мысль, которая ударяет, как бейсбольная бита. Поначалу наблюдение за ней было не чем иным, как любопытством: каждому из нас было интересно, для чего полковнику понадобилось усиливать охрану неприметной сироты, живущей обычной жизнью. Но за эти пару месяцев приезды к ее дому стали спасительным глотком кислорода в рутине, состоящей из крови и пыток. Человек, по сути не имеющий нормального дома, создавал вокруг себя ауру неповторимого тепла, к которой моя холодная душа притянулась сама собой.
Мне нравится просто смотреть издалека, как она гладит бездомных кошек по пути в супермаркет или с пятнами муки на щеках выходит из здания, где обучается кулинарии. Я испытываю благоговение от обычных вещей, которые связывают мир Элси Грин с моим. Это ощущение похоже на проблеск солнца после грозы, когда в воздухе разливается прохлада, а последние мелкие капли все еще рассыпаются в воздухе, искрясь в ярких лучах. Как долбаное волшебство, только в тысячи раз реальней и ощутимей. Его хочется завернуть в плотную бумагу и убрать в бардачок машины, чтобы вытаскивать и наслаждаться, отвлекаясь от кровопролития и жестокости. А еще все это – очередное напоминание о том, для чего я делаю свою работу все эти годы: чтобы такие люди, как Элси, могли жить своей безопасной жизнью, просто печь кексы по субботам и пить ароматный чай в летнем кафе, не подозревая, что в мире есть что-то опасное и разрушительное.
Парадная дверь многоквартирного здания открывается, и блондинка с выразительными карими глазами выпархивает, вприпрыжку спускаясь по лестнице в летнем платье, обтягивающем верхнюю часть фигуры. Мой взгляд следует за ней, пока тело не может найти сил, чтобы выбраться из машины. Я поражен, обескуражен и прикован к месту, пока она, как крошечная желтая бабочка с полупрозрачными крыльями, летит навстречу новому дню.
Приходится заставлять себя быстрее передвигать ногами, чтобы не потерять ее из виду. Я не могу ехать на машине, поэтому иду пешком и вру себе, что сокращаю дистанцию, нарушая протокол, лишь для того, чтобы удостовериться в ее безопасности, а не потому, что хочу вдохнуть аромат ее цветочных духов и свежей выпечки, следующий за ней по пятам, как беспризорный щенок.
На полпути к супермаркету телефон Элси звонит, и мое любопытство толкает стрелку морального компаса вниз, я подхожу еще ближе, слушая разговор.
– Ничего страшного, я испеку еще в следующий раз! – щебечет девушка, и я понимаю, что речь о какой-то выпечке. Несколько минут она болтает о том, как прошел ее вчерашний день, и я улыбаюсь, слушая о том, как доблестная защитница мышей поругалась с домовладельцем за право грызуна пожить в ее арендованном доме. Неудивительно, что здание кишит мышами: оно такое древнее, что вот-вот развалится. – Серьезно? – Она замирает на тротуаре, и я так увлечен ее болтовней, что чуть не врезаюсь ей в спину. – Нет, нет! Я с радостью пойду с тобой на свидание, – чуть тише говорит она с придыханием, нервно сжимая в руках сумочку.
Волна возмущения поднимается из глубины моей души и ударяет, как непрошеная пощечина. Она собирается на свидание. Не знаю, почему эта мысль вызывает желание выхватить телефон из ее рук и разбить его об асфальт, но, будто чувствуя мою злость, Элси вдруг разворачивается, чем приводит меня в еще большее напряжение. Ее карие радужки вблизи выглядят более теплыми, видны зеленоватые вкрапления, и это подходит ее волосам и этому милому желтому платью. Она так смущена разговором, что даже не смотрит на меня.
– Ой! Простите, – поспешно отходит с дороги, пропуская меня вперед. Делая вид, что не подслушивал, а просто шел за ней, как сотня других прохожих, протискиваюсь мимо и иду дальше по улице, после заворачивая за угол. Слышу за спиной, как она продолжает говорить о времени встречи, и начинаю бежать, чтобы выпустить кипящий пар наружу. Оббегаю квартал, возвращаясь к своей машине и далее следую к супермаркету уже на ней, не упуская крохотную фигурку Элси из виду. Дурацкая была идея – подойти ближе.
Судя по обрывкам разговора, свидание назначено на завтра, это смена Дэмиена, чему я слишком рад, ведь по какой-то причине не уверен, что смогу смотреть, как она проводит время с каким-то придурком, улыбается ему и угощает его своей выпечкой. Пусть Каллахан страдает за нас двоих.
Элси
Наши дни
От недосыпа в голове будто разлился клубничный смузи, что, в общем-то, было само по себе плачевно, ведь я ненавидела клубнику сколько себя помнила. Мой график в последнее время напоминал день из жизни триатлониста, где одна бешеная гонка на пределе возможностей следовала за другой. Оставалось лишь надеяться, что в конце пути в моих руках окажется награда, а не бесплотное разочарование. Когда в твоем кармане дыра величиной с Большой каньон, надежда на чудо звучит как хрестоматийное определение инфантильности, но я продолжаю верить, что однажды выберусь из этой ямы.
Сегодняшний день был единственным в году, когда я решалась позволить себе потакание маленьким прихотям. Мы с девочками заранее договорились, что не станем делать из моего дня рождения что-то особенное, поэтому я ограничила лимит на допустимые подарки и решила угостить их домашним морковным тортом, который уже ожидал в холодильнике.
Но сперва было одно крохотное дельце, ради которого я поднялась в шесть тридцать и проделала путь до самого Делавэра. За щедрую, по моим меркам, плату в шесть долларов я получила неограниченный доступ к посещению исторического музея штата, включая Уиллингтаун-Сквер, старую ратушу и Центр афроамериканского наследия Джейн и Литтлтон Митчелл. Все вышеупомянутое в основном вертелось вокруг истории самого Делавэра, но моей настоящей целью была архивная часть научного центра денверского Уилмингтона.
И представьте себе, в Америке был не один Уилмингтон. Так что, если бы кто-то стал меня искать, ему бы пришлось прочесать все восемь городов с одинаковым названием, раскиданных по всей стране, а потом наведаться в три других в Великобритании и один в Австралии. Наоми была настоящим гением.
Но вернемся в настоящее, где к полудню в момент своего двадцать четвертого дня рождения я сидела за массивным столом из тикового дерева в пустом тихом зале Научной библиотеки Уилмингтона в Делавэре и читала книгу русского ученого-этнографа, специализировавшегося на исследовании древних цивилизаций, в особенности народов майя и ацтеков. Он называл их греками и римлянами Нового Света, которые прошли сложнейший эволюционный путь, пока их культуры не были безжалостно уничтожены нашествием из-за океана.
Час спустя мне уже хотелось собственноручно
