грузовика. Но очень разгневанная улитка!
Виктория не унимается. Повторяет попытку, снова безуспешно, ей не удается даже сдвинуть меня, но я вижу, что она в истерике. Не соображает, что творит.
Любуюсь. Она сейчас обворожительно красивая, люто разъяренная, невыразимо экспрессивная — маленькая фурия. Волосы светло-русыми брызгами разлетаются вокруг ее головы. Были бы клыки, она бы вгрызлась мне в лицо. Весь ее гнев на Тимура сейчас спроецирован на меня.
Она принимается ладонью лупить мне по плечу. Ловко перехватываю ее запястье и, резко притянув, прижимаю ее спиной к себе. Набрасываю вторую руку поверх, крепко обнимаю. Виктория пытается вырваться, бьется, точно лисица, угодившая в капкан, но она обречена. Я сильнее, крепче, больше почти в два раза. Боже, сколько же в ней сейчас страсти. От нее прет дикая энергетика, которая мгновенно будит во мне желание. Я хочу ее… обуздать. Покорить. Взять. Присвоить. Она уже моя, но еще противится.
Подхватываю ее под ребра и делаю пару шагов вперед. Ставлю и прижимаю к стене. Скольжу ладонью вдоль тела к подолу платья. Виктория мгновенно замирает и сникает. Всхлипывает.
— Я не могу, Герман, — скулит, уткнувшись лбом в стену. — Я не хочу изменять!
Голосок срывается. Физически она сломлена, но даже так пытается сопротивляться хотя бы на словах. Срань! Не так я представлял себе наш первый секс. Все возбуждение начисто слетает. Отступаю.
Виктория опирается о стену плечом и опускается на пол. Садится, обхватыватывает колени руками, опускает голову, скрывая лицо под волосами. Она выглядит совсем раздавленной.
Подхватываю на руки и усаживаю за стол. Она утыкается лицом в ладони и продолжает плакать. Пустырника в доме нет, но чем взбодрить Викторию найдется. Достаю из бара бутылку виски и наливаю в рокс на донышке.
— Вот, Виктория, выпей, — почти приказываю. Уж слишком хочется скорее вывести ее из этого состояния.
Она берет стакан, подносит к лицу и ставит обратно на стол.
— Я не пью крепкий алкоголь, — сипло выдавливает не поднимая головы.
— Теперь пьешь, — прибавляю голосу металла. — Или ты сама, или я тебе помогу.
Срань! Это жестоко, но ей станет лучше. Пусть считает виски невкусным лекарством.
Виктория таки подчиняется. Пару мгновений решается и делает глоток. Морщится, но глотает. Настаиваю, чтобы допила все и ставлю чайник. Теин и глюкоза вернут ее в норму.
Она кривится и мотает головой, но таки осушает стакан. Да там от силы грамм пятьдесят было, нечего цедить. Наливаю ей чай, сам размешиваю в нем четыре ложки сахара. Снова приходится заставить Викторию его пить. Не по себе становится. Чувствую себя палачом, который заставляет сопротивляющуюся жертву принять яд. Но так будет лучше. Я точно знаю.
Спустя минут пятнадцать она наконец отходит от подавленного состояния. Взгляд заплаканных глаз становится осознанным. Теперь можно говорить с ней на человеческом языке.
Запах виски стоит в пищеводе. В голове слегка шумит.
— Зачем ты ему позвонила? — строго спрашивает Герман, когда я перестаю рефлекторно всхлипывать.
— Вы ругаться собрались? — спрашиваю бесцветным тоном.
Нет эмоциональных сил отражать его наезды.
— Виктория, — Герман делает лицо, на котором читается усталость с толикой досады, типа «ну сколько можно?» — Хватит «выкать». Так я чувствую себя глубоким старцем.
— Хорошо, Герман, я постараюсь, — черт, зная, какой он вспыльчивый, стремновато давать такие обещания. — Тимур писал мне целый день. А потом я случайно прослушала его голосовое, в котором он пригрозил — если не перезвоню, он уничтожит мой паспорт.
Герман усмехается в ответ на мои слова.
— И ты испугалась? — он сейчас — само спокойствие, подходит и убирает пару прядей с моего лица, которые прилипли к мокрой щеке. — Это же сущий пустяк!
Что? Оторопело хлопаю ресницами.
— Пустяк?! — вырывается громче, чем стоило бы. — Лишиться паспорта — пустяк?! К тому же, сейчас в распоряжении Тимура все мои документы. Свидетельство о браке, паспорт, загранпаспорт, даже СНИЛС с ИНН. Если он все это унич…
Герман нежно прислоняет палец к моим губам, заставляя замолчать.
— Тшш, Виктория. Если он уничтожит какой-то документ, мы сделаем тебе новый, только и всего, — произносит теплым доверительным тоном. — Ничего не бойся. Ты в безопасности. И никто, особенно Тимур, не сможет тебя обидеть.
Слишком пафосно звучит. К тому же, Герман умалчивает об одном человеке, который запросто меня обидит — о себе самом.
— Мне кажется, у него даже мое свидетельство о рождении, — продолжаю размышлять вслух. — Если Тимур и его уничтожит? Как восстанавливать паспорт, если нет свидетельства? И как Игорь сможет заверить мои документы у нотариуса, если их уже не существует? Даже если нотариус — ваш человек, этот подлог мгновенно вскроется!
На лице Германа появляется озабоченность. Понял, что все не так просто, да?
— Может, если бы ты дал мне с ним договорить… — в голос против воли просачивается досада.
— Нет, Виктория, он уже принялся уничтожать документы, — на этот раз Герман говорит мрачно. На лице играют желваки. — Но ты правда не переживай на тему документов. Это легко уладить.
Вдруг из кармана его пиджака начинает разноситься жужжание телефонной вибрации. Герман выуживает гаджет и направляется в коридор. Отвечает уже там:
— Привет, Сань, да. Нашел? — последнее, что до меня долетает.
Что за тайна за семью печатями? От любопытства потеют ладони, ведь это наверняка касается меня, иначе бы Герман не стал уходить.
Может, пойти за ним и подслушать? Нет. У меня хватит терпения дождаться, пока он мне сам все расскажет. Я уже выяснила, что у него проблемы с доверием, нечего лишний раз подогревать его сомнения.
Вскоре он возвращается на кухню в отличном настроении.
— Ты чемодан собрала? — спрашивает Герман, махом допивая остывший чай. Киваю. — Умница! Завтра выезжаем в Москву.
Округляю глаза.
— На машине что ли? — а как еще без документов?
— На Сапсане, конечно. У меня нет столько свободного времени, — Герман снова смотрит в телефон и что-то читает. Потом поднимает на меня взгляд, видимо, кожей ощущая мое удивление. — И да, проблем не будет. Ты запросто проедешь без паспорта.
В переноске для кота что ли?! Как он себе это представляет? Хотя, судя по апломбу, представляет и явно лучше, чем я.
— Я купил тебе кое-что, — Герман выходит из кухни и возвращается с кожаным портфелем. Выкладывает на стол яркую коробочку с новым телефоном и конверт с симкой. — Я хочу, чтобы ты перенесла важные и рабочие контакты на новый номер. Твой нынешний телефон будет храниться у меня, чтобы больше с Тимуром ты не общалась. У тебя пятнадцать минут.
Привет, первое распоряжение моего непосредственного начальника. Быстро же
