По этому случаю решено было устроить торжественный праздничный обед.
— Приглашаю тебя в пивную «Липп», — сказала Мэгги. — Там много хороших блюд из капусты. Ты ведь любишь капусту.
В пивной их усадили за маленький столик у стены. Золтан был при параде — в галстуке, находившемся в веселой цветовой дисгармонии с клетчатым пиджаком. Мэгги внимательно изучила винную карту. Знакомых названий почти не было. За исключением «Шато Боскьер» — когда же ей приходилось его пить? Ах да, конечно — вчера вечером…
Мэгги заказала самое дорогое вино. В конце концов, сегодня был ее первый день рождения после смерти мужа. Джереми никогда не забывал о ее торжестве — в резиденцию каждый раз доставляли букет цветов, вероятно, заказанный секретаршей. Муж считал поздравительные открытки банальностью и предпочитал сопроводить букет собственной визитной карточкой с коротким поздравлением, выведенным аккуратным почерком: «В день рождения дорогой супруге» или «С днем рождения, милая Мэгги».
Подарок тоже полагался, но Джереми не любил сюрпризов. По его мнению, подарок должен был быть практичным. Они обсуждали, что Джереми купит ей, утром, пока он принимал ванну, а Мэгги пила утренний чай. Электрочайник «Рассел Хоббс», кстати, был одним из подарков мужа. А в прошлом году он подарил ей мощный фен, потому что она всегда сама мыла и сушила голову, не прибегая к услугам парикмахеров. По особым случаям, вроде дня рождения королевы, Мэгги иногда заглядывала в салон красоты. А потом стояла в тугих локонах на лужайке, при этом каблуки-шпильки проваливались в землю, и приветствовала членов местной британской диаспоры, каждый год собиравшихся на пикник, чтобы поднять тост за свою правительницу кружкой пива, закусывая его жаренными на углях сосисками.
Золтан со скептическим видом рассматривал свою порцию chroucrotte.[53]
— Французы считаются лучшими поварами в мире, а не могут даже приготовить toltott kaposta![54] Моя мама…
— Золтан, — перебила Мэгги, — как продвигается наш проект?
— Понадобится время, — хмуро ответил он, — и тщательное планирование. Если мы должны испортить телесуфлер, то мне нужно попасть в здание, а это не так просто, как кажется…
— Прошу прощения, — раздался голос за соседним столиком, — Я случайно заметил — вы пьете мое вино. Скажите, как вы его находите?
Мэгги обернулась. Она привыкла опасаться незнакомцев, которые начинают разговор, не будучи представленными. Но, увидев румяное улыбающееся лицо говорившего, почему-то сразу успокоилась и ответила:
— Оно очень вкусное.
Золтан кивнул, пристально глядя мужчине в тарелку.
— Могу я поинтересоваться — что вы едите? — спросил он.
— Ах, это суфле! Его так хорошо здесь готовят. Позвольте и вас угостить. — Мужчина подал знак официанту, который в мгновение ока оказался у его столика.
Такое повышенное внимание резко контрастировало с томным безразличием, с которым он обслуживал Мэгги и Золтана.
— Знаете, я из Дордони, — сказал сосед. — Там я и делаю это вино. У меня небольшой замок.
Мэгги попыталась представить, как выглядит небольшой замок.
— А под суфле, наверное, неплохо будет выпить кальвадоса? Жюль! — вновь позвал он официанта. — Я также выращиваю свиней, — произнес он небрежно-смущенно, будто стыдился своей откровенности, но не мог сдержаться. — Одна моя свиноматка стала чемпионкой страны. Теперь ищу для нее подходящего мужа. — Запустив в волосы короткие пальцы и приведя в еще больший хаос свою и без того небезупречную прическу, он поднял бокал и стал разглядывать его на свет. Темно-рубиновая жидкость переливалась. — Красивый оттенок, не правда ли? За ваше очень хорошее здоровье!
— Egesegere![55] — произнес Золтан.
Мэгги лишь улыбнулась и чуть-чуть приподняла бокал. Джереми в свое время научил ее, что говорить «ваше здоровье» — дурной тон.
— Вы с мужем здесь в отпуске? — полюбопытствовал незнакомец.
— Нет, что вы, мы не муж и жена! — Мэгги смущенно рассмеялась, ужасаясь, что кто-то может подумать, будто она замужем за венгром с отвислыми усами и в клетчатом пиджаке, но тут же устыдилась своих мыслей.
— Мы здесь по делу, — важно произнес Золтан. — Мы деловые партнеры.
— Э-э… я знаю, вы, англичане, не любите личных вопросов, но все же хотелось бы спросить: каким именно бизнесом вы занимаетесь?
— Импортом-экспортом, — с напыщенным видом ответил Золтан.
Новый приятель, которого, как выяснилось, звали Люк, настоял на том, чтобы проводить их до гостиницы. Он также заплатил по счету, несмотря на протесты Мэгги. Люк мотивировал это тем, что вино было на его совести.
— Я ведь не каждый день оказываюсь за соседним столиком с человеком, выбравшим мое вино — к тому же одно из лучших, — сказал ой, глядя на нее с одобрением. — О, я хорошо знаю эту улицу, — добавил он возле гостиницы. — Все время хожу сюда покупать сыр. — У входа в гостиницу Люк пожал на прощание руку Золтану и едва заметно коснулся губами руки Мэгги. — Au revoir, mon amie.[56]
Проходя сквозь стеклянные двери, Мэгги оглянулась и увидела, что Люк все еще стоит там, спрятав руки в карманах мешковатых штанов.
— Au revoir, raon amie! — повторил Золтан с противным венгерским акцентом по пути в номер.
— Золтан, лучше сосредоточься на нашем проекте, — строго сказала она, захлопывая свою дверь, затем села на кровать и скинула туфли. С удивлением Мэгги поймала себя на мысли, что эта случайная встреча доставила ей удовольствие. После Жильберто никому еще не удавалось вызвать у нее такой эйфории, сопровождаемой легким чувством вины.
Живя с мужем в Париже, Мэгги столкнулась с Жильберто еще один раз. Как-то ранней весной она направлялась в книжный магазин на маленькую улочку, неподалеку от бульвара Сен-Жермен. Ей рассказал о нем на приеме один художник. Магазинчик специализировался на литературе об искусстве, и Мэгги хотела найти книгу об Эдуарде Вюйаре,[57] чье творчество она тогда начала открывать для себя. Она рассматривала корешки книг на полках, разыскивая нужное название. Играла тихая музыка — звуки танго почему-то показались ей знакомыми.
— Cuando pasaste a mi lado se me apreto el corazon, — прошептал ей кто-то на ухо.
Обернувшись, она увидела резко очерченный профиль Жильберто. Он пристально смотрел на нее.
— Кажется, это наша песня, — сказал он, улыбнувшись. Обезоруживающая улыбка удивительным образом меняла его лицо, придавая ему озорное юношеское выражение.
— О, здравствуйте. — Мэгги смущенно покраснела, потом стала бормотать что-то про Вюйара и весеннюю погоду. Жильберто тоже любил Вюйара и порекомендовал ей книгу, посвященную творчеству группы «Наби».
