— Детская бутылочка?! — изумленно спросила я Себастьяна, глядя на предмет, который мне дали. У нее была даже соска!
— Ага. Американцы очень любят этот ресторан! — крикнул Себастьян сквозь гвалт.
Мы болтали и смеялись, поглощая оливки, сыр, пряный картофель, колбасу saucisson и вино, а потом перед нами поставили самое огромное фондю, какое мне доводилось видеть. В большом горшке не переводился маслянистый белый сыр, и официант, похоже, непрерывно подкладывал нам хлеб. Когда я наелась до отвала, нам подали десерт: шербет, замороженный в половинках лимона, и два бокала сладкого эльзасского вина.
— Какой чудесный день! — воскликнула я, когда мы вышли из ресторана на извилистую мощеную улицу Труа Фрере, собираясь поймать такси.
— Рад, что тебе понравилось, — ответил Себастьян, ласково погладив мою щеку.
Мир слегка покачнулся — то ли от его прикосновения, то ли от вина. Себастьян меня поцеловал, и это было восхитительно.
Неужели именно этого мне не хватало в поцелуях Брета? Понятно, почему французский поцелуй так назвали. У Себастьяна были мягкие губы, и когда его язык нежно проник между моих губ, я вся задрожала от удовольствия.
— Ты пахнешь лимоном, — сказал Себастьян, отпустив меня.
— А ты вином, — с улыбкой ответила я, поморгав, чтобы восстановить равновесие.
— Ты очень красивая.
Я почувствовала, что краснею. Не помню, когда последний раз мне это говорили.
— Спасибо. Можно вопрос?
— Конечно, — очаровательно улыбнувшись, ответил Себастьян.
Он медленно провел пальцем по моему носу и губам, отчего я с головы до ног покрылась мурашками.
— Почему ты заговорил со мной в кафе? Почему решил бросить книгу и провести день со мной?
Себастьян посмотрел на меня долгим взглядом.
— Ты выглядела такой беззащитной, — наконец сказал он и тут же добавил: — И очень красивой. Я был бы дураком, если бы не пригласил тебя на прогулку.
Хотя его слова почему-то казались отрепетированными, они меня тронули. Я без конца улыбалась: давно со мной не разговаривали так романтично.
Через полчаса мы стояли у дома Поппи. Себастьян смотрел мне в глаза.
— Можно войти? — спросил он, убирая волосы, упавшие мне на лоб.
— Подруга дома, — ответила я с сожалением. — У нее крохотная квартирка.
— Так ты не пустишь меня переночевать?
Его вопрос меня ошарашил. Весь день Себастьян был настоящим джентльменом и позволил себе лишь взять меня за руку, когда мы гуляли, да поцеловал меня после ужина.
— Э-э, нет… — запинаясь, проговорила я. — У нас негде.
— Но ты же американка! — озадаченно сказал Себастьян.
Уверена, лицо у меня вытянулось. Я совершенно не понимала, куда он клонит.
— И что?!
— Американки обычно пускают парней на ночь.
— Что ты имеешь в виду? — грозно спросила я.
— Ничего, ничего! — залепетал Себастьян. — Может, в другой раз? Когда твоей подруги не будет дома?
Он наклонился поближе и погладил мою нижнюю губу.
Я не знала, что и ответить.
— Ну, может быть.
В конце концов, поцелуй был замечательный, пусть Себастьян и оказался чересчур напористым.
— Тогда дашь мне свой номер? — попросил он.
И я почти согласилась. А потом подумала: чего я, собственно, ожидаю от Себастьяна? Мы отлично провели день, но мне не нужны отношения, верно? Я вспомнила наставления Поппи: это нормально — сходить с мужчиной на свидание и не влюбиться в него по уши.
— Лучше дай мне свой, — нашлась я.
Себастьян явно оторопел, потом кивнул и нацарапал номер на клочке бумаги.
— Ты позвонишь? — неуверенно спросил он, — Обязательно звони.
— Может быть.
Я почувствовала себя подлой, но в то же время этот уклончивый ответ наполнил меня сознанием собственной власти. Наверное, приятно ложиться спать со спокойным сердцем, не думая, позвонит тебе парень или нет.
— Спасибо за чудесный день, Эмма, — вежливо сказал Себастьян и снова поцеловал меня, на этот раз долго и испытующе.
Я поняла, что он хочет меня переубедить. У меня подкосятся ноги, и я приглашу Себастьяна домой, несмотря на свой первый отказ. Надо признать, я была к этому близка. Вот что творит идеальный французский поцелуй!
Но это еще ничего не значило.
— А, так ты познакомилась с Себастьяном? — удивленно спросила меня Поппи на следующее утро.
Я не ожидала такого вопроса. Вчера Поппи уже спала, когда я вернулась, и меня так и подмывало рассказать ей про свое неожиданное свидание. Может, она и права: французы — прелесть.
— В смысле? Ты его знаешь? Невероятно!
Как она могла знать человека, которого я случайно встретила в миллионном городе?
— Дай угадаю, — сухо проговорила она. — Высокий, в очках, сидел один в кафе. Читал роман. Сказал, что каждую неделю выбирает новый ресторанчик.
Я опешила. Моя подруга — ясновидящая?!
— Откуда…
— Я встретила его, когда жила в Париже вторую неделю, — ответила Поппи и попыталась спрятать улыбку, которая заиграла на ее губах. — Я гуляла возле Нотр-Дама, начался дождь, и я забежала в «Кафе Марго». Он читал роман Жерара де Нерваля и как только узнал, что я англичанка, сразу подошел. У меня пересохло во рту.
— Что?
— Видимо, таковы его привычки. Я не понимала этого, пока не рассказала о нем своей подруге из Америки, Дорен. С ней он вел себя точно так же: угостил обедом, показал Монмартр, напоил в том классном ресторанчике, где подают фондю. С тобой было то же самое?
— Да… — ошарашенно выдохнула я.
— И со мной. А потом проводил тебя до дома и попросился в гости?
Я молча кивнула.
— Что ж, по крайней мере, тебе хватило ума отказаться. А мне не хватило. Он провел здесь ночь.
— Ты шутишь, — выдавила я.
— Ни капельки! — Поппи широко улыбнулась — Ничего не было, но представляешь, какой дурой я себя почувствовала, узнав, что с Лорен случилось то же самое.
— Очень хорошо представляю. Какая же я идиотка…
— Не кори себя! — ободряюще сказала Поппи — Такие у французов игры. Они умеют ухаживать. А когда добиваются своего, тут же берут штурмом следующую крепость. Это только доказывает мою теорию: надо бежать с корабля, пока он не пошел ко дну.
Мне стало тошно.
— И что, все французы такие? — с ужасом спросила я. Поппи рассмеялась.
— Полагаю, Себастьян — редкий случай. Тем не менее, наглядный пример того, почему мужчинам нельзя верить. Никогда. Все мужчины лгут — американцы, англичане и французы. Это универсальное мужское свойство. По крайней мере, так пишет Дженис Кларк-Мейерс в книге «Другая страна, те же мужчины».
