но позвонил и решил пригласить в ресторан. Мне нечего светиться в клубе. А с ним поговорить надо. Упертая пчёлка так и не открыла мне двери и не вышла из квартиры. А я переживаю за нее больше, чем она может себе представить.
— Здравствуйте, — протягиваю ему здоровую руку, когда он подошёл к столику.
— Здравствуйте, Евгений Николаевич. Если по правде твой звонок и предложение встретиться здесь немного удивил.
— Я понимаю, но хочу знать, как там все обстоит. Серьезность и тд.
— Все очень серьезно. Есть свидетели, которые смогут подтвердить, что Лиза перед выступлением ругалась в гримерной. Между ними вспыхнул конфликт. Разве это не основание для того, что бы избавиться от своей соперницы?
— А разве основание верить сплетням? У них есть доказательства, видеозаписи или аудио?
— Евгений Николаевич, Вы прекрасно понимаете, что это не столь важно.
— Как же?
— У Лизы не было врагов. Я успел уже пообщаться с ее родителями в больнице. Они просто так и жаждут засадить Майю за решетку. Им не нужны никакие доказательства, они хотят мести. Полотно было подрезано ножницами, именно их мы нашли в ящике Майи в гримерной. Ещё нужны доказательства? Улики?
— Майя могла пользоваться ножницами, это естественно. Но мог кто-то отложить, что бы подрезать это полотно. Вам не приходила такая идея в голову?
Неужели я должен учить, как правильно вести расследование? Смешно же. Он следователь, профессионал своего дела.
— Это все слова.
— Какой срок ей грозит если все же она не сможет доказать свою невиновность?
— Не могу сказать точно. Вы же судья, Евгений Николаевич. Закон знаете, весь криминальный кодекс вообще на память я уверен вызубрили.
— Знаю, вы правы. Но я бы за такие незначительные улики ни за что бы не дал этому ход.
— Придется. Вы судья. Пока Майю будут держать в изоляторе. Скоро к ней на квартиру мы наведаемся с ордером на арест.
— Ты что-то не договаривает, Сережа? — уже обращаюсь к нему по имени. К чему весь этот официоз?
— Я не могу разглашать всю информацию.
— Я судья.
— Пока дело не находится на рассмотрении ты не имеешь права знать.
— И все же.
— Было проведено вскрытие. Елизавета Скворцова была беременна. Ее родители уже знают об этом. Потеряли и дочь и нерожденного внука или внучку. Вот удар для них, страшно представить.
— Беременна? Но как?
— Жень, ты не знаешь от куда берутся дети?
— Знаю. Но.
— Давай лучше закажем выпить. Сегодня напряжённое выдалось утро. Теперь я задам тебе всего один вопрос. Но ответь мне честно на него, идёт?
— Задавай.
— Ты не равнодушен к этой девушке?
— Я уверен, что она не виновна.
— Да или нет?
— Нет, она мне никто. Она бывшая девушка моего сына.
— А так вот оно что. А почему же бывшая? Ты не одобрил спутницу Романа? Как по мне очень даже красивая девушка. А как выгибалась бы для твоего сыночка в койке. А может быть и для тебя постаралась бы. Кто знает.
— Закрой рот, — прошу его, ведь ещё немного и просто вмажу за такие слова и оскорбления.
— Ты точно к ней неровно дышишь. Вон как защищаешь. Но все равно ты ей ничем не поможешь. Сегодня мы ее возьмём под арест. Не вздумай помочь ей сбежать. Ты же не хочешь проблем? Уверен, что нет.
— Ты вздумал меня стращить? Ничего не перепутал?
— Нет. Ничего. Ладно, я смотрю на полюбовное решение проблемы ты не способен.
— Какое ещё решение?
— Внеси за нее залог. Разве сам не знаешь, как это делается. Бабки имеются. Я буду ждать до вечера твоего звонка.
Майя
Я целый день провела в квартире. Боялась выходить на улицу так как прекрасно понимала, что Евгений Николаевич просто так не сдастся.
С моим любимым питомцем мы лежали на кровати до вечера, немного перекусила, и хорька своего покорила. Телефон не звонил, смс не приходили, а ровно пару часов назад я вообще его отключила. Сидела в темноте и без телевизора, так как не хотела себя выдавать никаким образом.
Только фитнес браслет мне показывал время. 21:00. За окном темно, на улице очень холодно. Дело идёт к зиме. Я помню, как Лизка раньше мне говорила, что хочет сыграть свадьбу свою зимой. Побывать в зимней сказке. А я шутила на эту тему. Лучше в теплых краях, зимы у нас всегда очень холодные. Обморозить себе все пальцы на руках и ногах она ещё успеет. Не успела. И снова на глазах слезы. Она ведь была такой мечтательницей.
Неожиданно в дверь позвонили. Я на цыпочках подошла, что бы посмотреть в глазок. За дверью находился Евгений Николаевич собственной персоной. Был ли за его спиной наряд полиции и не подстава ли это? — подумала я только после того, как открыла дверь и впустила судью в свою обитель.
— Ты сделала все с точностью наоборот. Поздравляю, ты гениальна, Майя, — заявил с порога.
— Что вам надо? Отчитать меня явились? Не надоело? Вы не мой папочка, или забыли?
Но на мою колкость он промолчал, ничего не ответил. Снял с себя пальто, разулся, включил свет и прошел в комнату.
— Папочка, мамочка. Дело сейчас не в этом. А в том, что ты влипла по самое не хочу, пчёлка. Я говорил со следаком — ты единственная подозреваемая, все улики против тебя. А родители Скворцовой тебя готовы разорвать за смерть дочери и ее нерожденного ребенка. Ты знала, что Лиза была беременна? Как ты могла вообще заставлять ее тренироваться а таком положении?
— Что? Лиза была беременна?
— Ты делаешь из меня идиота или сама дура? Да, была беременна.
— Я не знала. Правда.
— Я не верю тебе. Вот в этом не верю. Подружки такими вещами делятся друг с другом в первую очередь.
— Лиза была скрытной в последнее время. Я не знала, что происходило в ее личной жизни. Да и не могло ничего происходить, у нее жених в рейсе.
— Жених в рейсе? Тогда все понятно, — ухмыльнулся Евгений Николаевич и присел на диван.
— Она не стала бы ему изменять.
— А может она как раз это и сделала. Не воздухом же ей надуло беременность. Ладно, это не так уж и важно сейчас. Дело в другом. Сегодня тебя должны были взять под арест.
— Почему же не взяли? А, кажется я догадываюсь. Могущество судьи взяло над всем верх.
— Не ерничай, пчёлка.
— Никогда, господин судья. Никогда.
— Смейся, сколько влезет. Да, ты сейчас ещё находишься в тепленькой квартирке, а не в
