class="p1">Эти Лирнейские суки прежде чем сдохнуть положили двух моих парней, на нашей же блядь территориии.
Охуели. Мрази.
Все человеческое разлетелось на ошметки. Весь контроль и самообладание.
Все, на хрен.
А когда посмотрел в эти подлые глаза, прикидывающиеся самой невинностью. С катушек слетел окончательно.
Разум затопило безумие смешанное с животной похотью копившейся во мне весь этот ебучий месяц и лихвой сдобренное двумя бутылками крепкого алкоголя.
В глазах точно потемнело от жажды. От жажды мести или дикого желания уже не разбирал.
Блядь.
Драть шлюх это одно.
А откупоривать девственные киски это совсем другое, даже если эта киска виновна во всех смертные грехах.
Все равно, чувствую себя никчемным, жалким ублюдком.
Дожился сука бабу силой беру.
Всегда умел сохранить ясную голову. Да иначе бы сдох давно. Как в жизни, так и на канвасе с противником — это умение первостепенно. Ошибешься…, и любой неверный шаг может стоить тебе жизни. Твоей или твоих людей неважно.
Но мать вашу, от этой сучонки крышу напрочь снесло…, а верхние этажи до цокола все переклинело. Блядь…, о защите даже не вспомнил. Чистоплюй херов.
Думал натяну тварь и отпустит.
Какой же я долбоеб. У меня даже наглядный пример имелся.
Взял грубо, без ласки и нежностей. Если честно, с греческих календ так трахаюсь. Что не мешает шлюхам кончать подо мной и орать как течные суки. Да и ласкать шалав то еще удовольствие, поэтому всегда беру пару, хотят нежностей Go for it, вас двое.
Только с этой…, с первой минуты все пошло не так. Впервые захотел почувствовать кого-то губами, пальцами, кожей. Ломал себя, отступал, на глотку себе давил удерживая свои руки на расстоянии от девочки. Даже угрызериями совести нашего первого знакомства мучался. Что мне в принципе не свойственно. А она блядь оборотень, за жизнью моей сука пришла.
А когда понял что девственница вконец охуел.
Что?… Да ну нахуй. Поверить не мог. Она же с Дракошей… Ну и нахуя…????
Только, когда боль отразившуюся на ее кукольном личике от моего вторжения увидел чуть не подавился, и самого точно скрутило. С трудом удержался, чтобы не кинуться зацеловывать эту тварь из-за которой сегодня положили моих парней.
А теперь точно навождение.
— Ааааа! — ору, захлебываюсь собственной яркостью. Сжимая челюсти, херачу кулаками стену.
Лучше бы она сука меня всё-таки грохнула.
Сейчас же сам блядь готов свернуть себе шею и сломать хребет.
Это полный пиздец!!!
Понимая как влип начинаю смеятся точно одержимый психопат.
Уела тварь.
Увидел как в наслаждении закатываются ее глаза, услышал, как она всхлипывает и выдыхает со стоном и увяз сука. По самое не балуй.
Умылся ледяной водой, голову под кран опустил, а все равно не отступает.
Выдохнул, рвано, жадно, со свистом и просто закрыл глаза, сжав кулаки до скрипа.
Надо что-то решать, но в голове оливье из мыслей, а в глазах лицо кончающей подо мной малышки.
— Поднимайся. — приказало это порождение, не имеющее ничего общего с человеком.
Я же не двигаюсь, сосредоточившись на его начищеных до блеска ботинках. От одной мысли поднять глаза на этот татуированый, адский, железнодорожный состав, низ живота сводит спазмами. И это не проявление формы протеста, просто мое тело отказывается мне подчиняться. Страх сковал меня, отобрав возможность на любую двигательную активность и если бы не стена за моей спиной я бы давно рухнула.
Видимо устав ждать и не имея желания повторить, опираясь на руку, дъявол подается вперед, и его горячее дыхание касается моей щеки.
Я закрываю глаза, зажав нижнюю губу между зубами, чтобы заглушить рвущийся наружу из горла крик.
— Открытое неповиновение девочка? — спрашивает вкрадчиво, понизив голос.
Ведет головой в сторону, пока его губы не косаются моих.
Слегка, еле-еле, и все же электрический поток пронзил меня.
— Или это отчаянная женская смелость? — шопотом. Едва ощутимо дотрагиваясь губами до моего рта, но не для поцелуя, а для угрозы и тихонечко дует.
Меня же обдает точно кипятком.
"— Непроходимая женская тупость", так и рвется с языка.
Предательская дрожь бежит по спине. В горле пустыня, а руки и ноги вконец окостенели. Близость этого огромного, обнаженного тела кидает меня в тиски дикой паники. А тяжелое мужское дыхание и густой запах хищника плавят последние платы моего мозга.
Господи! За что? Как же я устала. У меня больше нет сил.
Приглушенный стальной звон заставил меня вздрогнуть и открыть глаза.
Блеск лезвия длинного ножа, сжимаемого в руке дъявола, дарит свободу, от приступных, утопических мыслей.
— Я предлагаю тебе выбор, девочка Ася. — отстранившись, с играющими на лице желваками, произносит голосом змея искусителя.
Выбор…? Правда…? Может пол часа назад это тоже был мой выбор…? Так и хочется крикнуть.
— Убейте меня. — сказала с отвращением, желая, чтобы мой голос звучал сильнее, но это уже была внутренняя борьба, выталкивающая эти два коротких слова из моего сжатого горла.
Брови дьявола приподнявшись изогнулись, а его жгучие, черные глаза изучающе заблудили по моему лицу. От шеи, к подбородку, к линии губ, и выше, пока не столкнулись с моими, которые я титаническим усилием пыталась не закрыть.
Он наклонился, его жестокое лицо приблизилось, наши носы почти соприкоснулись. Он точно высверливал во мне дыру своей рентгеновской установкой.
— Уверена? — его шопот был низким, темным, завораживающим.
— И даже не выслушаешь? — он улыбнулся, и это было хуже, чем любой взгляд или угроза.
— Уверена. — произнесла я с каким-то усталым безразличием. Сама с трудом узнавая свой голос.
— Покончим с этим.
Его рука обхватила мой подбородок, приподнимая мою голову так, что я была вынуждена посмотреть на него.
Он хотел видеть мои глаза, выражение моего лица, мой страх и даже ужас что спрятан, и плещится на самом дне моей души.
— После того, что я сегодня сделал, ты все еще бросаешь мне вызов? Ты не думаешь, что подчинение мне…, сделает вещи, менее болезненными для тебя? — повествует как прогноз погоды, не дрогнув ни одним мускулом, не на одну секунду не прервав визуальной связи между нами.
Я ответила на его взгляд со всей ненавистью и отвращением, на которую была способна.
— Что? Так нетерпиться умереть?
Разорвав контакт, поднимает с матраса мои растерзанные трусики и сжав в кулаке подносит к своему лицу, делая глубокий вдох.
Краска стыда заливает мои щеки, шею, грудь, а внутри поднимается волна нездорового возбуждения и первобытного, животного ужаса.
Тишину нарушает лишь стук моего сердца и его шумное дыхание.
— Иииии — тянет, вместе с воздухох. Мрачно улыбнувшись, убирает зажатое
