Следующее утро началось с потрясения, но, сколько бы я не думала об этом позже, так и не поняла до конца, положительные оно вызвало эмоции или не очень.
Мягкое поглаживание по бедру заставило меня сонно простонать протест, а последующий поцелуй в шею зародил в голове мысль о лечении укуса. Нашел время!
— Мм… - отмахнулась, но ладонь попала на поросшую недельной щетиной мужскую щеку и скользнула по шее на гладкое плечо. Так! Я его отпихиваю или ласкаю?
Судя по незамедлительной реакции — всё-таки ласкаю.
Губы плотнее сомкнулись на заживающем укусе и знакомое ощущение хлынувшего по венам тока запустило внутренний генератор, производящий дрожь и покалывание во всем теле.
— Ни. ки. та… - я забарахталась, поползла, но хватка на шее никуда не делась и горячие губы лишь сильнее сжались, отчего у меня чуть искры из глаз не посыпались, а остатки сна исчезли без следа. — Ты что это..? Зачем? Оооо..
Одно движение — и я лежу на спине, а надо мной нависает массивная фигура вполне здорового на вид Никиты. От тяжёлого взгляда мне трудно дышать и где-то под ребрами бьется противное чувство страха, но оно меня не очень беспокоит, заглушенное странным интересом и …. предвкушением?
Это открытие бьёт по мозгам не хуже крепкого алкоголя, которое и пробовала-то несколько раз в жизни, но туман в голове отлично помню.
Я не могу в это поверить, но, кажется, мне интересно, как далеко я могу зайти и к чему приведет этот голодный темный взгляд.
Никита словно знал о чем я думаю. Гипнотизировал взглядом, склонялся все ниже, касался теплым дыханием губ и пробуждал во мне нечто неосознанное.
Наверное, мне повезло и высшие силы вернули разум. Непонятный морок развеялся и пришло осознание того, что чуть было не произошло.
Горячим стыдом плеснуло в лицо, голову потянуло в плечи и набок, подальше от адского пожара Никитиных глаз.
И он все понял, отстранился. Встал с кровати и свободно прошел по комнате, разминая плечи и на ходу натягивая футболку. Мне и спрашивать не пришлось, все и так видно — Никита здоров.
А вот что с моей головой временами приключается — это большой вопрос.
Никита вел себя обычно, словно и не было тех жарких минут в постели, а я все не могла успокоиться и за завтраком упорно прятала глаза, пытаясь разобраться в себе. Я же все так же против нашей связи? Вроде, да… Но почему тогда я резко не осадила его, не оттолкнула, не высказала с возмущением протест? Я даже… даже… Нет, не могу думать об этом.
У Никиты зазвонил телефон.
— Да. Доброе утро, … альфа. — Никита скомкал бумажную салфетку и с секундной паузой произнес последнее слово, словно ему было трудно или просто непривычно. — С кем? С чьей? С моей? Хорошо, понял.
Смартфон полетел на стол, а Никита поднял на меня потерянные глаза и вздохнул.
— У нас гости. К нам идут альфа и мама.
* * *
Теть Люба здесь? Я толком не успела удивиться и, тем более, задать Никите хоть какие-то вопросы, как услышала голоса со стороны леса.
— Подождешь в доме? — Никита взялся за ручку двери с намерением выйти, но я не собиралась оставаться в доме одна. Я же не пленница, в конце-то концов!
— Не-а, — ужом проскользнула в приоткрытую дверь и с преувеличенной радостью заголосила: — Здрасьте, теть Люб!
Как бы там ни было, приятно увидеть знакомое с детства лицо в этом хаосе. Правда, это лицо выглядело не радостным и даже испуганным, и я успела пожалеть о своем неуместном ликовании, и задалась вопросом — а теть Люба-то в курсе происходящего?
— Настюш, и ты здесь? Что у вас произошло? — Тревога и усталый вид превратили бойкую Никитину родительницу в замотанную проблемами тётку. Она с кряхтением поднялась на террасу и присела на скрипнувший под ее весом пластиковый стул. — Натворили чего или как?
Все ясно, тетя Люба ожидала неприятностей и по строгому виды альфы и хмурому выражению лица Никиты я поняла — неприятности точно будут.
