делать?
Меня накрыла паника.
Вместе с несколькими женщинами ночью нас посадили в автобус, на головы надели мешки, чтобы дорогу не было видно. Мы долго ехали, и, чтобы не сойти с ума от страха, я считала удары собственного сердца. Сбивалась постоянно, но продолжала. Это единственное, что помогало не скатиться в истерику от навалившегося ужаса.
Привезли, выгрузили как скот, загнали в барак, самый страшный кошмар моего детства, сняли мешки, заперли, бросили. В нем никого, только мы. Даже относительно чисто, сидеть вот только не на чем. Тогда были хотя бы матрасы, мерзкие, грязные, но это лучше, чем земля.
Я не уверена, что меня будут искать. Если только этот…
Жених, чтоб его! Мерзкий прилипала. Но ему я зачем? Проще надавить на отца, он продаст квартиру, отдаст долг козлу, но тогда куда он пойдет?
Мамочка… мама… Что же я наделала?! Точно дура! Но я не хочу замуж, я хочу к Сергею. К большому, сильному, мужественному. Я до сих пор помню, как он пахнет.
Из глаз крупными каплями покатились слезы.
Не хочу больше быть сильной. Устала. Хочу, чтобы он посадил меня на колени, чтобы заглянул в глаза своим мудрым взглядом и пообещал, как когда-то, что все будет хорошо и я буду ему верить. Только ему.
Мне больше никто не нужен. Я буду хорошей, буду учиться, работать. Я помогу отцу рассчитаться с долгами, удержаться на новой работе. Папа думал, я не знаю, почему он решил вдруг отдать меня замуж. Знаю… И от этого еще больнее. Он для меня всегда был героем, всегда мечтала о том, чтобы отец гордился мной, хотела видеть восторг в его глазах. Все так и было, пока его жизнь не пошла под откос.
Он опустил руки, а я нет! Я еще поборюсь за наше счастье и за свою любовь!
Зло вытерев следы слабости с лица, поднялась на ноги, подошла к деревянной двери и стала разглядывать в щелку улицу.
– Сядь, – дергает меня за одежду одна из женщин, с которыми мы сюда приехали. – Убьют, – ее голос дрожит, у меня дрожит душа, но я стараюсь взять себя в руки.
Сама себе помогу! Отцепив ее пальцы, приложила свой указательный к губам. Стала прислушиваться к окружению.
– Ты местность хорошо знаешь? – спрашиваю у нее, присев на корточки. Она часто закивала. – Как тебя зовут?
– Зарима, – с сильным акцентов отвечает девушка.
– Саша, – вру ей. – Ты хочешь выбраться отсюда?
В бараке воцарилась тишина. Слушать стали все.
– Убьют, – с ужасом отвечает новая знакомая. – Мы рабыни теперь. Чтобы убирать, готовить и рожать мальчиков. Потом их забирают и растят таких же, как эти, – кивает она в сторону двери.
Что делают с новорожденными девочками я решила не уточнять.
– Я не об этом спросила, – начинаю злиться. – Ты выбраться хочешь?
Почему она? Потому что единственная взгляда в пол не опускает, а значит есть шанс.
– Хочу, – кивает моя потенциальная сообщница.
– Если я выведу нас отсюда, ты поможешь добраться до ближайшей цивилизации безопасно?
Она задумалась, стала шевелить губами, повторяя мои слова, чтобы их правильно понять.
– Нужно на улицу. Я знаю много троп. Мой муж занимается торговлей, я иногда ездила с ним,
помогала. И пешком ходили часто, когда машина ломалась, – объясняет она.
– Отлично! Будет тебе улица, – посмотрела на остальных. – Объясни им, чтобы вели себя тихо и делали, как я скажу, иначе нас всех убьют. Или еще хуже!
Пока Зарима разъясняла женщинам ситуацию, я вновь устроилась возле щели и стала вспоминать все, чему успела научиться за время службы отца.
Мимо прошло тело с автоматом, я со всей дури ударила по двери и заорала, что есть мочи:
– Эй!
В бараке все охнули, кроме моей главной сообщницы.
– Тут женщине плохо!
Многозначительно смотрю на Зариму, та улыбнулась и сделала вид, что уже почти померла. Какая умница!
– Слышишь, ты?! Тебе нужна мертвая рабыня?! – а у самой голос предательски дрожит и сердце колотится на кончиках пальцев.
Тип развернулся к нам, подошел к двери, но открывать ее не спешит. Тоже не дурак.
– Ну открой же, – начинаю умолять. – Ей воздух свежий нужен, бледная совсем! Вы для того за нами черти куда ездили, чтобы одну потерять?
– Баб много, – выплевывает он.
«Р-р-р!!!» – про себя, а вслух:
– То-то я смотрю, вы взяли не весь поселок! Чего ж так? Нас же много?!
Дверь резко открылась, я едва успела отскочить. Зарима оказалась отличной актрисой, так что я просто кивнула в ее сторону головой.
Угу, жить захочешь и не так сыграешь.
– Бери ее, пошли, – говорит мне бородатое чудовище с автоматом.
Подошла, сделала вид, что мне очень тяжело ее поднимать.
Женщина даже застонала ради приличия. Ничего… Это они с мужиками воевать привыкли. Думают, что женщины тупые и ни на что не способны. Разочарую-ка я их.
Мы вышли на улицу, подошли к колодцу, пока Зарима пила ледяную воду, стонала и умывалась, я аккуратно смотрела по сторонам, она тоже.
– Что тут происходит?! – за моей спиной раздался недовольный рык, меня качнуло, нервно сглотнула, но взяв себя в руки насколько это реально в подобных условиях, повернулась в сторону неизвестного и гордо вздёрнула подбородок.
Он подошел неприлично близко, так, что я почувствовала запах его пота. Чуть не вывернуло. Мужчина, даже красивый по местным меркам, больно сжал пальцами мои щеки, приблизил свое лицо.
– Приведи ее ко мне часа через три, – говорит нашему сопровождающему, толкает меня на борт колодца так, что я больно ударяюсь об него бедром.
– Все, пошли, – говорит тот, что нас вывел. – Ей уже лучше.
Киваю, беру Зариму под руку, не позволяя ему нас касаться, веду в барак.
– Три часа, – говорю ей, когда мы остались без надзора.
– Выведешь? Знаешь эти места?
– Да, – говорит она. – Но как мы уйдем?
– Пока не знаю, думаю, но в лапы того урода я себя не отдам! – говорю, сжав зубы и демонстрирую небольшой нож, который вытащила у него из-за пояса.
После его слов, все еще звучащих в голове, решимости во мне прибавилось в разы, и кажется, я знаю, что нужно делать.
Я снова стала считать, раскачиваясь рядом с Заримой.
Мне страшно. Мне очень-очень страшно. Если не получится… Нет, я пока не буду об этом думать! Я ведь сильная. Папа всегда говорил, что сильная, и я ему верила. Сергей восхищался, а значит, у меня есть шанс. Как наяву я увидела его улыбку и легкий укор в глазах.
Натворила Настя дел! Ой, натворила!
Когда со скрипом открылась дверь, все внутри упало куда-то вниз
