любую секунду.
Это все неправильно. Это всегда чертовски неправильно.
Пачка сигарет выскользнула у него из кармана, и он опустился на колени, чтобы взять их. Когда он начал подниматься, я остановила его, прежде чем успела схватить за плечо.
Он бросил на меня косой взгляд.
— Не совсем лучшая позиция для этого…
Я не могла перестать смотреть на него сверху вниз. Моя голова наклонилась. Мое горло немного сжалось.
Это происходило урывками. Вспыхивало, дергало и царапало мой мозг. Мои колени на ковре. Пушистые пальцы в моих волосах, оттягивали голову назад. Длинный нос, голубые глаза. Медленная, ледяная улыбка.
Желчь подступила к горлу.
У меня учащается пульс.
Комната качнулась.
— Умоляй, — прошептала я.
Элайджа заколебался.
— Ты серьезно?
Мой голос звучал как из-под воды.
— Ты либо хочешь этого, либо нет.
Он открыл рот, закрыл его, а затем покачал головой.
— Ты уже знаешь, чего я хочу.
— Тогда сказать будет не так уж трудно.
Скажи, пожалуйста.
— Докажи мне, как сильно ты этого хочешь.
Убеди меня, что ты того стоишь.
Его губы поджались, и он оглядел комнату, как будто хотел убедиться, что мы одни. Он стиснул зубы.
— Ты дашь мне голову на отсечение, Ева, что здесь никого нет?
Я продолжила смотреть.
Он прочистил горло.
— Я хочу… Я хочу, чтобы ты доставила мне удовольствие. Я так сильно этого хочу. Пожалуйста, я умоляю тебя, — он пробормотал еще несколько слов, но все они утонули в том же резервуаре с водой, в котором застрял мой голос.
Когда я, наконец, дала ему то, что он хотел, я вернулась на свое крошечное место в океане. Тихо и безмятежно. Я растворилась в нем, пока не начала тонуть. Клетка стала моим рассудком, и я уплыла прочь, прочь, прочь, возвращаясь только тогда, когда услышала отчетливый свист.
Он застегнул брюки, когда спросил:
— Итак, ты не возражаешь, если я расскажу своим друзьям, что мы, э-э, сделали немного больше, чем это?
Я остановилась на полпути к окну.
— Ты знаешь… Просто мы… Я не знаю.
Я засмеялась, продолжая подходить к окну. В каком-то смысле он прав. У меня был секс с его другом, но это необычно. Картер был моей единственной настоящей ошибкой, и с тех пор я сожалела о той ночи.
— Ты скажешь им, что хочешь, независимо от того, что я скажу.
Я не добавила, что мне это нравилось. Слухи, сплетни. Быть школьной шлюхой. Я внесла свою лепту в то, чтобы девочки болтали ради развлечения, а мальчики лгали ради своей гордости. Я и раньше была хорошей девочкой — изящной, послушной. И меня разорвало пополам. Так что да. Может, с тех пор я и таскалась по грязи, но даже грязь затвердевала под твоими ботинками. Должно быть, я уже стояла на этой горе.
И никто не мог прикоснуться ко мне отсюда, черт возьми.
Истон
Я снова посмотрел на часы. 12:02. На минуту позже, чем когда я смотрел в последний раз.
Я зарычал, упав обратно на кровать и закрыл глаза предплечьем.
Где она?
С кем она? Марко? Элайджа? Картер?
Нежелательные образы — руки, губы, кожа — захлестнули меня. Моя челюсть сжалась и разжалась. Никто из парней в школе не знал, что делать с такой девушкой, как Ева.
Когда часы тикали, а от нее по-прежнему нет и следа, я встал и натянул футболку через голову. Я шел по коридору, оглядываясь по сторонам на случай, если мама встала и налила себе вина в бокал. Я тихо открыл дверь в комнату Евы.
Ее неубранная кровать — центр моего внимания. Белые простыни смяты, как будто она только что вылезла из них.
Сглотнув, я отвел взгляд и направился в ее ванную. Я открыл кран в ее ванной и смотрел, как вода плавно стекала в слив. Как я и предполагал, Мария позвонила кому-то, чтобы снова починили канализацию. Я должен отдать ей должное за то, что она держалась на высоте. Полез в карман, достал ватные тампоны, которые прихватил из шкафчика в прихожей, и засунул их в сливное отверстие, затем проверил, не засорилось ли оно. Удовлетворенный, я оставил дверь в ее спальню открытой, чтобы лучше слышать ее, затем вернулся в свою комнату, лег на кровать и продолжил ждать.
В прошлом году, когда я впервые начал портить ее ванную, я сказал себе, что это не для меня. Я делал это, чтобы убедиться, что мог собственными глазами увидеть, что с ней все в порядке, когда она так поздно возвращалась домой. Но засорять ее ванну — это уже не единственное сомнительное занятие, которым я занимался.
Я знал, что это пиздец. Я переходил границы, которые братья не должны переступать. Напоминания себе, что я должен быть ее братом, что я не должен хотеть ее, недостаточно, чтобы остановить разрастание навязчивой идеи, но я все равно это сделал. Потому что в противном случае я мог бы делать вещи — брать то, чего у меня не должно быть.
Ее утренние слова прокручивались у меня в голове снова и снова.
Может быть, она этого заслуживает.
Может, но ты не знаешь…
Мой взгляд переметнулся к двери моей спальни, когда ее окно захлопнулось. Я провел рукой по волосам, пересек свою комнату и приоткрыл дверь еще на дюйм.
Нет ничего плохого в том, чтобы убедиться, что с ней все в порядке.
Это все, что я сделал.
Минуту я прислушивался. Сначала до меня донесся звук чего-то падающего на ковер. Затем выдвигались и закрывались ящики комода. Затем шорох одежды. Я крепче сжал ручку и отвернулся, хотя и не мог ее видеть. Прошло шестнадцать часов, а я так и не смог избавиться от ощущения, что она стояла у меня между ног. Ногти скользили по моей челюсти. Этот румянец, поднимающийся по ее гладкой шее, полные губы медленно приоткрылись…
Я прочистил горло, потирая шею сзади. Моя кожа горячая, моя чертова рубашка прилипла к плечам.
К тому времени, как открылась и открылась дверь ванной по соседству, я был похож на печь, пытающуюся остыть. Можно подумать, она хотя бы разделась, чтобы добиться от меня такой реакции, а не наносила косметику на мое чертово лицо. Три года я наблюдал за ней, три года она дразнила меня, выплясывая вокруг меня круги, чего не должна делать ни одна младшая сестра. Я должен был догадаться, что от вида тела Евы, наконец-то оказавшегося у меня между ног, было
