После — я убираю салфетками остатки крема, а вместе с ним — и часть детских художеств. Тщетно пытаюсь отвлечься от крепкого мужского торса, которого то и дело касаются мои пальцы. Вздрогнув в очередной раз, грубо ругаю себя. И направляю мысли в другое русло: представляю, как дочка Шторма разрисовывала своего спящего папочку. Это помогает отвлечься от мужского тела. Перед глазами возникает смутный образ маленькой шалуньи, почему-то похожей на мою Ритку. Мне так проще воображать.
Смущение быстро отступает, жар отливает от щек. А уголки моих губ сами взлетают в легкой улыбке.
Но в какой-то момент босс вдруг выхватывает у меня салфетки и, ничего не сказав, принимается вытираться сам. Не понимаю, чем вызвана его внезапная смена настроения. И не хочу анализировать.
Машинально подаю ему мицеллярную воду. И «процедуры» Вадим заканчивает без моего участия.
На удивление, в итоге нам удается почти полностью «победить» фломастеры. Лишь кое-где проступают слабые следы, но от тоналки босс категорически отказывается.
— Спасибо, Снежана, — по-прежнему безэмоционально выдает Шторм.
Рвано и нервно застегивает рубашку. И даже от привычных шуток и ухмылок воздерживается. Наверное, так будет лучше. Хотя я только начала привыкать к его странной манере общения.
— Скоро вы там? — заглядывает в кабинет Роман. — Я уже не знаю, что им в уши лить. Готов «яблочко» станцевать.
Окинув взглядом представительного зама в деловом костюме, я усмехаюсь. Хохочет и босс, разряжая обстановку.
— Не трать на них свой талант, — подкалывает заместителя Шторм. — Так, идем, — постановляет, справившись с верхними пуговицами.
* * *
В зал совещаний мы заходим вместе. Дожидаюсь, когда начальство займет свои места за столом, и подаю Вадиму папку с необходимыми документами. Ловлю его благодарный взгляд, собираюсь уходить, как вдруг…
— Блондиночка, принеси мне еще кофе, — летит в меня.
Туманов криво ухмыляется, обводя меня просвечивающим одежду взглядом, и разве что пальцами не щелкает.
— Так, стоп, — отвлекается от бумаг Шторм. — Снежана… — многозначительно смотрит на Романа, и тот одними губами подсказывает боссу мое отчество. — Снежана Валерьевна не секретарь, а личный ассистент. Моя правая рука. Что же это получается, Марк Альбертович, вы МЕНЯ за кофе только что послали?
Ошеломленно хлопаю ресницами, удивляясь, как Вадим умудрился так вывернуть фразу Туманова. В свою очередь, Марк примирительно выставляет ладони перед собой и даже бурчит мне что-то, похожее на «Прошу прощения».
Удовлетворенный тем, что «установил справедливость» и заодно нос ненавистному конкуренту утер, Шторм закатывает рукава рубашки, таким образом готовится к работе.
Я замираю, в ужасе округляя глаза. И дело не в том, что Вадим наплевал на дресс-код. Его поведение вряд ли стало неожиданностью для кого-то из присутствующих.
Проблема в другом…
Его руки тоже подверглись «нападению» маленькой «художницы»! И сейчас перед всеми предстал ее шедевр.
— О-о-о, я смотрю, у вас «подарок» из детдома? — тепло смеется заместитель министра информации.
Тем самым лишь усугубляет ситуацию.
Мне точно конец! Ведь я забыла предупредить босса о своей лжи. Перехватываю пылающий янтарный взгляд, слабо киваю, пытаясь подать Вадиму хоть какой-то знак. Однако на помощь вовремя приходит Роман. Наклонившись, он шепчет Шторму буквально пару слов.
— Как прошла ваша поездка? — продолжает поддерживать разговор Иванов.
— Весьма… кхм… — Вадим простреливает меня быстрым взглядом и указывает на выход, — …продуктивно. Извините, что заставил вас ждать.
— Нет-нет, все в порядке, — отмахивается замминистра. — Детки — это святое.
Выдыхаю чересчур шумно и спешу покинуть совещание.
До конца дня сижу как на иголках. Приговора жду.
Но босс на удивление спокоен. И даже благодарит меня за работу. Чуть позже Роман доверительно сообщает, что встреча прошла успешно. А замминистра чуть ли не по-новому взглянул на Шторма.
Для меня это значит лишь одно — сегодня меня не уволят. Уже победа.
