косится на меня.
— Об этом никому ни слова, — загробным голосом отрезаю, чтобы он проникся.
Герасимов хмыкает и пожимает плечами, потом принюхивается и кривится.
— Черт, в нем до этого кто-то сдох?
— Надеюсь, что нет, — совершенно искренне отзываюсь. — Что ты здесь делаешь? — вдруг спрашиваю я.
— Я? — вскидывает брови в удивлении. — Вообще-то это мужской туалет.
Супер. Из всех мест в тысяча метровом здании я ворвалась именно в мужской туалет.
— Ясно…
Прикладываю ухо к двери, прислушиваясь. Кажется, тихо.
— Позволишь? — неожиданно слишком близко звучит голос Арсена.
Он держится за ручку и, похоже, собирается выйти. Отступаю на шаг назад, освобождая ему дорогу. Герасимов открывает дверь, выглядывает, зыркает по сторонам и выходит.
Я стою на месте, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, когда через пять секунд его голова появляется в проеме и он кидает:
— Чисто. Можешь выходить, утёнок. Так и быть, твой секрет я унесу с собой в могилу.
Подмигнув, Арсен скрывается.
Выдохнув, вытираю мокрые ладошки об костюм и выхожу, мысленно прикидывая во сколько же мне обойдется молчание Герасимова.
Нина
— Все хорошо прошло? — обеспокоенно спрашивает мама на том конце трубки.
— Да, все нормально, — отвечаю, переходя дорогу.
— Как задания? Сложные?
— Не особо.
— По твоим ощущениям, все сделала?
По моим ощущениям, моя голова раскалывается, но мама не об этом спрашивает. Ещё по моим ощущениям, я похожа на мокрую бродягу. В моих кедах хлюпает вода, а на голове гнездо из волос.
Да-да, я попала под дождь, но кого это волнует?
— Наверное…
— И все же? — напряженно переспрашивает мама.
Она ждёт определённого ответа уже прямо сейчас, а не через три недели, когда объявят результаты. Как будто я не участвую в олимпиадах каждый божий год, в самом деле! Иногда я занимала первые места, иногда вторые, по некоторым предметам вовсе пролетала, потому что, поверьте, есть люди на порядок умнее меня. Без шуток гребанные гении, которые однажды изменят мир, колонизируют марс и все в таком духе.
— Думаю, что да, — даю ей тот ответ, который она так жаждет услышать.
— Это хорошо, — довольно хмыкает, — чем больше первых мест ты возьмешь, тем больше у тебя шансов пройти конкурс.
Как будто я не знаю…
Вообще-то, без лишней скромности и кокетства, у меня итак большие шансы пройти конкурс. Специальность которую я выбрала, скажем так, не пользуется популярностью у подростков. Большинство мечтают о карьере актера, певца или блоггера. В итоге предки засовывают бедолаг на юридические факультеты или международные отношения, и они ещё там пять лет протирают штаны. Не то чтобы творческая профессия это плохо, но, будем откровенны, и половина из тех, кто мечтает стать знаменитостью не так талантливы, как об этом думают. Вот вам живой пример: Королева. Она снялась в двух рекламных роликах, но уже возомнила себя супер звездой, способной взять оскар. Часто по-настоящему талантливые люди крайне неуверенны в себе. Именно из-за таких как Королева и ее прихвостней.
— Сколько у тебя уроков ещё осталось?
— Два.
Меня не отпустили после олимпиады домой. По той простой причине, что школа несет за учеников ответственность. И если, не дай Бог, со мной что-то случится нехорошее, то у Аллы Викторовны будут проблемы. Поскольку, я человек совестливый, то, разумеется, поехала на уроки. И в чем тогда привилегия отличницы, спрашивается?
Я пересекаю школьный двор и поднимаюсь по лестнице, пока мама снова принимается мне талдычить о преимуществе местного университета. Эта женщина никогда не успокоится.
Когда я уеду в столицу, а я уеду — не сомневайтесь, она поставит прослушку на мой телефон. Если она уже не стоит… Иногда мне действительно кажется, что мама за мной следит. Как только у меня выдаётся свободная минутка, она тут как тут вручает мне очередные учебники, которые я должна прочесть.
— Хорошо, мам, — устало прерываю ее монолог, юркая под козырёк школы. — Я тебе поняла. Я уже пришла, мне пора на уроки.
— Конечно-конечно, — если что-то и может заставить ее оставить меня в покое, так это уроки. — Беги, дорогая!
Промямлив слова прощания, сбрасываю и смотрю на своё отражение в стекле. Влажные светлые волосы в хвосте завились и прилипли к шее, а кудряшки по бокам распушились, точно одуванчик. Добавьте к этому, растекшуюся тушь в уголках глаз и красный нос.
Да, представьте себе, ботанша умеет пользоваться косметикой. Конечно, мне далеко до мейкапов Королевой или той же Ворониной, но нанести на ресницы тушь и на губы блеск мне под силу. Свои черты лица я привыкла подчеркивать, а не рисовать. Этому меня научила мама, а она, надо заметить, всегда выглядит превосходно.
Подтираю пальцами уголки глаз, и снова смотрю на отражение. Мда, теперь я похожа на енота. Очевидно, без нормального зеркала и салфеток мне не справиться. Придётся забежать в уборную.
Бросаю взгляд на часы, и раздосадовано стону в голос.
Проклятье! Звонок уже прозвенел, и угадайте какой у меня сейчас урок?
Бинго, химия!
С печальным вздохом, закидываю телефон в сумку, дергаю на себя дверь и захожу в школу.
Кажется, у меня дежавю, потому что у входа стоит…
Та-да-дамм!
Уже догадались кто?
Герасимов, чтоб его!
Он из-под нахмуренных бровей взирает на завхоза, точно мысленно желая ей провалиться в ад. А она, как будто не замечая его недовольство, широко улыбается.
Хочу прошмыгнуть к лестнице, чтобы меня не заметили, но только делаю шаг, как раздается:
— Уткина!
Медленно поворачиваюсь, стараясь не слишком очевидно скалиться. Я знаю, что означает этот ликующий взгляд. К ней в руки попалось два свободных ученика, какая удача! Для неё, разумеется, а не нас.
Арсен от звука моего имени дергается и оборачивается. Я чувствую кожей его изучающий взгляд, но игнорирую. Если вы забыли, у нас что-то вроде войны. И то, что вчера он проявил благородство ничего не меняет. Герасимов уже однажды его проявлял, и что я получила в итоге? Я не доверяю этому парню. И точка.
— Одни и те же на манеже! — несмешно шутит завхоз, расставляя руки в боки. — Ладно, этот шалопай! — небрежно указывает она рукой на Герасимова. — Уткина, но ты-то куда? Уже второй раз за неделю опаздываешь.
— Я с олимпиады приехала, — говорю таким тоном, мол, я не просто прогуливаю, а вообще-то
