нашего чертовски странного соперничества.
Дэниел и Нокс заканчивают свою фотосессию и заставляют меня сделать с ними селфи, которое они, вероятно, разнесут по всем своим страницам в социальных сетях.
— Вы готовы идти или ваше эго нуждается в дополнительной ласке? — спрашиваю я скучающим тоном.
Теперь я почти всегда так говорю.
Глупый.
Лживый.
Упавший духом.
Я потерял часть своей души семь лет назад, и мне так и не удалось ее вернуть. Что чертовски странно, потому что я думал, что у меня нет души.
Выяснить, что она у меня действительно есть, а затем потерять ее стоит больше, чем я могу себе позволить.
— Кто-нибудь, возьмите этого сварливого ублюдка и бросьте его куда-нибудь, чтобы я не видел, — шутит Дэниел.
— Или слышал, —
добавляет Нокс.
— Или даже думал.
— Хотя Нейт убьет нас, — Нокс постукивает меня по голове. — Ты же знаешь, как он защищает своего маленького принца.
Я отбрасываю их и направляюсь к двери. Они следуют за мной и идут в ногу по обе стороны от меня. Организаторы выделили нам специальную комнату, куда мы можем вернуться, когда пожелаем, что определенно связано с суммой денег, которую пожертвовал Нейт.
В тот момент, когда мы выходим, мириады звуков и цветов взрываются перед нами.
Тихая классическая музыка наполняет пространство, а сотрудники, одетые в официальную одежду, предлагают нам бокалы с шампанским.
Каждый из нас берет по одному, и Дэниел улыбается, убеждаясь, что его ямочки на щеках видны полностью, когда он подмигивает официантке, которая краснеет и убегает.
Присутствующие одеты либо в смокинги, либо в коктейльные платья, а женщины демонстрируют свои лучшие украшения. Болтовня наполняет воздух, когда все смешиваются.
Нейт послал нас на это благотворительное мероприятие, чтобы раздать часть своих денег и переманить клиентов из других фирм.
Так что наша миссия состоит в том, чтобы в основном помогать бедным и брать у богатых.
Нейт, будучи Нейтом, вероятно, позже покажет свое лицо, как будто он неожиданно появляется.
А пока трое его "хвастунов", как он любит нас называть, будут нести бремя присутствия на этом собрании, пока его величество не будет здесь.
Многие женщины хлопают ресницами, когда мы проходим мимо них. Мы привлекаем к себе такое внимание, когда находимся на публике, а быть в центре внимания подобных событий — изюминка Дэниела.
У Нокса тоже, когда он в подходящем настроении. И он, кажется, будет сегодня вечером.
Оба они улыбаются проходящим дамам, и Дэниел все еще старается, чтобы они заметили его ямочки. Этот ублюдок использует их как магнит при любом удобном случае.
— Я займу западное крыло, — объявляет он. — Много красивых дам.
— Восток для меня, — Нокс хлопает меня по плечу. — Ты не против взять одного для команды и пойти в дом престарелых, Бастиан? Они любят тебя.
— Все чистые люди так делают. Не моя вина, что ты гнилой.
— Ох, пошел ты, — шепчет Дэниел, и Нокс показывает мне палец.
Я с ухмылкой отхожу от них и направляюсь к небольшому скоплению бизнесменов. Я узнаю их по тем временам, когда играл хорошего внука.
Они происходят из старых денег и умеют ими распоряжаться, то есть своими деньгами. Теперь их представляет одна из наших конкурирующих фирм, Carson & Carson, который принадлежит отцу моего друга Ашера, который в настоящее время работает на них.
Хотя он и специализируется на международном праве, он оторвет мне яйца, если узнает, что я охочусь за их клиентами.
Но опять же, если бы роли поменялись, он сделал бы то же самое. Нам обоим по-прежнему нравятся вызовы, как и тогда, когда мы впервые решили играть в футбол еще в средней школе.
Я вызываю свою демонстрационную улыбку. В наши дни это сделать сложнее. Улыбаюсь. Будь то настоящая улыбка или фальшивая.
На самом деле, я забыл, когда в последний раз искренне улыбался. Это у меня украли в тот же день, когда я потерял смысл жизни и начал просто существовать.
Работа — это единственное, что поддерживает мой мозг в рабочем состоянии. И именно поэтому я намереваюсь иметь больше дел, чем смогу осилить.
Может быть, это поможет заглушить любые чувства, пытающиеся вырваться на поверхность.
Может быть, это поможет мне вернуть мою душу.
Мои ноги останавливаются недалеко от небольшой группы, когда в затылке вспыхивает покалывание.
Сначала я думаю, что это всего лишь плод моего воображения.
Безвкусная гребаная шутка из моего мозга.
В противном случае у меня не было бы ощущения, что мир горит, и единственное, что я могу сделать, это стоять и смотреть.
Я осматриваюсь вокруг, потому что знаю, просто знаю, что она где-то здесь.
Она должна быть.
Мой безумный взгляд сканирует все лица и присутствующих, даже когда я остаюсь на месте. Я оглядываю людей в баре и всех, кто входит внутрь, ища эти пытливые темные глаза и розовые губы.
В поисках лица, которое я никогда не мог забыть.
Лицо, которое я представляю, когда беру уроки чертовой стрельбы.
Я делаю паузу, когда мои глаза останавливаются на ее карих глазах. Она стоит в углу с бокалом шампанского в руке.
Ее прямая осанка подчеркивается длинным черным платьем, ниспадающим до пола, а волосы цвета ночи собраны в косу.
Я мечтал об этом моменте миллион гребаных раз, но ничто, абсолютно ничто не могло подготовить меня к открывшемуся передо мной виду.
Лицо у нее почти такое же — маленькое, нежное, с мягкими линиями, очерчивающими его. Но кажется зрелым, тронутым руками времени. Ее губы имеют глубокий оттенок красного, когда они чуть-чуть приоткрываются.
Губы, которыми я наслаждался и чей вкус помню до сих пор. Со временем он стал чертовски горьким, но все равно никуда не делся.
Бриллиантовое колье, которое, должно быть, стоило бюджета компании, обвивает ее тонкую шею.
То самое горло, которое я хватал бесчисленное количество раз и столько же раз помечал.
Ее рука обвивает руку азиатского мужчины в очках без оправы.
Ее губы приоткрываются, когда мои глаза встречаются с ее. Они такие же, темные, преследующие, но теперь они немного странные, немного изменились.
Немного далеко отсюда.
Она делает вдох, который я почти слышу с такого расстояния, а затем чувствую, как он струится по моей чертовой коже.
Это она.
Наоми.
Та, кто сломала меня.
Сломала нас.
Теперь пришло время мне сделать то же самое.
Глава 16
НАОМИ
Как могут годы сливаться воедино, как будто их никогда и не было?
Единственный момент.
Единственный взгляд.
Одна секунда зрительного контакта.
И
