Черт. Я отступила к двери, чтобы в случае чего иметь возможность сбежать, но Тимур, заметив мой манёвр, покачал головой и продолжил:
— Я же говорил с тобой, объяснял, что возможно для Матвея ты поставила слишком жёсткие условия, что надо дать волю…
— Чтобы он трахал шлюх? — холодно спросила я, понимая на что давил Тимур.
— Не трахал, а делал вид, что он в теме большого бабла, свободной жизни и женщин! — рявкнул Тимур. — Но нет. Ты тогда так же сказала.
— А что я должна была сказать? Чтобы шёл спокойно имел проституток ради блага бизнеса? — крикнула я, не понимая, чего ещё от меня хотел Тимур. Я все понимала. И встречи эти. И эскорт. Я ни слова не говорила Матвею, потому что во-первых думала, что он все равно не послушает, а во-вторых просто боялась поднимать эту тему, потому что в душе верила, что не могла привлекать такого мужчину как Матвей, добиться того, что оказалась у него единственной.
Но ведь получалось, что все равно была.
Это выбор Матвея.
— И поэтому появилась Лена? — скупо спросила я, понимая, что вся эта история чистой воды хорошо спланированный спектакль, где главным кукловодом был Тимур. Человек, который одновременно хорошо знал и меня, и Матвея. Который был вхож в наш дом не как друг, а как близкий родственник. Который позволял себе щипать меня за щеки и дарить на праздники удивительно большие наборы люксовой косметики, духов, украшений.
Человек, который стал неотъемлемой частью нашей с Матвеем жизни, нас просто предал.
— С Леной ещё интереснее… — произнёс Тимур шагая ко мне. — Она сама появилась. Она была и раньше, но тут ее перевели к Матвею. А я видел, как эта сука жопой крутила перед ним. Как юбки с каждым днём становились все короче… Мне даже не надо было ничего делать. Пара оброненных фраз. Немного лести и слезливого рассказала о том, какой Матвей у нас закрытый, холодный чурбан, и что никогда не показывает своих чувств. Пришлось, конечно, ещё рассказать, как у него все плохо в браке и что детей завести не можете…
Я бросила в Тимура своей сумкой и сама следом прыгнула на бывшего друга. Я влетела в него и шлёпнула пару раз ладонями по лицу.
— Сука продажная! — заорала я, когда Тимур оттолкнул меня к стене. — Тварь! Урод! Я ребёнка потеряла, потому что думала, что Матвей трахал свою секретаршу. Я из-за твоих амбиций просидела два года в гробу! Я не того проклинала, когда мне сказали, что ребёнка у меня не будет. Я должна была тебя ненавидеть!
Тимур засмеялся и утёр глаза рукавом.
— Уль, да ты сама как маленькая напуганная девочка ломанулась подальше от Матвея. Не обратись я сразу к его матери, которая рассказала, как ты сбегала в тишине и панике, я бы даже вернул тебя. Привёз. Поставил перед Матвеем как бабу, которая решила украсть его ребенка, спрятать. И он бы тебя сам придушил. Но нет. Я подумал, что твой побег даже упростил мне все. Я просто не стал перечить твоей задумке. И все шло нормально пока сентиментальная мамаша не стала ныть, что ошиблась! Что, сука, ее сыночек с ума сходит без своей жены, что она внука своего не увидит никогда. И тогда все полетело к чертям. И ладно бы ты встретила Матвея с ребенком! Нет, ты и это умудрилась продолбать… И кто ты после этого, как не дура?
Я отшатнулась к коридору. Покачала головой, не в силах справиться с шоком и осознанием, что всего этого могло не быть, если бы не моя боль и страх, который заставил поверить, что я у Матвея не одна.
Я терла виски пальцами и качала головой сильнее, но телефонный звонок вырвал из прострации, и я посмотрела на мобильный, который лежал на краю кровати. Тимур перевёл взгляд туда же, а потом на меня. Мы замерли, потому что по цифрам на экране поняли, что звонил Матвей.
Я дёрнулась первой. Пролетела опасный участок со шкафом и, поскользнувшись у кровати, все же схватила мобильный. Тимур подлетел сзади, дёрнул меня за волосы и с силой швырнул на угол прикроватного столика, выбив телефон из рук.
