«Интересно, с кого она брала пример — с японцев, опасающихся летаргического сна, или с египетских фараонов, с которыми хоронили всё их барахло?» — задалась вопросом Люся.
— И вот я решила ему позвонить. — Эта фраза мгновенно прогнала из Люсиной головы египтян и японцев. — И каков же был мой ужас, когда мне ответил мужской голос! Кто это — ангел, демон?! Я бросила трубку, я испугалась!
Еле сдерживая смех, Люся объяснила, что если абонент не пользуется сим-картой более трёх месяцев, его номер переходит в резерв, а ещё через три месяца может быть продан другому абоненту. Этого не знала бедная женщина, едва не пережившая инфаркт.
— Вить! У меня комп своей жизнью живёт.
— Завис?
— Нет, мышкой сам шевелит.
— Полтергейст, что ль, завёлся?
— Да просто курсор по экрану летает.
— Щас приду.
— Жду.
Пока Витамин хакерствовал в её компьютере, Люся мрачно пила кофе.
— Слышь, Люсинда, — спросил Витомир, — а почему вы называете свой центр «колокольней», а друг друга — «колоколами»? Хетцер говорила мне про какую-то логику дерева, но я ничего не понял.
— Дериватология, наука о словообразовании. Мы сидим в колл-центре, а английское to call — звонить — родственно русскому слову «колокол», и для нас это ещё своеобразная контаминация из слов «колл» и «коллега». Поэтому мы зовём друг друга «колокольчиками».
— Понятно, — кивнул Витамин, — мудозвоны вы тут все.
[19] Испанский сапог — пыточный агрегат, применяемый во времена инквизиции.
[20] Название сборника поэта-футуриста Сергея Третьякова.
[21] Казимир Малевич был художником-оформителем спектакля «Мистерия Буфф» по пьесе Маяковского.
[22] Начало стихотворения Владимира Маяковского «Письмо Татьяне Яковлевой».
[23] Название манифеста поэтов-кубофутуристов в начале XX в.
-6-
Вскоре у Люси на работе завёлся поклонник. Воздыхателю едва минуло двадцать, и девушка ему очень нравилась. Он ещё учился, был моложе Люси на целых два года и категорически не вписывался в её представление об идеальном мужчине. Звали студента Вовой, но очень быстро это имя было забыто и заменено более «говорящим» прозвищем.
Как-то Вова собирался домой, а смена Люси ещё не закончилась. Тихо приблизившись к даме своего израненного сердца, Вова спросил:
— Хочешь, я сделаю тебе приятное?
Люся насторожилась и смерила его недобрым взглядом.
— А ты уверен, что мне будет приятно?
— Будет. Просто скажи, что ты любишь больше всего?
— Честно? Этимологию.
Студент растерянно задумался.
— И всё?
— Ещё животных люблю.
— Включая всяких гадов и козлов! — ввернула Катя.
Вова безнадёжно вздохнул.
— А ещё?
— А ещё помидоры.
— Ясно, — кивнул Вова и ушёл.
Через полчаса он вернулся на работу с банкой солёных огурцов.
— Извини, помидоров дома не было. Зато я принёс тебе огурцы.
Подарок был отдан беременной коллеге, а романтичный студент приобрёл с тех пор новые прозвища, как то Огуречный маньяк, Огуречных дел мастер или просто Огурец. С учётом того, что слово это происходило от греческого «незрелый», прозвище шло ему невероятно.
В тот вечер Денис «вроде бы» обещал приехать. Усталая Люся еле-еле доползла до дома. Сейчас бы поесть и завалиться в кровать. Но… нет. Вдруг он всё-таки придёт? Скупая надежда не давала расслабиться.
Люся заставила себя начать уборку буквально силой. Было тяжело, хотелось спать, но она не могла позволить себе такую роскошь, как отдых. Девушка злилась, проклиная себя, Дениса и весь мир до основания литосферы. Когда пол был вымыт, а пыль — уничтожена, Люся без настроения испекла любимый пирог Дениса и приняла душ.
Все усилия были напрасны. Эта пытка над уставшим организмом была пустой и бессмысленной — он снова не пришёл.
Вокруг ни пылинки. По квартире льётся сладкий запах почти не подгоревшего яблочного пирога. И посреди этого бесполезно-идеального порядка — она, вновь одна и снова не нужна.
Люся сидела в розовом халатике посреди аккуратно разложенных подушек и страдала от внезапно проснувшейся жалости к себе. По телевизору шёл клип какой-то новой группы, солист которой до жути напоминал Дениса.
Он не приехал. Как всегда. И Люся в сотый раз переименовала его в своём мобильном. Она часто меняла имя Дениса на «Подлец», «Сволочь» или «Урод», но номер его никогда не удаляла.
Она ждала до полуночи, а потом легла спать, оставив звук на телефоне включённым.
Утром Люся безуспешно уговаривала себя встать.
«Как там было в “Доме, который построил Свифт”? “Подняться к небу — вот работа, подняться к небу — вот это труд”. Какое уж там “к небу”? Мне бы просто… подняться».
— Щас поднимусь и встану, — ультимативно сказала она. — Вот прямо щас.
Телефон залился долгожданной трелью.
«Он!» — радостно затрепетало сердце. Люся рысью бросилась к телефону. Разочарование было жестоким.
— Да, Вов, чего тебе? — сухо спросила она.
— Люся, доброе утро, — замялся Огурец. — Я тебя не разбудил?
— Да, разбудил, — капризно отозвалась та.
— Прости, пожалуйста. Я подумал, ты уже встала.
— Неважно, что ты подумал. Что ты хотел?
— Ты же сегодня с двенадцати работаешь? Можешь на час раньше в смену выйти?..
Люся чертила на запотевшем окне шизофреничные узоры.
«И почему Денис мне не звонит?»
— Хетцер, Робота помнишь, соседа моего? — спросила Люся, едва придя на «колокольню».
— Тот театрал, что зазывал тебя на Шварца?
— Ага. Сегодня он скоропостижно… женился.
