку.
— А в остальном как проходило путешествие? — спросила Грэйс, стараясь успокоить и отвлечь Пич от грустных мыслей.
— Довольно неплохо. Я была рада повидать дочь и провела у нее время даже лучше, чем ожидала, учитывая обстоятельства.
— Дрейк, наверное, даже с небес продолжает заботиться о тебе, где бы ты ни находилась.
— Не удивлюсь, если так оно и есть.
Пока Грэйс расчесывала ей влажные волосы и втирала краску, Пич заговорила о Кейси:
— Она приезжает сегодня домой. Как раз сейчас Ева, должно быть, встречает ее в аэропорту.
— Так почему же ты не послала кого-нибудь вместо себя?
— О, Пич, ты сегодня нуждаешься во мне больше, чем она.
— Ты золотой человек, Грэйс. Сколько вы не виделись с Кейси?
— Почти полгода. Странно, что дочь приезжает домой именно сейчас, в разгар учебного года…
— Может, она просто устала и хочет сменить обстановку?
— Не хотела бы я, чтобы это было так! Она всегда отзывалась с восторгом и об университете, и о самом штате. У нее там есть все, чего была лишена я. Ты ведь знаешь, мои родители умерли, так и не узнав о ней.
— Ну почему ты не сказала им правду потом, когда у тебя уже все наладилось? — спросила Пич. хотя склонность Грэйс к обману не была для нее новостью.
— Я боялась, что они ее не полюбят.
— Грэйс, но это же нечестно. Она ведь им внучка!
— Я знаю, но решение я приняла давно и с годами привыкла к своей версии событий. Ложь больше не доставляла мне беспокойства. Я так много рассказывала Кейси о Пауле Гейбле, что сама поверила в его существование.
Пич все время поражалась тому, на какой лжи воспитывала приятельница свою дочь. И хотя Дрейк настойчиво просил ее не давать непрошеных советов, она не удержалась:
— Кейси уже взрослая женщина. Умная и образованная. И в наше время женщина, родившая без мужа, перестала быть бельмом в глазах общества. Это в порядке вещей.
— Отстань, Пич. Я не могу сказать дочке, что все было построено на вранье.
— Как мало ты в нее веришь…
Грэйс вспыхнула:
— Дрейк сказал бы тебе, чтобы ты не лезла не в свое дело. Он ни разу не принимался меня учить, как я должна строить свою собственную жизнь.
Пич была больно задета ее резкостью, даже грубостью. Может, и отношения с Грэйс тоже изменились со смертью Дрейка?
— Прости. Я больше не стану вмешиваться.
Грэйс вздохнула и уже более мягким тоном сказала:
— Хорошо. Ты дала мне совет. Но не надо расстраиваться из-за того, из-за чего не хочу переживать я сама. Поверь, я не раз доводила себя до бешенства, думая над всем этим. Я хочу, чтобы у Кейси было все, даже отец. Вот я его и придумала. Что в этом страшного? Она любит отца, все время просит рассказать о нем. Мне пришлось даже записывать свои рассказы, чтобы что-нибудь не напутать в очередной раз. Ты знаешь, когда говоришь неправду, надо очень тщательно следить за своими словами. Господи, она помнит все мои сказки до одной! Каждую деталь! После стольких лет не стоит ставить все с головы на ноги… или с ног на голову.
Пич не могла удержаться от еще одного, последнего, замечания:
— Ты помнишь, к чему привела твоя ложь об Иллинойсе? Будто там, в альма-матер, ты провела свои самые счастливые дни и прочее… И чем все кончилось? Она захотела вернуться на родину матери и получить образование именно там.
— Твоя взяла. А теперь забудем про это, ладно?
Позже, когда Грэйс ушла, Пич, одеваясь к ужину, решила в другой раз держать рот на замке. Сейчас она была одна, и ни к чему сокращать и без того узкий круг друзей своей бестактностью.
Для сегодняшнего вечера она выбрала платье от Карла Леджфилда из палево-голубоватой шерсти, такой легкой и воздушной, что напоминала шелк. Из драгоценностей она решила надеть серьги с жемчугом в тон платью, украшенному жемчугом, крупным сапфиром и бриллиантами. В туфлях из нежной лайки голубоватого цвета от Андре Фистера, Пич подошла к огромному зеркалу и придирчиво всмотрелась в собственное отражение. Светлые волосы, надо признать, слегка поблекли, но талия была все же узкой; да, она по-прежнему была хороша собой, вот только усталость во взгляде.
Пич была во всеоружии перед встречей с людьми, которые держали власть над ее состоянием, мужчинами, которые, как говорил ей многолетний опыт, становятся куда более гибкими и податливыми в общении с красивой женщиной.
Пич вошла в гостиную, где Майлз угощал гостей коктейлями. Увидев ее, оба шагнули навстречу.
— Пич, дорогая, ты выглядишь еще прекраснее, чем обычно!
— Благодарю, Хорас.
Пич обнялась с адвокатом и поцеловала его в щеку. Хорас был хрупкого телосложения, бледен и почти совершенно лыс. Лицо его, сморщенное, как сушеная груша, казалось, жило отдельно от длинного, гибкого и не лишенного изящества тела.
— С возвращением, — фыркнул в своей обычной грубоватой манере Доминик.
Доминик Петрони был председателем одной из самых крупный банковских ассоциаций. Был он высок и крепко скроен, седые волосы аккуратно зачесаны набок, скрывая лысину. В колледже он был капитаном бейсбольной команды, и движения его до сих пор остались слишком размашистыми для замкнутого пространства комнаты. Он относился к категории так называемых «мужчин для мужчин», свободно чувствовавших себя в мужском обществе, но испытывающих неловкость в общении со слабым полом. Они с Дрейком были старыми друзьями и партнерами по гольфу. Еще при жизни друга и босса Дом пообещал ему лично прослеживать движение его капитала, и эта договоренность оставалась в силе и сейчас, когда Дрейка не стало.
Майлз принес Пич бокал шампанского, и все сели за стол. Пич начала разговор первой:
