сегодня я поняла… что не должна меняться.
Уверена, что это одна из лучших недель, которые у меня были за долгое время.
* * *
— Не хотите ли чего-нибудь выпить, мистер Уэстин? — спрашивает великолепная стюардесса с роскошными длинными каштановыми волосами.
Рэт поднял руку, не удостоив девушку взглядом.
— Нет, спасибо. — Затем поднимает глаза от своего телефона и спрашивает: — Ты что-нибудь хочешь?
Сдерживая улыбку, качаю головой.
— Я не хочу писать во время полёта.
Он наморщил лоб.
— В самолете отличная ванная комната.
— И у меня ужасная прицельность.
Он хмурится ещё сильнее.
— Ты писаешь стоя?
— А разве так делают не все?
Он откидывается на спинку сидения с таким озадаченным выражением на лице, что я громко смеюсь. Машу рукой перед лицом и говорю:
— Шучу. Я бы с удовольствием выпила «Спрайт» с клюквой. — Бросаю взгляд на бейджик с именем. — Большое спасибо, Лори.
Она добродушно улыбается — вероятно, ее возмутило мое замечание о том, что я писаю стоя, — и уходит в подобное помещение, а Рэт лишь недоверчиво качает головой, возвращаясь к работе.
— Я пробовала несколько раз, знаете ли.
Он поднимает только глаза, держа голову наклоненной к ноутбуку.
— Что пробовала?
— Писать стоя. И должна сказать, что есть что-то такое в том, чтобы стоять во время мочеиспускания, что заставляет Вас чувствовать себя сильным. Неудивительно, что мужчины постоянно ходят с чувством выполненного долга. Но поверьте, для девушки, необходимо множество факторов.
Он прикусывает щеку, и я вижу его нерешительность — ему любопытно узнать, какие факторы способствуют комфортному мочеиспусканию женщины стоя, но в то же время он хочет оставаться настолько профессиональным, насколько это возможно.
Поэтому я решаю за него.
— Пока будешь стараться выполнить эту задачу, можно стереть все зубы в пыль — вот что сказала бы моя бабушка. Накопится очень много мочи, и когда начнешь писать, перед тобой будет стоять задача, чтобы струя не разнесла фарфоровый унитаз или, чтобы моча не стекала по ноге. Также необходима соответствующая одежда. Платья и отсутствие трусиков — идеальный вариант. Комбинезоны — огромный минус, если только ты не готова стоять в кабинке совершенно голой, с намотанной на руки одеждой, и тогда, собственно, о чем ты будешь постоянно думать? О том, чтобы просто сесть на этот чертов унитаз.
Я наблюдаю, как он с трудом сглатывает, а затем говорит:
— Надевать платье без трусиков в Нью-Йорке рискованно.
— Точно, «летящее» платье Мэрилин Монро, ну, знаете, если такое, вдруг случится, просто… нужно принять это. — Я изображаю, что разговариваю с окружающими меня людьми. — Да, это были мои ягодицы, да, они такие же белые, как в день моего рождения, они совершенно не видят солнечного света. — Я машу рукой. — Спасибо. Спасибо.
Он смотрит на меня. Безучастно. Словно не может поверить в то, что я говорю.
Лори возвращается с моим напитком. Я благодарю ее и делаю глоток, а он продолжает на меня смотреть. Я пожимаю плечами и улыбаюсь, а затем открываю Киндл, чтобы продолжить читать исторический роман.
Через несколько секунд я слышу щелканье пальцев, скользящих по клавиатуре, и именно тогда подглядываю за ним и замечаю, как хмурится его лоб. Я улыбаюсь и возвращаюсь к своей книге. Однажды я сломлю его, вот увидите.
* * *
— Ох, Тесса. — Я смеюсь. — Ты хитроумная шалунья. — Я откладываю Киндл и смеюсь, вытирая слезы с глаз.
— Ты в порядке? — спрашивает Рэт, отрывая взгляд от компьютера.
Я хихикаю ещё некоторое время переводя дыхание.
— Да. Вы когда-нибудь читали романы Тессы Дэр?
— Понятия не имею, кто она такая. Нехудожественная литература?
— Богохульство, — говорю я. — В моих глазах она — богиня исторических романов.
— Ты сейчас читаешь исторический роман?
— Позвольте кое-что сказать. — Я дотрагиваюсь до своего Киндл и говорю: — Если Вы видите меня уткнувшейся в это великолепное устройство, это потому, что я читаю исторический роман. Они доставляют мне огромное удовольствие, а Тесса Дэр — мой кумир. Я преклоняюсь перед ней.
Он откидывается назад и скрещивает руки на груди.
— Почему?
— Почему? ПОЧЕМУ? — Я качаю головой. — Потому что Тесса Дэр — причина, по которой я дышу. Понимаете, её герои — мужчины из высшего общества, настоящие стойкие джентльмены с палками в заднице — ничего не напоминает? — Я улыбаюсь, а затем говорю: — Невоспитанные, мягкотелые мужчины, и она ставит их на колени с помощью веселой героини. Она ставит их в странные затруднительные положения, меняет их жизнь ради брака по расчету или потому, что, не дай бог, они коснулись запястья героини, и теперь им придется вступить в брак из-за непристойности. Это здорово. Я взахлёб их читаю.
Он хмурится — это его фирменный хмурый взгляд или растерянность? — а затем возвращается к компьютеру.
— Звучит скучно.
Эххх…
У меня отвисает челюсть, я напряженно моргаю, словно не в силах достаточно быстро проморгаться.
Скучно?
Он думает, что мои книги скучные?
О, нет, черт возьми.
Пульс учащается, я начинаю дышать все тяжелее и тяжелее, а затем говорю:
— Как Вы сме…
— Мистер Уэстин, до посадки осталось десять минут, пожалуйста, приготовьтесь, — говорит пилот, прерывая меня.
— Выыыыы, — говорю я, но, видимо, на сидящего напротив меня мужчину это не действует.
Рэт роботизировано закрывает компьютер и начинает собирать свои вещи, не обращая на меня ни малейшего внимания, поэтому я указываю на него, хотя он и не смотрит, и говорю:
— Это еще не конец. Вы слышите меня, мистер Уэстин? Это не конец.
Никакого признания моего присутствия.
Никакого страха.
Никакой реакции.
Он даже не подозревает, какой ящик Пандоры только что открыл. Помяните мое слово, Рэт Уэстин будет читать романы Тессы Дэр, даже если это будет последнее, что я сделаю.
РЭТ
Я бросаю взгляд на часы, а затем снова на ряды лифтов. У нее две минуты.
Я постукиваю ногой, ненавижу ждать других людей. Она должна была быть здесь раньше меня.
Какого черта она там делает? Совершенствуется в навыке писать стоя?
Даже не хочу начинать этот разговор.
Не потому, что это, возможно, одна из самых странных моих фантазий, а это о многом говорит, когда речь идет о Чарли, но я не могу выбросить из головы гребаный образ Чарли в платье без трусиков. Так не должно быть. Эти образы не должны возникать в моем мозгу, но они там, стойкие и яркие.
Ветер задевает край ее платья, позволяя мне увидеть круглую попку, скулы покрываются румянцем от осознания того, что кто-то увидел ее…
Да, у меня в голове полный пиздец.
А
