Катя и Люся вышли на улицу весёлые и разгорячённые.
— Ну что, с Новым годом? — сказала Люся на прощание.
Катя усмехнулась, шевеля ботинком хрусткий снег:
— С тех пор, как я узнала, что по-французски значит «год»[24], я стала более настороженно относиться к этому поздравлению, а выражение «годный мужчина» вообще приобрело для меня новый интересный смысл.
— Тогда желаю тебе в новом году встретить нового годного мужчину!
— Ага. Чтобы было, ради кого зимой ноги брить, — вздохнула Катя. — Самое смешное, что я даже не шучу.
Вместо подарка Денис подарил Люсе надежду. Надежду на то, что Новый год они отметят вдвоём. Надежда была слабой, но в Люсином сознании разрослась до масштабов непоколебимой уверенности. Отказав всем подругам, она с воодушевлением принялась украшать ёлку и составлять список блюд.
Позвонила бабушка.
— Люсенька, почему ты не хочешь встречать Новый год с нами?
— Потому что я буду встречать его со своим парнем, — похвасталась Люся.
— С женихом?
— Ну, на твоём языке — да, это вроде как жених.
— А сколько ему лет?
— Двадцать три.
— И больше никого не будет?
— Никого, и это будет лучший Новый год в моей жизни.
— Люсенька, — опасливо начала бабушка, — а ты не боишься оставаться наедине с мужчиной, уже познавшим интим?
Люся ответила порочной ухмылкой.
— Ещё вопрос — кто кого должен бояться?
С раннего утра тридцать первого декабря Люся совершила пару забегов в супермаркет, после чего занялась бегом на короткие дистанции — от холодильника до стола, от стола до плиты.
В обед иллюзии начали таять и к вечеру рассеялись окончательно. Он не звонил. Люся настрогала уже с десяток салатов и холодных закусок. Пока ситуация не прояснилась, приступать к горячему она не решалась. Надев блестящее платье канареечного цвета, Люся позвонила сама — «абонент не доступен». В душе зародилась тихая паника.
Ситуация не прояснялась до десяти вечера. В одиннадцатом часу от Дениса пришло трусливое: «Люсёнок, извиняй, я не приду».
Внутри похолодело. Она перезвонила:
— ПОЧЕМУ?
— У меня изменились планы.
— Денис, я же тебя ждала, я наготовила еды, я для тебя оделась…
— До сих пор для меня девушки только раздевались…
— Скотина!
— Люся, успокойся, это всего лишь Новый год.
— Это не всего лишь Новый год. Это проверка на то, что я для тебя значу и значу ли вообще!
— Давай без истерик. У меня вторая линия. Я перезвоню. — Но он, как водится, не позвонил.
Люся упала в кресло без сил. Телефон призывно заскрипел — Катя.
— Лысюк, у тебя всё хорошо?
— Нет.
— Ты где?
— В отчаянии.
— Что, не пришла эта падла?
— Нет, не пришла.
— Никто даже не удивлён… Хочешь к нам?
— Прости, Катюш, я уже ничего не хочу.
Половину новогодней премии Люся потратила на такси, которое довезло её до родителей. Она уговаривала себя не реветь, чтобы не портить родственникам вечер, но её лицо и без слёз было совсем не праздничным.
В двенадцать Люся загадала банальное: «Хочу быть счастливой» и опрокинула в себя бокал шампанского.
«Это худший Новый год в моей жизни. Поскорей бы он закончился».
А утром с нотациями позвонила Катя.
Люся лежала на кровати в своей бывшей комнате. Куда ни глянь, всё было белым — и потолок, и безлюдный заснеженный двор за окном. Это опустошало её ещё больше.
— Люсь, он, конечно, сволочь, но и ты дура, каких поискать. Мужчина должен быть в радость, а не в горе. Он обращается с тобой, как с тряпкой, потому что ты позволяешь ему обращаться с собой, как с тряпкой. Прекрати! Из любви к себе переруби гордиев узел этой связи. Себя всегда нужно любить больше!
— А я люблю его…
— Хватит ныть, — оборвала Катя. — Брось его, и всё. Перегорит — переболит.
— Я не смогу. Только если он сам перестанет ко мне ходить. Сама я не могу его бросить.
— Тогда иди и убей его! Сядешь в тюрьму, но хуже уже не будет.
Люся искренне заинтересовалась:
— А это вариант…
— Дура, я пошутила! Ещё не хватало из-за какого-то ушлёпка жизнь свою ломать.
— Кать, а может, меня сглазили? Недаром же я такая невезучая.
— Не-е, я во всё это не верю. Ты не невезучая. Ты скорее… сумбурная. Это просто часть твоей личности.
Люся замотала головой.
— Катя, пожалуйста, давай сходим в церковь.
— О Боже…
Ещё в детстве Маша, Люся и Катя напрасно пытались вызвать дух Джакомо Казановы. Вырезали из бумаги спиритический круг, циркулем разметили на нём цифры, буквы и два ответа — «да» и «нет». Зажгли свечи, потушили свет. Положили дрожащие руки на перевёрнутое блюдце и сосредоточились.
— Дух, ты здесь? — робко спросила Люся.
Блюдце не двигалась, продолжая лежать на слове «да». Девочки ждали.
— Дух, ты лох? — не выдержала Катя.
Блюдце не шевелилось.
— Посчитаем это за ответ, — пожала плечами девочка.
Больше ни к чему потустороннему они не обращались. Но Люся твёрдо решила, что на ней сглаз, и после обеда потащила Катю в маленькую церквушку недалеко от их района.
Батюшки в церкви не оказалось. Была только уборщица, которая курила и крестилась одновременно, игнорируя вопросы девушек.
— Что делать будем? — спросила Катя, скептически оглядываясь по сторонам. — Может, более компетентных лиц позовём?
— Не надо, — сказала Люся, — я поставлю свечку, и всё.
— А как её хоть ставить, знаешь?
