рукав. – Да отвечай ты! Ты…
– Раскроешь рот – сам тебя прикончу, – пригрозил, действительно готовый сделать это.
Подбородок её дрожал, но во взгляде уже горел гневный огонёк. Резко сжал её ладонь и оттолкнул. Она наконец замолчала. Отвернулась к окну и просидела так всю дорогу.
Только когда мы въехали на территорию дома, снова посмотрела на меня и, стоило остановить машину, вывалилась на улицу.
– Не так быстро, – нагнал её уже через несколько шагов. Схватил за пояс пальто.
– А то что? – крутанулась в моих руках. – Что, Серебряков?!
Мне казалось, она успокоилась. Но нет. Голос её буквально прорезал ночную тишину. От неё действительно воняло: от волос, от одежды. Но сигареты были не худшим – от неё так и несло мужским одеколоном.
Губа дёрнулась, едва я вобрал в легкие этот запах. Не помогли даже всплывшие в памяти слова Руслана о том, что она была одна и всё, что себе позволяла: выпивка и танцы. Танцы, чтоб её…
– Сейчас я тебе покажу, что, – прорычал, обхватывая её за шею.
Пьяная, с блестящими глазами… Чёрт! Я хотел её. Стоило подумать, что этой женщины мог касаться кто-то, помимо меня, что она могла смеяться и смотреть на кого-то, помимо меня, по нервам хлестануло адской чёрной ревностью. Моя… И в этот раз меня не остановит даже сам дьявол.
– Что ты мне покажешь? – принялась она выворачиваться. – Что ты, Серебряков, можешь мне вообще показать?! Ты нихрена не можешь! Ты просто…
– Заткнись! – рыкнул и протащил по лестнице в дом.
До второго этажа было слишком далеко. Терпение моё кончилось. Заволок её в кабинет и, закрыв дверь, смерил взглядом.
– Я тебя ненавижу! – усмешка на губах.
Она была вызывающе хороша и отвратительна одновременно. Расстёгнутое пальто с оторванной пуговицей, лихорадочно блестящие глаза…
– Твоё право, – рывком снял с неё пальто. – Но ты моя жена, так что…
– Я тебе не жена, – выдохнула, вырываясь.
– А в больнице ты говорила совсем другое, – сжимая её волосы.
– В больнице и ты говорил совсем другое, – выговорила она, с вызовом глядя мне в глаза.
Язык её прошёлся по губам, и это стало последним, что я увидел, прежде чем окончательно потерять контроль. Её губы с привкусом алкоголя, её гибкое тело… Жена – не жена…
– Паршивая девчонка, – подтолкнул к столу и, смахнув с него бумаги, развернул её к себе спиной. – Ты меня достала, Мира, – прохрипел, склонившись к ней, чувствуя, как она дышит, как напрягаются её узкие плечи. Да… в этот раз меня не остановит даже сам дьявол.
Ненавидел пьяных женщин, но ей шло и это. Шла лёгкая раскрепощённость и появившийся в глазах блеск. Гладя её по бедру, всё выше задирал подол платья, готовый взять её в любой момент.
Дёрнул вниз молнию на собственной ширинке, понимая, что иначе штаны треснут нахрен.
– Если я паршивая девчонка, ты самый отвратительный сукин сын, которого я только могла встретить, – зашипела она, когда я тесно прижался к её заднице. Извернулась и впилась пальцами мне в руку.
– Сука… – обхватил её шею.
– Не нравится? – в голосе ни намёка на страх. Я держал её за горло, а она дерзко смотрела на меня, повернувшись вполоборота. – Что? Думаешь, будет по-твоему? Не со мной, Серебряков!
– А как будет с тобой? – взяв за оба плеча, снова повернул лицом. И снова почувствовал исходящую от неё вонь. И эта зараза – моя жена?! Похоже, я действительно рехнулся…
Языком она прошлась по приоткрытым губам и неожиданно обвила меня за шею.
– Ты когда-нибудь скажешь мне, чего от меня хочешь? – зашептала она всё ещё зло. – Определись, Яков. Кто я – твоя жена или девка, которую ты нашёл у чёрта на куличках и зачем-то притащил с собой. Определись… – уже совсем близко от моих губ, встав на носочки.
От неё несло сигаретным дымом, но это не мешало мне хотеть её. Скорее распаляло сильнее. Стоило податься к ней, она упёрлась мне в грудь ладонью. Глаза её опять блеснули. Решила подразниться? Если она не заметила, дразнить меня не стоило.
– А так делать не нужно, – рыкнул и, приподняв, опустил на стол. Резко развёл в стороны колени и встал между ног.
Она всё ещё пыталась оттолкнуть меня, плевалась ругательствами. Только оба мы знали – это ни к чему.
Задрав подол до самой задницы, стянул с неё трусы вместе с колготками и с наслаждением провёл раскрытыми ладонями по голым бёдрам. В паху затвердело настолько, что кончить я готов был сию же минуту. Столько баб вокруг, но ни от одной не штырило так, как от этой. Только утром секретарша виляла передо мной шикарной попкой – нагибай и всаживай, но нет. Нет, чёрт подери! Я хотел именно её – девчонку с льняными волосами и глазами цвета летнего неба. Проклятье!..
Лязгнув пряжкой ремня, схватил Миру под коленками и, подтянув, впечатал в себя.
– Яков, – выдохнула она, чуть не повалившись.
– Пока ты моя жена… А ты – моя жена, – с нажимом выговорил, склонившись ниже. Она так и упиралась локтем в стол, и я, перехватив руку, распластал её под собой, – ты будешь вести себя так, как скажу я. Ты будешь делать то, что скажу я. И трахать я тебя буду столько, сколько захочу, – с последним словом вошёл в неё до упора. Поймал судорожный выдох и проник в рот. Укусил за губу.
– И когда захочу, – обхватил затылок и почувствовал влажный рот, юркий язычок.
Какого лешего медлил, понятия не имею. Надо было трахать её до одури с первого дня, как устроил к себе на работу. Но мне было интересно наблюдать за ней, смотреть за её иллюзорной самостоятельностью. Больше никакой самостоятельности – скажу, чтобы встала на колени – будет вставать, захочу – буду утолять ею голод в обеденный перерыв. И пока она принадлежит мне, пусть только попробует подумать, что это может быть не так.
– Нет… Нет, – она закрыла глаза, изогнулась подо мной. Вцепилась пальцами в мои плечи. Сучка! Еще смеет мне возражать?!
Насадил её
