квартире?
— Когда? — опешив, я схватила со стола салфетку, чтобы хоть чем-то занять свои трясущиеся ручонки.
— Когда мы уезжали. В окне я видел человека.
Я ужасно запаниковала. Заерзала на месте, как уж на сковороде, и начала размахивать у лица меню.
— Уф, здесь так жарко! Тебе так не кажется? — хотела перевести разговор в другое русло, но не тут-то было.
Лицо Ярослава приняло самое серьезнейшее выражение, которое я когда-либо видела у него. Он грудью навалился на край стола и требовательно по слогам произнес:
— Кто это был, Настя? У тебя все-таки есть мужчина или...
— Да какая тебе разница? — выпалила я, перебивая его, но совсем неубедительно.
— Для меня разница есть! Иначе не спрашивал бы, — напирал он уже не по-детски.
Теребя в руках салфетку, я не заметила как разорвала ее на ошметки.
Мозги в кисель превратились. Голова совершенно не работала, а перед глазами стояло личико Маруськи.
— Извини, мне нужно срочно в туалет! — не придумала я ничего иного, кроме как прихватить с собой свой телефон и сбежать от Ярослава по лестнице на первый этаж.
Пробившись через густую толпу танцующих, я оказалась у бара, а затем по указателям нашла туалет. Прежде чем распахнуть дверь, я обернулась. Хвоста за мной не было, поскольку Ярослав остался стоять на балкончике.
Прошмыгнув в свободную кабинку, я заперлась, опустила крышку унитаза, уселась на нее и набрала номер своей лучшей подруги, мысленно моля ее о том, чтобы она нашла на меня минутку и ответила на звонок.
— Настя! — звонко проорала она в трубку. — С Новым годом тебя, дорогая! Только ничего не перепутай: с Новым годом, а не с новым гадом! Короче, не как в прошлый раз! Ты меня поняла?
Зажмурившись, захныкала...
Все насмарку.
Так! Отставить слезы! Старый гад — не новый же. Уже объезженный вдоль и поперек, проверенный по шкале гадливости, поэтому не считается!
— Ага, и тебя с праздничком, Шпулька, — рвано ответила. — Как отдыхается? Я не разбудила тебя?
— Да какой там? У нас еще не наступил Новый год! Мы все в ожидании. А отдыхается замечательно. Мальдивы в этому году еще солнечней. Как у вас?
— У нас тут тоже пекло, и я в самом его эпицентре.
По моему плаксивому голосу подруга сразу просекла, что что-то не так.
— Так, с этого места подробней. Что стряслось? Рассказывай.
— Если в двух фразах, то я вляпалась по самые помидоры, потому что связалась с Ярославом.
Подружка присвистнула.
— Ты опять с ним....э-э-эм... в бильярд играла? — прошептала она загадочно.
Скорее всего, рядом с Юлей находилась ее дочь, поэтому ей пришлось немного переиначить формулировку, но смысл был предельно ясен...
— Нет, к счастью, — плюнула через плечо три раза. — Если и будет какой-то намек на то, чтобы сыграть партийку, то не выйдет. Моя "луза" находится под титановой защитой.
— Ну и чего ты тогда раскисла? Все же хорошо!
— Ни черта хорошего! В общем мы разговорились, слово за слово, и вот мы уже подобрались к запрещенной теме. И что ты думаешь? Я струсила! Сбежала от него и сейчас я разговариваю с тобой, сидя на общественном унитазе...
Подруга озадаченно хмыкнула в трубку.
Она как никто другой знала, какая именно тема считалась для меня запрещенной, и по какой причине она таковой называлась.
— Так! Вдох-выдох! Ничего из ряда вон выходящего не произошло! Рано или поздно вам все равно пришлось бы поговорить о Марусе. Не можешь же ты вечно скрывать ее рождение от него!
— На что это ты намекаешь? — обижено выдала, поскольку подруга вдруг заняла не мою сторону, а Ярослава.
— Вспомни нашу историю с Владом! Я тянула целых шесть лет с признанием! И во что все это вылилось? Мы были глубоко подавлены по отдельности! Но стоило сбросить с себя этот груз, как все изменилось. Мы счастливы, Насть! И я очень хочу, чтобы и ты была счастлива!
Да уж...
Помню, как я промывала Юле косточки, когда она всячески противилась, лишь бы не раскрывать своему бывшему правду. Правду о том, что у него есть пятилетняя дочь. Я буквально настаивала на признании.
Не понимала я Юлю, злилась на нее, ругала и даже ссорилась с ней на этой почве...
И что в итоге делаю я?
Противоречу сама себе!
Просто одно дело, когда подобное происходит с близкими людьми, а другое — когда сталкиваешься с этим напрямую.
Внутри меня будто бы стоп-кран установлен, и стоит мне только представить момент знакомства Ярослава со своей дочерью, как кто-то постоянно дергает за рычаг. Что-то останавливает меня и вынуждает забыть об этом.
— Наверное нужно рассказать ему о Марусе... — шмыгнув носом, тихо проговорила я сама себе.
Несмотря на то, что вопрос был риторическим, Юля поспешила ответить на него:
— Однозначно! Очень даже нужно! Понимаю, это лишние нервы, но лучше вам обсудить все тогда, когда Маруся еще совсем кроха, когда она ничего еще не понимает. Вам обоим нужно прийти к принятию и пониманию. А дальше будь что будет. Ты при любых раскладах останешься в плюсе, потому что у тебя есть такая славная девчонка.
Тем самым Юля деликатно намекнула мне на то, что Ярослав может пнуть меня под зад и уйти по-английски до знакомства с дочкой. Еще на моменте, где я признаюсь ему, что подделала справку об аборте.
Ну и что?
Разве это может в чем-то меня ущемить?
Я как была матерью, так ею и останусь.
По сути, ничего не изменится, за исключением того, что мне больше не придется ему лгать. Пускай, даже если это наша последняя встреча.
— Ох, хорошо. Только найти бы подходящий момент, — проблеяла я, поднимаясь с унитаза.
Тем временем кто-то начал ломиться в дверь моей кабинки и ворчать с той стороны.
— Он как раз настал, Настюх. Действуй! Я буду держать за тебя кулачки! — подбодрила меня подруга.
Попрощавшись с Юлей, я сбросила вызов, выдохнула пару раз и, нацепив на лицо маску невозмутимости, распахнула дверь.
— А еще дольше нельзя было рассиживаться на толчке? — с гонором произнесла девица, караулившая меня за дверью.
Это была одна из тех матрешек, что сидели за столиком по соседству. Отполированная до кончиков ногтей, но настолько тощая, что появилось желание сводить бедную
