не думал, что буду чувствовать себя настолько беспомощно, — Ядов смотрит в никуда, глаза пустые и безжизненные. — Она всегда меня раздражала, поучала, продавливала. Всегда хотела, чтобы я поступал так, как она считает правильным. А вот сейчас понимаю, насколько это все незначительно и насколько глупы мои обиды.
Я молчу, боясь спугнуть его исповедь. Почему-то мне его очень жаль. Хочется обнять, утешить, поддержать. Как-то совсем не о том думаю, одергиваю я себя.
Мне на телефон приходит сообщение, что вышел новый репортаж нашей конторы, я машинально нажимаю на просмотр и подхожу к Герману, присаживаясь на край стола. Телефон располагаю так, чтобы нам двоим было хорошо видно такое интересное кино.
— Господин Ядов, несомненно, неуравновешенный человек, — разбитыми губами вещает Артур, сидя в инвалидном кресле в приемном покое больницы. — Теперь у меня нет сомнения, что именно он убил свою жену.
— Как это произошло? — с интересом спрашивает так называемая корреспондентка, которая еще недавно бегала по офису, поднося кофе. Видать, у Артура совсем плохи дела, если доверил этой тупице брать интервью.
— Мы с женой решили помириться, а он ворвался в квартиру ее родителей, избил меня, уволок жену, хотя она пыталась меня защитить и выгнать его. Но он словно сорвался с цепи, и мы никак не могли ему противостоять.
— Какой великий актер погибает, — говорю я с издевкой.
— Боже мой! Как вы думаете, ваша жена жива? — лепечет эта дурочка, глядя на Артура как на божество.
— Даже не знаю, — сокрушенно вздыхает бывший. — Яночка, сообщи, где ты сейчас. Я тебя спасу.
— Боже, какой стыд, — выдыхаю я, закрывая лицо руками. — Это же надо так опуститься.
Ядов молча смотрит на экран, и я не могу прочитать его эмоции. Лицо непроницаемо, только перекатывающиеся на скулах желваки показываю насколько он зол.
— Находясь в больнице, я узнал еще один интересный факт из жизни господина Ядова, — догадка пронзает меня, и я снова прилипаю к экрану телефона. — Здесь в реанимации находится его бабушка. Мне стало доподлинно известно, что ее продолжительное время травили неизвестным ядом. А вот любящий внук не захотел сообщать об этом полиции, а наоборот заплатил деньги, чтобы об этом никто не узнал. Надеюсь, что правоохранительные органы заинтересуются этим фактом.
— Вот сука! — кулак Германа опускается на столешницу, и раздается треск. На столе остается вмятина. — Надо было его грохнуть прямо там.
— Я думала, что твой стол антикварный, — почему-то невпопад говорю я.
— Я тоже так думал, — мужчина поднимается и стремительно направляется в коридор.
Я спешу за ним, его нельзя оставлять в таком состоянии. Готова тенью следовать за ним, чтобы он что-нибудь не натворил в запале.
— Герман Евстафьевич, к вам тут из полиции, — раздается голос охранника с первого этажа.
— Проводи их в библиотеку, — бросает Герман и направляется туда.
В библиотеку входит три человека, и все происходит как в кино. Я смотрю на и не верю, что это все происходит на самом деле.
— Господин Ядов, вы задержаны за покушение на жизнь вашей бабушки госпожи Ядовой, а также за избиение Полякова Артура и похищение его жены Шмелевой Яны. Прошу следовать за мной, — сухими фразами сразу выносят приговор.
— Меня никто не похищал. Герман — мой жених, и я уехала с ним по собственной воле, — говорю я и становлюсь рядом с Германом. — А Поляков Артур хотел меня изнасиловать.
— Я так понимаю, что вы Шмелева Яна? — переводит на меня взгляд представитель закона.
— Да, — киваю головой. — Я готова написать встречное заявление на Полякова Артура.
— Мы с этим разберемся. Позже вас вызовут, — просто робот какой-то. Ловлю себя на мысли, что хочу вцепиться в непроницаемое лицо и стереть эту надменную маску. — Господин Ядов, следуйте за нами.
Полицейский в форме подходит к Герману и протягивает наручники, предлагая защелкнуть их на его запястьях.
— Это обязательно? — спокойно спрашивает Ядов.
— Желательно, — также спокойно отвечает следователь.
— Тогда я воздержусь, — Герман проходит мимо, стоящего перед ним полицейского с наручниками и направляется к выходу. — Яна, позвони Владиславу Викторовичу. Он знает, что делать и навести Раю, пожалуйста.
Все стремительно покидают библиотеку, а меня охватывает какая-то апатия. Падаю на диван и закрываю глаза. Почему я так волнуюсь за него? Почему мне не безразлична его судьба? Почему меня все сильнее притягивает к этому мужчине, которого я до сих пор не смогла разгадать?
— Янка, не время рассиживаться, — даю себе мысленную пощечину, достаю телефон и понимаю, что номера начальника службы безопасности я не знаю.
— Коля! Коля! — бегу вниз и кричу как заполошная.
— Яна Евгеньевна, вы что-то хотели? — Николай выходит из помещения, где установлены мониторы для просмотра изображений с видеокамер.
— Коля, мне срочно нужен номер вашего начальника, — говорю я, тяжело дыша. — Ему надо сообщить, что Германа арестовали.
Коля набирает номер и передает мне трубку. Я сбивчиво рассказываю события последних минут. Мужчина молча выслушивает мой монолог.
— Все будет хорошо, — это все, что сказал мне этот суровый мужчина, перед тем как отключится.
— Коля, я ненадолго отъеду, — говорю я, мило улыбаясь и протягивая телефон.
— Без охраны я не имею права вас выпустить, — серьезно отвечает охранник. — Пока нет Германа Евстафьевича, я буду сопровождать вас.
— Коль, а может, не надо? — преданно заглядываю я в глаза. Раньше в такие моменты папа называл меня лисичкой. — Я быстренько. Одна нога здесь, вторая… тоже здесь.
— Никак нет, — на его лице не дрогнул ни один мускул.
— Вот солдафон. Поехали, — вздыхаю от безысходности, и мы направляемся к машине.
— Куда едем? — спрашивает Николай, проезжая через толпу журналистов.
— У, опять слетелись стервятники, — зло шиплю я. — А едем мы в редакцию. Уж очень мне хочется поговорить с одним артистом больших и малых театров.
Вхожу в редакцию, и сердце замирает. Помню как мы делали здесь ремонт, покупали аппаратуру, собирали команду. Как давно это было. Жалко, что все закончилось так. Спешащие навстречу коллеги, расступаются, и здороваются, со страхом взирая на возвышающегося за моей спиной Николая.
Захожу в кабинет Артура, который до некоторых пор был нашим общим. Мой бывший восседает за столом как король, только фейс слегка подпорчен. Увидев меня, он дергается, а глаза начинают затравленно бегать.
— Ну, что же ты не пришел меня спасать, любимый? — с издевкой спрашиваю я, усаживаясь на стол и подхватывая какие-то листы, делая вид, что очень заинтересована их содержимым. — Ну, рассказывай. Откуда дровишки, которые ты снова транслируешь в эфире?
— О чем ты? — спрашивает Артур, отъезжая на стуле подальше от меня. — Не понимаю.
— Значит, скажу напрямую. Откуда
