Симона затаила дыхание, когда начали примерять сапожки для верховой езды. Одна пара оказалась всего лишь чуточку широка, и сапожник быстро добавил войлочную подкладку. Идеально. Парикмахер поцеловал кончики своих пальцев. Салли хлопнула в ладоши.
Даже белошвейки отложили свою работу, чтобы окружить стул Симоны, словно это был трон. Подол амазонки был подшит на живую нитку, на маленькой черной шляпке, похожей на кивер, еще не было перьев, а ее распущенные волосы пока не были забраны в кружевную сетку – но Симона знала, что никогда не выглядела лучше.
До тех пор, пока не прибыл помощник аптекаря с ассортиментом лосьонов и румян, кисточек и цветных бумажек. Симона не стала трудиться и изображать колебания, только не после того, как уже увидела результат.
– Мадемуазель très belle, non[10]? Она рождена для того, чтобы ею восхищались мужчины.
– Месье будет доволен, oui.
Парикмахер и модистка разговаривали по-французски, не догадываясь, что Симона понимала их. Она слишком хорошо все понимала. Они считали ее идеальной куртизанкой.
Глава 8
– Ты должен поговорить с ней, Дэниел. Убедить ее остаться.
Дэниел Стамфилд опустил стакан и откинулся назад в мягком кожаном кресле, разглядывая своего кузена. Харри был кузеном не с другой стороны одеяла, но с правильной стороны клуба «Макканз», потому что имел там уютный номер из нескольких комнат над эксклюзивным игорным клубом. Он был загадочным типом, но невозможно было найти человека, который лучше него прикрывал бы спину – особенно теперь, когда другой кузен Дэниела, Рекс, остепенился. Женился и стал отцом – кто мог бы поверить в это? Определенно не Дэниел, который даже рядом не стоял с тем, чтобы быть готовым надеть на себя кандалы брака. Дьявольщина, ни за что. Ну а любовница? Это было почти так же плохо, со всех сторон, с которых он рассматривал это дело. Дорогая, требовательная, и избавиться от нее лишь немногим легче, чем от жены.
– Не понимаю, почему ты хочешь удержать именно эту женщину, когда вокруг так много других?
Харри окинул его мрачным взглядом, его глаза были такими же, как и у Дэниела – темно-голубыми с темным ободком вокруг радужки. Если уж на то пошло, то Харри во многом выглядел как Дэниел, у него были такие же черные вьющиеся волосы и прямой нос. Они могли бы сойти за близнецов, а не за кузенов, за исключением того, что Дэниел был выше, шире в плечах и тяжелее, а Харри выглядел гораздо старше, несмотря на всего лишь четырехлетнюю разницу в их возрасте. Конечно же, так и должно быть, размышлял Дэниел, при всей ответственности кузена за страну, если не за весь мир, лежащей на его плечах. Сейчас Харри понадобилась любовница, да к тому же еще и несогласная. Этот человек был загадкой, это уж наверняка. И эта загадка в нем была далеко не единственная.
– Говоришь, самая красивая девушка из всех, что ты когда-либо видел, не хочет становиться твоей любовницей?
– Это то, что я сказал, черт возьми.
– Я думал, что все они хотят забраться в твою постель.
– А эта другая. – Харри выдохнул кольцо дыма от тонкой сигары поверх своей головы, отчего стал выглядеть похожим на дьявола с нимбом.
Дэниел поднял свой стакан.
– Тогда, может быть, она предпочтет мою постель.
Харри столкнул босые ноги Дэниела с низкого столика, почти заставив того разлить свой коньяк.
– Нет. Она слишком деликатна для такого буйвола, как ты. И она нужна мне у Горэма.
– Зачем? Если девчонка не согласна, то тебе не будет от нее никакой пользы.
– Она идеально подойдет, если поедет туда.
– Тогда воспользуйся своим шармом. Ты понравился Аманде, жене Рекса, настолько, что она назвала тебя крестным своего сына, и, в конечном счете, ты даже обвел вокруг пальца жену твоего отца. Лидия Бертон и все ее цыпочки считают, что ты можешь ходить по воде.
– Я знаю Лидию много лет. Это совсем другое, почти как семья, впрочем, это касается и всех остальных. Кроме того, дело не в том, что мисс Райленд не хочет быть моей любовницей. Она не хочет быть ничьей любовницей.
После этих слов Дэниелу понадобился еще один глоток коньяка.
– Она держится в ожидании кольца, не так ли?
– Больше похоже на то, что она держится за свою добродетель.
– Послушай, зануды – это самый худший тип. Оставь их собственному холодному утешению и поищи теплую, отзывчивую женщину, которую можно обнять.
– Дело вовсе не в обнимании, дурень. Не все включает в себя секс. Прием у Горэма затрагивает интересы национальной безопасности, репутацию регента, жизнь и смерть.
– И секс.
– И секс, – согласился Харри. Было очень трудно скрыть личные дела в семье, где умели отличать ложь от правды. – Так что поговори с ней, расскажи ей, какой я замечательный парень. Или майор Харрисон, как я полагаю.
– В этот раз ты все изгадил, не так ли, со своими париками, бородами и очками? Неудивительно, что она не хочет идти в постель с таким старым козлом.
– Я же сказал тебе, что она ни к кому не хочет идти в постель.
– Так как же я должен убеждать ее? Ты же знаешь, что я не дамский угодник. Во всяком случае, не с респектабельными женщинами. Хотя если эта птичка выпрыгнула из гнездышка Лидии, то я не понимаю, с какой стати она теперь начала жеманничать.
– У нее есть моральные принципы, что, могу заметить тебе, является достойной восхищения чертой.
– Эй, и у меня есть моральные принципы. А то, что я не хочу работать с Боу-стрит или мировым судьей, еще не означает, что я какой-то злодей. Я ведь не разгуливаю, соблазняя невинных девушек, не так ли?
– Черт возьми, я не прошу тебя жениться на этой женщине – просто иди и поговори с ней. Она нужна мне на приеме у Горэма.
– Ты все еще не объяснил почему.
– Потому что она мне нравится, черт побери!
– Ага. – Дэниел еще раз глотнул из стакана, а затем усмехнулся своему наполовину кузену и когда-то вышестоящему офицеру.
– Наконец-то попался, а?
– Ничего подобного.
Дэниел снова положил ноги на стол, чтобы почесать зудящие пальцы. Он усмехнулся еще шире.
– И стремительно, готов поспорить. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
– Она скучает, сидя в доме, имея слишком много времени для волнений. Вывези ее куда-нибудь…
– На балы и вечеринки? Господи, ты просишь слишком много. – Вывозить потенциальную любовницу Харри в благородное общество означает, что и ему придется ездить туда. – Ты же знаешь, что я ненавижу все эти поклоны и сплетни за спиной. Это заставляет меня чесаться, видишь ли.
– Я знаю. Вся эта ложь в обществе оставляет кислый вкус у меня во рту на несколько дней. Но это не то, что я имею в виду. Я не хочу выставлять ее перед публикой, пока еще нет. Но ей понравятся музеи и все такое.