Уж не знаю, случайно так вышло или Никита специально встал передо мной, закрывая своей спиной от альфы, который, к слову, и так стоял в добрых двух десятках метров от нас, но видно мне было только тетю Любу.
Бедная женщина не знала, куда деть руки и беспокойно мяла подол легкого платья, тут же его суетливо одергивала и опять принималась комкать.
— Не волнуйтесь вы так, Любовь Александровна, — альфа шагнул ближе и его нога появилась в зоне моего зрения. Никита тоже отреагировал движением, скрывая от меня высокий военный ботинок и брюки цвета хаки.
— Да я не волнуюсь, — теть Люба потерла грудь в области сердца и смахнула со лба капельки влаги. — Простите… Артем… Викторович, правильно? Ага… Артем Викторович, что произошло? Мне толком ничего не объяснили, привезли сюда. А у меня там варенье… Ладно, не важно. Ещё и эти тут, — тетя Люба кивнула в нашу сторону.
— Никита, хочешь сам рассказать? — от вопроса альфы спина перед моими глазами напряглась, но ответа не последовало и Артем Викторович продолжил сам. — Любовь Александровна, извините за возможно бестактный вопрос, но где папа Никиты?
— А? — лицо теть Любы посерело, а затем начало стремительно краснеть. — З-зачем вам? К-какое это имеет значение..
Мне стало жаль бедняжку и захотелось если не прекратить этот непонятный мне допрос, то хотя бы утешить ее, но Никита меня не пустил, преградив путь рукой и задвинув назад, себе за спину. Вот ведь…!
— Поверьте, это имеет огромное значение. У Никиты обнаружились некоторые генетические особенности и нам бы хотелось связаться с его отцом, чтобы прояснить пару моментов, и возможно, обследовать.
— Что? — теть Люба схватилась за сердце, попыталась встать, но не смогла и опять рухнула на скрипучий стул, протягивая вторую руку к сыну. — Ты болен? Почему мне не сказал? Что у тебя болит? А вы … вы врач? Что с моим сыном, можете объяснить?
Артем Викторович вздохнул и, судя по шороху, опять переместился.
— Любовь Александровна, нам нужен отец Никиты, иначе мы ничем не сможем помочь.
У меня всё-таки получилось выглянуть из-за широкой Никитиной спины, правда, для этого пришлось прижаться к нему сзади и положить ладони на бока. Никита перестал крутиться, замер в одном положение, а я похвалила свою находчивость. Любопытство и желание разобраться в происходящем пересилило неловкость, да и что я, никогда не обнимала Никитку? Подумаешь, великое дело!
Сейчас меня больше интересовал вопрос — почему этот начальственный альфа обманывает теть Любу насчёт болезни Никиты и зачем ему его биологический отец? Неужели? Да, все сходится! Никитка оборотень, теть Люба — человек, ведь человек же? Да точно. И что это значит? А то и значит: папа Никиты — оборотень.
Довольная своими выводами, я крепче сжала пальцы на боку друга и почувствовала прикосновение — на сжимающиеся от нетерпения и волнения пальцы легла ладонь Никиты.
Артем Викторович мягко убеждал тетю Любу рассказать правду до тех пор, пока бедная женщина не расплакалась, и я вместе с ней. От жалости и от того, что невозможно сдержать слез от горя и раскаяния, охвативших бедняжку.
— Никитушка, милый мой, прости меня! Прости, родной. Не хотела я, чтобы так вышло.
За влажными всхлипами с трудом можно было разобрать слова и я без раздумий сходила в дом за минералкой, а после, вложив стакан в дрожащие руки мамы Никиты, присела рядом. Никита возражать не стал, но под одобрительным взглядом альфы тоже подобрался ближе, так, что я почувствовала тепло его тела.
— Я тогда два года копила на поездку. Мечта у меня была — в Болгарию под новый год съездить. Ну и съездила. — Теть Люба печально посмотрела на Никиту и сразу отвела глаза, уткнувшись в стакан, на дне которого плескались остатки воды. — Понимаешь, сын, в отпуске все кажется каким-то другим, словно и не ты это вовсе, а, как кино смотришь, понимаешь? — Я ничего не поняла, но Никита машинально кивнул. — Ну и познакомилась я там с одним мужчиной..
Тетя Люба замолчала, но никто ее не торопил, и по лицам мужчин было видно — они, как и я, уже знают, что же тогда произошло.
