От нервного напряжения меня стало трясти. Буквально зуб на зуб не попадал. Я опустил руку вниз, пытаясь достать одеяло, но до пола было слишком далеко. Опираясь левой кистью на кровать, я сместился к краю и вытянулся.
Кончики пальцев коснулись одеяла, но ухватить его не получилось.
Злость и холод придали мне сил. Я еще немного подвинулся, потом сел. Руки, за спиной упиравшиеся в матрас, подрагивали и подгибались. Глаза заливал пот. Эта работа показалась мне невероятно трудной. Дома были специальные приспособления, которые помогали мне выполнять простые действия, а в клинике — ничего.
В таком положении я мог дотянуться до кресла. Конечно, кнопка вызова медсестры была намного ближе, но я не хотел просить помощи.
Осторожно я оторвал одну руку от кровати и потянулся к спинке кресла. Пальцы крепко ухватили ее, но больничный агрегат оказался слишком тяжелым, чтобы я мог в таком положении сдвинуть его с места. Пока я крутился, смахнул на пол телефон.
— Мать твою! — рявкнул я от отчаяния.
Дверь тут же приоткрылась, и в палату заглянул Дима.
— Что случилось? — встревоженно спросил он.
Я обрадовался ему, как доброму знакомому.
— Проходи, садись. Поговорить надо.
Дима поднял телефон, накрыл мои ноги и заботливо расправил одеяло.
— Не могу. Я должен быть на посту.
— Останься на минуту. Никто не узнает.
Дима потоптался у двери, потом подошел к стулу у кровати и сел.
— Антон Николаевич, я все сделал.
— Спасибо тебе большое. Я в долгу не останусь! — я сжал его пальцы в знак благодарности. — Дима, расскажи, есть ли какие-то новости? Что планируют родители?
— Не знаю. Они со мной не делятся информацией.
— Но ты же всегда рядом. Может, слышал что-то?
— Нет. Видел, как Анна Анатольевна вышла от вас расстроенная, потом долго сидела в холле на диване.
— Почему?
— Не знаю. Она с кем-то договаривалась о встрече в кафе клиники.
Адреналин ударил в голову. Мысли закрутились в хороводе. Почему мать сидела одна? Что опять затеяла? С кем встречается? С папой? Черт! Враги не нужны: с такой родительницей я параноиком стану!
— Дима, прошу тебя! Сбегай в кафе, посмотри, кто придет. Если отец, сразу возвращайся.
— Я не могу, Антон Николаевич…
— Просто Антон, — перебил я его. — Будь другом! Мать постоянно что-то от меня скрывает. Я как в клетке сижу. Только посмотри тихонько и все.
Дима встал и молча вышел. Отправился он выполнять мою просьбу или нет, я не знал, поэтому следующие несколько минут изнывал от тревоги и неизвестности. Пока ждал новостей, опять позвонил в кафе и наткнулся на недовольную девицу.
— Пошел в задницу! — сказала она и отключилась.
— Вот сучка!
Я попытался вспомнить, кто это мог быть. Вариантов было немного: знали о том, что я женился на Рите только две девушки: Людмила и Анжела, соседка Риты по комнате в общежитии. Я тут же полез в интернет и снова стал разглядывать фото. Людмила явно была на последнем сроке беременности.
— Интересно, — бормотал я, разглядывая девочку и мальчика, стоявших перед взрослыми.
Оба ребенка были примерно одного возраста, или мальчик немного старше. Он был черноволосый и черноглазый, а девочка светленькая с вьющимися волосами. Когда Людмила успела настряпать столько детей? И кто ее муж?
Я увеличил изображение, и теперь заметил то, что не разглядел сначала: мальчик держал за руку девочку, а пальцы толстяка сжимали плечо ребенка. Точно! Это Азамат. Да и похожи они как две капли воды. Но что делает здесь Степан? Каким боком затесался в эту компанию?
Первая злость прошла, и мозг включился в работу. Я стал листать дальше. Рита в наряде шеф-повара с блюдом эклеров в руках. Молодец! Добилась своего. Я улыбнулся. Гордость так и переполняла мое сердце.
«Моя девочка! Как я жил все годы без тебя? Идиотом был!»
