тишину, опасаясь услышать, например, что она просит его на время исчезнуть и не появляться рядом.
Она прошла в сторону огромной ванной, откуда мгновением позже раздался… грохот и звон разбившегося стекла. Малинин, лишь на секунду замерший от неожиданности, сорвался с места и помчался к Лие.
- Девочка моя… что… - начал он, но ответ пришёл сам собой.
Зеркало во весь рост, висящее напротив застывшей посреди ванной Лии, пошло трещинами от того, что она запустила в него флаконом духов. Сама склянка, разбившаяся на осколки, валялась на полу, распространяя вокруг себя приторный тягучий запах.
- Я их ненавижу! Ненавижу! - хрипло то ли простонала, то ли выдавила из себя Лия.
Потянулась и взяла новый флакон, но Миша перехватил её руку. Высвободил из пальцев очередной шедевр парфюмерии, с усилием потянул Лию на себя.
- У нас всё продумано и есть страховка, ты же помнишь!
Чуть встряхнув любовницу, он стал шептать ей какие-то глупости. Вроде того, что она для него самая красивая, что он сделает всё, чтобы уберечь свою девочку от тревог. И в тоне Малинина наряду с горячностью сквозило отчаяние.
Когда Лия вдруг вцепилась в него и, приподнявшись на носочках, стала покрывать лицо Миши короткими прохладными поцелуями, Малинин сначала неверяще застыл, а потом вжал в себя Лию едва ли не до хруста костей.
- Ты ведь любишь только меня? Скажи! - велела она, и Миша, испытывая такое возбуждение, которого не ощущал никогда в жизни по отношению ни к одной женщине, с жаром ответил:
- Только тебя, моя девочка. Моя родная.
Треск рвущейся ткани, жадные вдохи и первые стоны - всё это наполнило ванную, примешиваясь к аромату духов, от которого плыла голова. Мише почудилось, что воздух пропитан феромонами, от чего крышу сорвало окончательно, хотя, казалось бы, это случилось ещё в тот момент, когда он впервые увидел эту невероятную женщину. Которую сейчас сжимал в объятиях, губы которой неистово кусал.
- Тебе же нельзя… - цепляясь за остатки истаявшего разума, выдохнул Малинин, доходя до грани.
Лия застыла, но лишь на мгновение. Искривила красивые губы в соблазнительной улыбке.
- Ты же знаешь, я многое умею, - выдохнула она и стала опускаться перед Мишей на колени.
Малинин почувствовал себя едва ли не богом.
- Антонина! Тоня! - окликнул меня мужской голос, на который я обернулась, в недоумении нахмурив брови.
Мы с Евгением Александровичем как раз ждали такси, которое должно было подъехать с минуты на минуту. И к неожиданным встречам на выходе из ресторана я, по правде говоря, готова не была. Особенно если учесть тот факт, что встреча эта состоялась с Яном Корниловым. Именно он окликнул меня и теперь, когда я стояла, не зная, как реагировать на неуместную радость, появившуюся в душе, направлялся к нам.
Выглядел Ян вовсе не так, чтобы можно было смело сказать - он был в ресторане на деловом ужине. Галстук отсутствовал, пару верхних пуговиц рубашки - расстёгнуты. Пиджак заменял собой верхнюю одежду, и мне оставалось лишь гадать, как Корнилов ещё не замёрз до костей.
- Привет, - поздоровался он со мной. Затем повернулся к Евгению Александровичу: - Добрый вечер. Я вас помню - вы отец Михаила Малинина.
Свёкор некоторое время всматривался в черты лица Яна, затем перестал хмурить брови и растянул губы в улыбке:
- Ян? Сын Вадимки?
Корнилов кивнул.
- Ждёте такси? Я могу подвезти, - сказал, указывая на машину, припаркованную чуть поодаль.
Я тут же замотала головой.
- Спасибо, но не нужно. Такси уже прибыло.
Перед нами и впрямь уже остановилась белая Киа, к которой я подошла и распахнула заднюю дверцу. Ян последовал за мной и Евгением Александровичем.
- Жаль. Я хотел как раз с тобой кое-что обсудить. Деловой разговор, всё такое, - сказал Корнилов, когда я помогла свёкру устроиться в такси и уже собиралась сесть рядом с ним.
Повернувшись к Яну, я гадала, для чего он ищет повод продолжить со мной этот вечер. И ответов у меня на этот вопрос не находилось.
- Вот и поезжай, - вдруг вступил в беседу Евгений Александрович. - А я прекрасно доберусь на такси.
И вдруг, не успела я и слова сказать, потянулся и, взявшись за ручку, добавил:
- До встречи, Ян, - после чего захлопнул дверцу, а такси почти сразу поехало в сторону шоссе.
Я растерянно хлопала глазами, не понимая, что вообще происходит.
- Вот и решили, - совершенно удовлетворённый, сказал Корнилов. - Идём?
Конечно, первым порывом было возмутиться и сказать, что никто ничего не решал. Но Ян уже начал замерзать, хоть это и скрывал. Засунул руки в карманы брюк, чуть поёжился, ожидая, пока я ему отвечу.
- Идём, - всё же сдалась я, но добавила строго: - А вообще так дела не делаются.
Через полминуты мы устроились в машине Яна. Корнилов тут же включил обогрев салона, позаботился о том, чтобы и моё сидение тоже не оставалось ледяным.
- Без куртки ходить зимой - глупо, - сказала я и тут же мысленно себя обругала.
Глупым было как раз говорить о подобном взрослому двадцатипятилетнему мужчине. Как наседка, ей-богу! Однако Яна, кажется, моя ремарка не задела.
- Я только до машины и обратно, - сказал он и мы тронулись в путь.
Первое время молчали. Я лишь изредка косилась на Корнилова, который уверенно вёл авто в сторону моего дома. Скупые и чёткие движения, ничего лишнего. И ни единого нарушенного правила.
Так, нужно было взять себя в руки и перестать думать о том, о чём мыслить не стоило от слова совсем.
- Это ведь была она? - вдруг спросил Ян, когда я уже собиралась расспросить, что за дело у него ко мне такое.
Все слова тут же вылетели из головы, а мои брови озадаченно нахмурились. Словно чувствуя это, хотя, в мою сторону и не смотрел, Корнилов пояснил:
- Отец как-то обмолвился про какую-то модель. Не думай, он не сплетник, просто злился тогда.
Я поёжилась, когда почувствовала, как по телу прошла волна ледяного озноба. Нет, пожалуй, вот так запросто привыкнуть к тому, что моя жизнь обсуждается, я пока не могла.
- Да, это она. А почему ты спрашиваешь? - не сумев сдержать воинственности в голосе, уточнила у Корнилова.
Отчего-то показалось, что Ян во время ужина только и делал, что сидел в своей компании,