Боль прорезала висок, а по щеке потекло что-то тёплое…
Глава 29
Пахло приторно шоколадом.
Настолько, что меня начало мутить. Я попыталась сглотнуть, но поняла, что язык онемел.
Меня раскачивало так сильно, что тошнота стояла уже где-то в горле. И мне бы открыть глаза, понять, что происходило, но веки словно свинцом налились.
Тимур меня толкнул на угол стола…
А дальше что было?
Шорохи какие-то помню. Что-то холодное текло по шее и на груди все намокло. Я даже сейчас чувствовала, как влажная ткань прикасалась к телу. И от этого внизу живота все сворачивалось в комок страха.
Надо просто набраться сил и открыть глаза.
Я дернула руку к лицу, чтобы помочь самой себе, но поняла, что руки заняты. Я тянула их и тянула, и не могла понять, почему ничего не выходило.
Снова качнуло, как будто я была в машине. А вот когда меня подкинуло, я в этом убедилась.
В голове плыло, а в горле было сухо и неприятно.
Просто открыть глаза.
Это не сложно, когда знаешь, что ничего с тобой не случится, но я этого не знала.
Я вообще не представляла, что происходило, поэтому отчаянно пыталась провалиться снова в обморок.
Нельзя. Там Матвей. Он обещал же, что все будет хорошо. И дома оставлять меня не хотел. И вообще…
Я смежила веки до разноцветных огоньков. А потом резко распахнула глаза.
Солнечный свет ввинтился в мозг как острая длинная иголка старой швеи. Я постаралась отвернуться. Спрятаться, но ничего не выходило. Свет становился все ярче, и я поняла, что просто не выдержу, если не прикрою глаза.
Снова тишина. Но теперь не такая однородная.
Шорох. Это были колеса машины по асфальту. Теперь я точно была уверена, что лежала на заднем сидении машины. И шорох такой, как будто дорога очень мокрая. Словно после дождя или снега, который таял, едва касаясь земли.
Думай, Ульян.
Снова потянулась рукой к лицу. Черт. Не получалось. Может, у меня инсульт и это паралич?
Да нет. Бред какой-то.
Я снова приоткрыла глаза. На этот раз медленно. Светло. Значит, не так много времени прошло. Смеркаться начинало часов в пять вечера.
Я скосила глаза вниз.
На руках были строительные стяжки.
Да ну нет. Нет.
Это же не может быть похищение. Тимур же вменяемый человек. Юрист. Он должен понимать, чем закончится этот его поступок. Ладно Матвей, который с дерьмом его смешает, но ведь помимо него есть есть закон, который против такого.
Я попыталась прокашляться.
— Очнулась? — спросил с переднего сиденья Тимур, и я снова закрыла глаза. Попыталась откинуться назад. — Это хорошо, что очнулась. В больницу не надо будет заезжать.
Хотелось пить. Смочить губы. И болела голова.
Я прикрывала глаза медленно и старалась не смотреть на Тимура, который нервно вёл авто и бросал на меня злые взгляды.
— Что происходит? — хрипло спросила я, и мой голос прозвучал вороньим карканьем.
— Ничего особенного… — отмахнулся Тимур, и мне не понравилось, как он ушёл от ответа.
Я постаралась сесть, но голова стала болеть ещё сильнее. Я притянула руки к груди, поднялась выше и ощупала лицо на предмет повреждений. На виске была небольшая рана. Это из-за неё у меня мокрая одежда. Тимур то ли оттирал кровь, то ли плюнул и оставил, чтобы сама затянулась, я пока что не поняла.
Все же села, подавив в себе рвотный позыв. На кофте было мокрое розоватое пятно, которое выделялось некрасивым побуревшим облаком на светлой ткани.
— Мне холодно, — зачем-то призналась я, и Тимур бросил на меня недовольный взгляд. Качнул головой.
— На полке твои вещи. Можешь одеться… — скупо выдавил Тимур и вернулся к дороге.
— Как? У меня руки сцеплены… — я приподняла кисти и помахала ими, чтобы это было заметно в зеркале заднего вида.
— Тогда сиди дальше мёрзни… — безразлично отозвался друг мужа, и я поджала губы. Повернулась всем корпусом к полочке заднего сиденья и увидела свои вещи: спортивные штаны, куртка, тёплая толстовка. За водительским сиденьем валялись мои кроссовки.
