– Хорошо, съездим, – согласно киваю.
Работу никто не отменял. А за сверхурочные, сложность и напряженность нам и так доплачивают. Тем более, ничего ужасного, как оказывается, Султанов не просит. А я уже себе навыдумывала всякого, дурында.
Обычная деловая поездка.
Не более.
– Соколову я могу и сама сказать, если нужно. Но тут сам решай, как знаешь. А по времени, просто набери за полчаса, чтобы не ждать. Я буду готова, – произношу, лишь мельком взглянув в глаза цвета горького шоколада, которые буквально видят меня насквозь, изучают, разбирают на атомы.
В какой-то мере я даже завидую Сулейману.
Он не теряется, как я, от внимания, не краснеет, не дергается из-за надуманных страхов и неуверенности, не прячет дрожащие пальцы в карманы и открыто говорит обо всем, что его интересует.
Самоуверенный мужик, чтоб его.
Даже бесит.
– Спасибо, что подвез, – спохватываюсь, что уже около минуты сижу и медитирую, увлеченно разглядывая аккуратную короткую бородку.
Каждый второй в городе, как сговорились, отращивает себе такую же или похожую. Только кого-то она уродует и делает глупым, кого-то взрослит и преображает.
У Султанова же она является словно неотъемлемой частью его самого. Без нее это будет уже не он, нарушится его целостность.
– До среды, Маша, – мягко произносит Сулейман и на секунду чуть сильнее сжимает руку на руле.
Фиксирую жест помимо воли и мысленно выдыхаю, понимая, что коснуться меня он не спешит.
Вот и правильно.
Не надо. Лишнее.
– Тогда пока, созвонимся, – киваю и, быстро отстегнувшись и распахнув дверь, выпрыгиваю из салона.
Ледяной ветер, будто только этого и ждет, тут же подхватывает мои кудряшки и бросает их в лицо. Но я не обращаю внимания и быстрым шагом устремляюсь к подъездной двери.
Знаю, сейчас он пристально смотрит мне в спину.
Чувствую это каждой клеточкой тела.
Но уверенно переставляю ноги, хоть и понимаю, что они резко становятся обеими левыми и вот-вот готовы запутаться.
– Здравствуй, Мария, – будто из-под земли вырастает фигура и выступает мне наперерез.
Пребывая в раздрае и переживаниях, совсем не смотрю по сторонам, и от этого сюрприз нежданной гостье удается.
Её-то каким ветром сюда припёрло?
Кидаю вопрос в никуда и останавливаюсь, чтобы поздороваться.
Не стоит забывать, что я – девочка культурная.
***
– Здравствуйте, Алла Борисовна, – растягиваю кисловатую улыбку, которую не-свекровь совсем не замечает.
Потому что занята более интересным занятием: внимательным взглядом изучает отъезжающую ярко-белую иномарку, явно делая в голове какие-то свои далеко идущие выводы.
И пусть мне обычно параллельно, кто и что обо мне и моих знакомых фантазирует, в этот раз под кожей, как зуд, появляется раздражение. И, как следствие, отторжение.
Меня еще ни о чем не спросили, а я уже ушла в глухую оборону и знаю точно: даже клещами ни словечка информации не вытянут.
– У тебя новые знакомые? – вернув ко мне внимание, как бы между делом интересуется Кравцова.
И пусть она считает себя самой умной, непревзойденной актрисой, разыгрывая прелесть-какую-дурочку, чтобы вызнать побольше, однако, упускает из виду одну маленькую, но важную деталь: я тоже так умею.
Потому делаю вид, что очень заинтересованно смотрю вслед Султанову, а потом отмахиваюсь, закрывая вопрос.
– Это старые.
Разворачиваюсь и, не глядя идет за мной родственница бывшего молодого человека или нет, направляюсь к подъезду. Холодно, а я без головного убора – есть причина торопиться. И вообще, хочу домой. Имею право.
– Мария, нельзя быть такой ханжой. Вадичка не так плох, как ты себе навыдумывала, – старую песню на новый лад Кравцова заводит, как только мы переступаем порог моей квартиры.
– Проходите, – говорю, соблюдая правила гостеприимства.
Впрочем, А.Б. приглашение все равно не требуется. Она вполне вольготно чувствует себя на моих квадратных метрах, потому что первым делом, разувшись, обходит и осматривает все с очень хозяйским видом.
