Гейдж вздохнул.
— Ты познакомил нас, потому что, как и все гетеросексуалы, считал, что каждый гей хочет трахнуть любого другого гея.
— Избавь меня от своего праведного негодования. Я думал, ты можешь подойти ему, и тот факт, что ты до сих пор не сдался, о чем-то да говорит.
“Познакомьтесь с Гейджем Симпсоном, покровителем потерянных людей”.
— Итак. почему?
— Почему что?
Эли оценивающе посмотрел на него серьезным взглядом.
— Почему ты не сдался?
Хороший вопрос. Он мог получить отличный секс в любом месте. То, что в его руках был пятизвездочный шеф, являлось плюсом, однако, на самом деле, сейчас готовил в основном Гейдж, поэтому да, бесполезным плюсом. Он мог свалить все на неспособность сдаться, потому что был любителем все починить и оптимистом до мозга костей. Всегда был. Но ему хотелось бы знать, кого именно тут надо чинить.
Неделю назад, Брейди ответил на звонок, когда Гейджу нужно было услышать дружеский голос. В ту же ночь, он предложил свое тело Гейджу, чтобы излить в него свою боль. Брейди едва разговаривал, смеялся или выдавливал улыбку и все же его руки были созданы для того, чтобы крепко держать Гейджа.
— Люди привыкли ожидать от меня определенного поведения, — даже его собственная семья. Гейдж — шутник, душа компании, парень, который трахает все, что движется. — А он — нет. Мне нравится это. Мне нравится он.
Мэр откинулся на спинку дивана и уставился на Гейджа, словно тот был одним из журналистов, которые вечно задавали ему эти тупые как пробка вопросы на пресс-конференциях.
— Что ж, это неожиданно.
Что именно? Что Гейджу мог нравится Брейди, что он мог заботиться о нем? Могла ли это на самом деле быть… да вы, должно быть, шутите. Затылок Гейджа начало покалывать и по коже, словно сыпь, побежали мурашки.
Он покраснел.
Невероятно привлекательная ямочка, которая Гейджу обычно очень нравилась, появилась на щеке Эли.
— Я недооценил тебя, мистер Симпсон. Ты удивил меня, а меня очень трудно удивить. Раз уж, кажется, тебе, эм, нравится Брейди…
— Да пошел ты.
— Надеюсь это включает в себя то, что ты приложишь все усилия, чтобы починить его, — продолжил Эли, не запнувшись ни на секунду. — Например, исправить все его дерьмо и дать ему понять, что, когда он упадет, потому что он точно упадет, ты будешь там, где он приземлится.
Гейдж поерзал на стуле, новообретенное откровение о глубине его чувств к Брейди все еще пульсировало в нем. Он хотел все отрицать. Убежать, как тогда неделю назад, когда услышал, что Эммалин, могла вспомнить о том, кем он был и насколько недостоин являться ее сыном.
— Описание моей работы можно трактовать, как “спасение людских жизней” заглавными буквами, мистер мэр, но души сюда не включены.
— Если ты так говоришь, — Эли выдал одну из своих эффектных усмешек, которая заводила всех его избирателей из числа женщин и нетрадиционных меньшинств. На этот раз она не оказала на Гейджа никакого влияния.
Он хотел, чтобы влияла. Хотел вернуться назад, когда ямочки и подмигивания любого горячего парня было достаточно, чтобы зажечь интерес. Неужели теперь ему суждено желать трахнуть только одного человека до конца жизни? Если на это была похожа влюбленность, то Гейджу придется признать, что он не просто увлечен.
Он влюбился в Брейди Смита.
Когда Гейдж поднялся, Эли взял в руки меню.
— Вижу, шеф уже добавил в меню осенние блюда. Гриль-сыр от Гейджа. Сейчас это звучит очень вкусно.
Какого черта, Брейди добавил этот сэндвич в меню и назвал его именем? И вот снова… Румянец, который едва исчез, снова появился с удвоенной силой.
Эли рассмеялся, словно Гейдж только что попал в неловкое положение, получив в лицо бананово-кремовым пирогом.
“Ни в жизни не проголосую за тебя в феврале, урод”.
***
— С таким же успехом ты мог бы вывести меня из кухни за ухо, Мамочка, — бормотал Брейди в спину Гейджа, пока они поднимались по ступенькам в его лофт. — Мне потребовались годы, чтобы завоевать уважение своей команды, а ты уничтожил его в мгновение ока.
Притворная неловкость от того, что Гейдж прошествовал на кухню и настоял на том, чтобы Брейди ушел, к большой радости Хавьера и остальных отпускающих шуточки доминиканцев, была намного проще, чем признание того, что теплая забота Гейджа тронула Брейди до глубины души.
Гейдж развернулся, дойдя до верхней ступеньки лестницы.
— Если этого достаточно, чтобы потерять уважение своих миньонов, то у тебя большие проблемы. К тому же, ты знаешь условие. Пока не снимут повязку, никаких обязанностей по кухне.
— Это не остановило тебя от возложения на меня обязанностей по минету, — проворчал Брейди.
За последнюю неделю ублюдок почти что переехал; он даже притащил свои собственные простыни (эта нежная кожа не потерпит плетения всего в триста нитей, Брейди!). Такая принцесса. Так как проблемы с плечом сделали Брейди бесполезным на кухне “Смит & Джонс”, он проводил свое утро в ресторане, заполняя документы одной рукой, а после обеда и вечером спал, пока Гейдж был на работе или в баре. Поспать пару часов, пока Гейджа не было рядом, было лучшим способ защитить его, потому что недовольство от того, что он не находился в кровати Брейди, было хуже.
Только дойдя до конца ступенек, Брейди понял, что Гейдж уже зашел внутрь, воспользовавшись ключом, который Брейди ему не давал. Как, черт возьми, это произошло?
Вопрос замер на кончике языка, потому что сюрпризы продолжались. Уже на пороге Брейди пришлось схватиться за косяк здоровой рукой. Шок от открывшегося вида, едва не поставил его на колени. Затемненный лофт был наполнен вкусными ароматами. В центре комнаты стоял накрытый белой скатертью стол с одной красной розой в узкой вазе. Гейдж зажигал свечи и замедленному мозгу Брейди потребовалось несколько секунд, чтобы полностью охватить всю сцену.
Это было свидание.
— Ты готовил?
— Ага. Дарси одолжила мне запасной ключ от твоей квартиры, — Гейдж вернулся к Брейди, который так и не сумел переступить через порог и войти внутрь. — А ты не думай и шагу ступить на эту кухню. У меня все под контролем.
В оцепенении Брейди позволил подвести себя к столу, — откуда вообще взялся этот стол? — и вскоре он уже сидел с бокалом “Мальбека”[2] и кусочком оливково-розмаринового хлеба из “Red Hen Bread”[3], в то время как Гейдж возился на кухне. Брейди вытянул шею, чтобы посмотреть, что происходит, но сейчас великолепная задница Гейджа была вне поля зрения (не на сто процентов). Этот мужчина был здесь, готовил для него, ухаживал за ним, и Брейди никогда не ощущал такой заботы.