Так, а вот и Степан в длинном переднике официанта. Вздох облегчения вырвался из груди: он просто здесь работает. Следующие фото показывали интерьер кафе, посетителей за столиками, угощение. Ни Людмилы, ни Азамата, ни детей больше не было.
Вряд ли к телефону подходила Людмила. Значит, это была Анжела. Но почему на фото ее не видно? Хотя… какая разница?
Я снова набрал уже привычный номер.
— Козел! Перестань звонить!
В ухе раздались короткие гудки. Черт! Как добраться до Риты?
В дверь просунулась голова Димы, и я переключился.
— Ну, что?
— Ваша мать встречалась с вашим другом.
У меня все внутри похолодело.
— Каким? — едва выдавил я из себя.
— Высоким, светловолосым, который все больше молчал, когда был на вилле.
— Блонди! — ахнул я. — Зачем ей понадобился Блонди?
Я набрал номер Пашки, но он был недоступен. Тогда я позвонил Максу.
— Антоха, ты чего? — его радостный голос звучал сквозь уличный шум.
— Пашка с тобой? Мне он нужен.
— Нет, он уехал на Машин показ мод. Позвони ему сам.
— Абонент недоступен.
— А-а-а, может, телефон отключил, чтобы не мешал.
— Антон Николаевич, вас нужно отвезти на обследование, — топтался рядом Дима.
— Ладно, вези, — согласился я. Нужно было хорошенько подумать.
Он посадил меня в кресло, и я отправился на процедуры, которые продолжались до вечера с небольшим перерывом на ужин. Тело мое крутили во все стороны, но голова в это время была абсолютно свободна. Мысли всплывали одна тревожнее другой.
Что делать? Как предупредить Риту, что мать снова нацелилась на нее? Как ее защитить, когда и себя не могу? Выход пришел в голову сам и укоренился там намертво.
Надо возвращаться в Россию. Но как?
— Антон, как дела? Как настроение? — в палату заглянул доктор Гринберг.
Я уже лежал на кровати. Дима привез меня, помог мне вымыться и переодеться после лечебной физкультуры и массажа. Я еще несколько раз набрал номер кафе, но абонент по-прежнему был недоступен. Странно, что мама как выбежала днем из палаты, так больше и не показывалась.
— Александр Сигизмундович, каковы мои перспективы? Есть ли шанс?
— Понимаешь, Антон, пока сложно что-то сказать. Но даже если затеплилась призрачная надежда, это дело небыстрое. Появление у тебя чувствительности говорит о том, что нейронные связи не разрушены, а просто спят.
— И их можно разбудить?
— Теоретически — да. Нужна большая сила воли и много труда.
— Я готов!
— Не торопись! Главное в медицине — не навреди.
— О чем вы разговариваете?
В палату вошли родители. Они не смотрели друг на друга, сразу было видно, что поругались. И опять наверняка из-за меня.
— О тактике реабилитации. Анна Анатольевна, завтра мы начнем новое обследование, а потом определимся с лечением. Сегодня, увы, мы уже день упустили.
— Естественно! — проворчала мама. — Антону пришло в голову покачаться на перилах.
— Дайте-ка я вас осмотрю еще раз, молодой человек.
Доктор Гринберг взял в руки свой молоточек и прошелся по моим ногам. Я ничего не чувствовал, даже щекотки. Родители расстроились, доктор покачал головой. У меня сложилось впечатление, что они выдают желаемое за действительное. Нет, этим путем я буду идти очень долго, а у меня нет времени. Нужно что-то другое.
— Доктор, я хочу экзоскелет.
— Что? — Мама вытаращила на меня глаза.
— Мы ведь можем это себе позволить? — я уставился на родителей: пусть раскошеливаются. Мама может продать парочку магазинов.
— Антон, есть ли в этом смысл? — спросил папа.
— Есть. Я буду ходить. Пусть с палочкой и поддержкой, даже с костылями, но я буду ходить!
— Научиться перемещаться с помощью экзоскелета тоже непросто. Нужно много времени, чтобы получилось держать вертикально вес тела, — задумчиво сказал Гринберг. — Но это очень дорогое удовольствие.
— Сколько? — поинтересовалась мама.
— От трех миллионов и выше.
— Мама, пожалуйста, — я умоляюще смотрел на мать, понимая, что это решение в ее власти. — Я так хочу вернуться домой, в Москву!