В голове тут же всплывает крылатая фраза Гоголя «К нам едет ревизор», и я отворачиваюсь, чтобы спрятать улыбку.
Моя, по ходу, уже доехала.
– Мальчик ошибся. С кем не бывает? – продолжает не-свекровь явно заранее заготовленную речь.
И ведь умудряется даже вопросы задавать так, что ответов на них не предполагается.
Помалкиваю и ожидаю завершения монолога, но тут гостья останавливается напротив моего нового дивана и, приподняв бровь, а заодно сложив руки на груди, внимательно его изучает.
Да, точно, она же его еще не видела. И, судя по кислому виду, ей, как и её ненаглядному чаду, он тоже не совсем нравится.
Да идите вы лесом. Я для себя его выбирала.
Хочется сказать громко и с чувством, но установка, что хорошие девочки так не поступают, меня тормозит. Потому киплю мысленно, а потом отмахиваюсь и ухожу на кухню варить кофе.
Может, мне повезет? Кравцова выпьет чашку, выскажет до конца все свои гениальные теории и, наконец, свинтит?
Да, вот такая я нерадушная хозяйка.
Так ведь и не приглашала.
– Возьмём, к примеру, тебя, – входя во вкус, продолжает вещать А.Б. и пристраивается следом за мной, – ну, неужели ты такая безгрешная? Да чушь же! – сама спрашивает, и сама же отвечает не-свекровь. – Ты себе не представляешь, Мария, сколько раз мне говорили, что в администрацию просто так молодой девчонке не устроиться. Только через постель. Но я всегда тебя защищала. Заметь, всегда. Да-да, и не смотри на меня так удивленно.
– Алла Борисовна, мне Вас поблагодарить следует? – пытаюсь уловить ее логику и не заржать в голос.
То, что по мне пойдут топтаться, догадаться я могла, но, чтобы танком проедутся, вот тут, конечно, Кравцова удивила.
– Было бы неплохо. Но хватит и того, что ты поговоришь с мужем, – озвучивает она свои ожидания. – Да-да, и не надо кривиться, с гражданским мужем. Вадичке нужна поддержка в сложный период. Особенно, твоя. Уж финансами помочь не прошу, сын сам закроет вопрос. Хотя, как одна семья, ты могла бы проявить инициативу. Все же мы с Савелием Германовичем уже не молодые, для себя хотим пожить, а тут на сына тратимся. Но пока не об этом.
Отмахивается она от своих же слов и выжидающе замолкает.
– Так проблема-то в чем?
Из всего, что на меня вываливают, сути я все равно не улавливаю.
– Да в глупости, – Алла Борисовна явно понимает вопрос по-своему, потому следующим заявлением ошарашивает. – Это Мельников во всем виноват. Мой сын до такого бы сам не додумался. Я его хорошо знаю. Понимаешь, они для ремонта дорогих машин покупали новые детали, оригинальные, импортные. Чеки владельцам предъявляли вместе с работой и деньги забирали, а по факту запчасти ставили бэушные, купленные на авито по дешевке. Новые же потом назад возвращали в магазины. Якобы те не подошли.
– Не понимаю, – качаю головой, – чеки же при возврате тоже сдаются. Они не могли их предъявить заказчикам.
– Ой, Мария. Да какая разница? Электронные-то сохранялись.
– То есть они по сути обворовывали клиентов. И попались? – делаю вывод, пытаясь поймать брови, улетающие на лоб.
Ни фига себе красавчики. Мошенники самые настоящие.
– Ну да, на глупости прокололись. Поставили какому-то депутату, а по факту бандиту, уж совсем с рухляди, и машина сдохла, проехав всего пару километров. Тот и заинтересовался: как-так, – выдает чудо-не-свекровь, а у меня веко дёргаться начинает.
– И Вы в курсе были? И их не остановили? – распахиваю рот, пребывая в шоке.
– Ну и что? – следует ответ, и столько возмущения во взгляде, что я окончательно теряюсь. – Вадичке отдельное жильё нужно. Не век же ему с нами жить.
Зашибись, семейка Адамс.
Качаю головой и ставлю перед гостьей, наконец-то, приготовленный кофе.
– Алла Борисовна, при всём уважении, я не хочу и не буду продолжать отношения с вашим сыном, – сделав глоток, озвучиваю принятое решение.
