— Не стоит во всем винить себя, Флер. Инсульт не случается только от какой-нибудь одной неприятной мысли. Твой отец должен был плохо чувствовать себя все последние недели. Головокружения, проблемы со зрением, онемение в руках и ногах, понимаешь? Так ведь оно и было, верно?
— Не знаю, он ничего мне не говорил. Не хотел, чтобы я из-за него волновалась.
— Да уж, родители все такие.
— Откуда ты знаешь?
— Про родительские чувства?
— Про инсульты.
— У моей бабушки их было несколько. Всегда бывают какие-то незначительные признаки, предвестники, на которые человек предпочитает не обращать внимания.
— Доктор тоже так сказал.
Они помолчали, но в этой тишине не было ничего неловкого. Мэтт подумал, до чего же ему недоставало этой близости с Флер, интимности, способности понимать друг друга без слов.
— Сара сказала, что ты познакомился с Томом, — произнесла она наконец. — Он сегодня переночует у нее. Только эту ночь, на всякий случай, потому что доктор сказал, что у отца приступ может повториться.
Мэтт знал. Именно так в конце концов и умерла его бабушка.
— Тебе не следует оставаться одной, Флер. Я могу побыть с тобой.
— Мэтт… — Она замолкла на мгновение, потом нашла в себе силы продолжить: — Я звоню, чтобы сказать тебе… Знаешь, я все сказала отцу. Как мы познакомились. Как поженились. Призналась, что Том твой сын.
Да, у нее могло больше не оказаться случая сказать отцу правду.
— И как он это воспринял?
— Ну, несколько всплесков на мониторе системы жизнеобеспечения, но в целом спокойно. Хотя, конечно, ему ввели успокоительное.
По ее голосу Мэтт догадался, что Флер улыбается, и проговорил:
— Да, это существенно. Так он что-нибудь сказал?
— Он только хотел знать, любила ли я тебя.
— Да? — Сердце Мэтта бешено забилось. — И что ты ответила?
— Правду, ничего кроме правды. Рассказала ему, как все было. С того момента, когда я впервые показала тебе язык через дыру в заборе. По-моему, он понял. — Она вздохнула и продолжила с заметным усилием: — Одним словом, ты теперь тоже можешь все рассказать своей маме. И о Томе, и о чем еще захочешь.
— А Том? Когда мы скажем ему?
— Он рассказал мне о вашей сегодняшней встрече. Твоя деятельность у забора очень его впечатлила. В общем, он предложил мне пригласить тебя на чай, чтобы поблагодарить за работу.
— Он так сказал?
— По правде, я думаю, что Сара подсказала ему эту мысль. Она считает себя отличной свахой.
— Если хочешь знать мое мнение, она в курсе наших с тобой отношений.
— Как? Ты что-нибудь говорил ей?
— Упаси боже, но готов поклясться чем угодно, что она догадывается. Сегодня она… Впрочем, ладно, ерунда, ничего определенного. Ты сердишься?
— Господи, нет, конечно, Мэтт.
— Хорошо, тогда передай Тому, что я готов зайти на чай в любое время.
— Договорились, я… я тебе позвоню.
Положив трубку, Флер нервно потерла ладони, пытаясь изгнать из головы образ лежащего в ванне Мэтта и игнорируя острое желание нырнуть в теплую воду рядом с ним: Вместо этого она отправилась наверх, быстро приняла душ и, поставив будильник на шесть, свалилась в постель.
Казалось, ее голова только дотронулась до подушки, как раздался пронзительный звон будильника. Рассвело, и за окном барабанил дождь. Еще хотя бы десять минут полежать в теплой постели…
Когда она снова открыла глаза, дождь прекратился и спальню заливал яркий солнечный свет. Флер зевнула и бросила взгляд на часы. Восемь! Каждое из растений, предназначенных для выставки, ежедневно нужно поворачивать на двадцать пять градусов, чтобы они росли равномерно, а ведь там сотни горшков, и это займет не один час! Не говоря уже о том, что вчера никто не удосужился этим заняться!
Она сбежала вниз, на скорую руку позавтракала и помчалась к теплицам, одновременно набирая номер больницы.
— Алло! — Она замерла в дверях оранжереи. — Это шестая палата? Это Флер Гилберт, я звоню, чтобы узнать о своем отце… — Подняв взгляд, она буквально остолбенела. — Господи, это ты, Мэтт? Что ты там делаешь?
Будто и так не ясно! Он осторожно и методично разворачивал растения, делал работу, которой она собиралась заняться сутра пораньше. То, что он так существенно продвинулся в работе, доказывало, что, в отличие от нее, Мэтт встал на рассвете, а не выключил свой будильник.
— Я решил помочь, тебе ведь надо в больницу.
— Алло, мисс Гилберт! Мисс Гилберт! — надрывалась трубка. — Вы слушаете, мисс Гилберт?
С трудом оторвав взгляд от Мэтта, она сосредоточилась на том, что ей говорила медсестра — отец провел спокойную ночь, и врачи уже начали делать новое обследование.
— Ну, как он там? — спросил Мэтт.
— Все в порядке. Его можно будет навестить после обеда..
— Прекрасно. Хочешь кофе? — Он указал на большой термос, стоявший на отцовском рабочем столе.
— Послушай, тебе не нужна работа? — спросила Флер, откручивая крышку и наливая ароматную жидкость в пластиковые стаканчики.
— Смотря какая работа. Что ты можешь мне предложить?
Что угодно, все, что он захочет, включая ее самое, немедленно, тут же… Но она ничего не сказала. Он здесь не ради нее — ему нужен Том.
— Кофе отличная штука в такой ситуации, — проговорил Мэтт, возвращаясь к работе. — Тебе нет необходимости оставаться тут. Я проверю все системы, когда закончу с этой работой. Ты еще успеешь поздороваться с Томом, прежде чем он отправится в школу.
Флер задумчиво заправила за ухо прядь непокорных волос. Она испытывала странную смесь чувств. Вначале, когда увидела Мэтта в оранжерее на месте своего отца, она испытала удивительную радость. Он делал именно то, что следовало делать, что она всегда видела в своих мечтах, когда грезила о счастливой совместной жизни. Он не забывал и о Томе, отчетливо понимая, в чем сын сейчас нуждался больше всего — мальчик должен был чувствовать себя в безопасности. Однако в этом и таилась угроза: Мэтт ясно давал ей понять, как слабы и беспомощны она и ее отец, насколько лучше сыну будет с ним. Как это ужасно! Но вслух Флер произнесла:
— Наверное, я так и сделаю, если ты и вправду справишься без меня.
Она торопливо пила кофе, обжигая губы. Ему нет до нее никакого дела. Она даже не удосужилась причесаться, а уж о выборе одежды и говорить не приходится. Он наверняка привык иметь дело с другими женщинами, красивыми и ухоженными.
— Увидимся позже, Мэтт.
Как ей хотелось, чтобы он поднял взгляд, посмотрел на нее так, как смотрел раньше…
Руки Мэтта дрожали. С той самой минуты, когда Флер появилась на пороге оранжереи с растрепанными волосами, в пижаме, поверх которой наскоро натянула старый серый свитер, и без малейших признаков косметики на бледном лице, он чувствовал себя на краю гибели. Он так сильно желал ее, что не мог думать ни о чем другом. Так всегда было в ее присутствии — с самой первой их встречи. Обнять ее, прижать к себе, зная, что слова им не нужны…