Вечером заезжаю к маме и собираю наши с Ритой вещи. Точнее, то, что удалось увезти из квартиры мужа. После нашей последней встречи я туда больше ни ногой. Выкручусь тем, что есть. Или новое куплю.
Делаю все молча и быстро. На вопросы мамы не отвечаю. Не реагирую и на ее причитания.
— Дочь, я ведь не прогоняю тебя, — шепчет она с горечью, когда я уже стою на пороге. — С внучкой помогу, когда скажешь. Зря переезжаете. Останьтесь, — почти просит. — Или хоть скажи, где жить будете? У Златы?
— Нет, мам, — огрызаюсь я. — Пока ты выбираешь Антона, я не хочу говорить, где нас искать. Потому что боюсь мужа, — признаюсь честно.
И ухожу. Забираю Риту у Златы, через весь город мы едем в квартиру отца. Дома я до поздней ночи раскладываю вещи и обустраиваю наше новое жилье.
На следующий день отпрашиваюсь у Шторма чуть раньше, чтобы подать на развод.
И хоть я знаю, что меня ждет месяц судебного разбирательства и бестолковое время на примирение, я все же заезжаю в любимую кондитерскую. Беру тот самый морковный торт. И мчусь к Злате, чтобы отпраздновать первый шаг к моей свободе.
Готовлюсь к новой жизни. Ради Ритки я все смогу…
Глава 15
Несколько недель спустя
Снежана
По кабинету разносятся ароматы кофе, зеленого чая и резких мужских парфюмов, которые забивают мой — нежный. Через секунду к ним примешивается еще один, приторно-сладкий.
— Лизонька Геннадьевна, мы вас вызвали по поводу итальянцев. Что там у нас? — вместо приветствия выпаливает Роман Редиванович и кивает на стул по правую руку от себя.
Пока она садится, закидывает ногу на ногу и изящным движением открывает блокнот, я успеваю внести в план несколько встреч и расписать участников. Краем глаза замечаю, как Вадим подается ближе к столу, ищет что-то взглядом среди бумаг. Мысленно восстанавливаю хронологию нашей сегодняшней планерки. Потом молча тянусь к пухлому кожаному ежедневнику. Поднимаю его, беру телефон, что спрятался внизу, и подаю его Шторму. Босс кивает, проводит пальцем по дисплею и вбивает какой-то текст. Попутно отодвигаю кружку, что стоит прямо у его локтя, чтобы не зацепил случайно.
И склоняюсь над проклятым графиком на неделю, мельком поймав на себе заинтересованный взгляд Романа.
— Представители итальянского медиахолдинга прибудут в Россию в субботу в шесть утра, — сообщает Лиза, а тем временем любящий поспать заместитель нервно покашливает. — В пять выезжаем их встречать, — стреляет глазками в босса, а тот не обращает внимания даже.
Я пробегаю взглядом свои записи и отрицательно качаю головой.
— В субботу на восемь у Вадима Дмитриевича назначена встреча с потенциальным партнером из США. Если учесть возможные задержки рейса и пробки, то вы можете опоздать, — объясняю скорее Вадиму, чем Лизе.
— Можно перенести встречу, — ехидно бросает она, пытаясь уличить меня в непрофессионализме. Но я привыкла к ее выпадам.
— Исключено, — чеканю я, защищая свой идеально выверенный график. — В понедельник партнер улетает, а конкретная дата была оговорена еще неделю назад.
— Слышал? — Вадим с сарказмом обращается к своему заместителю. — «Исключено», — дублирует мой тон. — Так что в аэропорт поедешь ты, Роман, — пожимает плечами, будто сожалеет.
— Сговорились оба, — недовольно бубнит тот.
— В двенадцать у нас есть окно, — веду ручкой по своим записям. — Официальную встречу с итальянцами можно провести в это время.
— Еще и без обеда опять, — вздыхает Роман.
— Мы на диете, — хмыкает Шторм и переводит внимание на меня. — Спасибо, Снежана, меня все устраивает, — говорит с теплом в голосе, отчего Лиза нервно ерзает на стуле.
Закончив планерку, мы разбредаемся по рабочим местам. И только Лиза медлит, сверлит меня взглядом и терпеливо ждет, пока я выйду. Стоит мне распахнуть дверь, как она инициирует какой-то разговор с боссом. Поведение Лизы подозрительно, но подслушивать — не в моей привычке.
