Злата послушно легла рядом.
— Я жду, — тактично напомнила малышка. Улыбнулся. Упертая она у меня.
— Да по памяти читал, твое досье у меня вот тут, — постучал по виску пальцем. Закрыл глаза и вновь прижался к ведьме, — Все надежно припрятано, ни улик, ни доказательств.
— А как же последнее ограбление? — удивилась девочка, — Я ведь сейф вскрыла.
— И что там было? — я открыл глаза, пытливо всматриваясь в глаза своей ведьмы, — Что забрал твой Павел?
— Он не мой! — упрямо вздернула ведьмочка подбородок. Улыбнулся.
— Ага, — согласился я.
— Там была флешка, — ответила моя девочка. Такс. Все чудесатее и чудесатее.
— Значит, Борзому понадобилась инфа, — пробормотал я, садясь в кровати. Нестерпимо захотелось курить. Даже пальцы зачесались.
— Даже и не думай! — грозно предупредила меня малышка.
Удивленно глянул на ее воинственное лицо.
— Курить, говорю, не думай! — девочка встала с кровати, и, отыскав в стопке с чистым бельем мою футболку, надела ее, — Лучше давай поедим.
— Ага, давай, — согласился я, поймав ее за руку и притягивая к себе. Обняв за талию, прижал к себе, — Говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. К моему — через язву.
— Я запомню, — серьезно проговорила моя ведьма. И аккуратно высвободившись из моих рук, пошла на кухню. Я, отыскав чистые шорты, пошел следом.
— Кстати, — поинтересовался я, включая чайник, — Золотце, а ты в курсе, чей сейф вскрыла?
— Беркутовича какого-то, — пожала плечами Златка.
— Стыдно, — мягко пожурил я малышку, суетившуюся у плиты, — Стыдно не знать авторитетов города.
— Я бы вообще никого не хотела из них знать, — пробормотала Злата. Вздохнула. Посмотрела на меня, — И что теперь?
— Теперь поедим, а то голодный я у тебя, — пожал я плечами, — Завтра с человечком одним встречусь. Заявление мое об уходе подпишут. Потом распишемся тихо. Работу новую найду. Детей в садик отдадим, потом в школу. А когда подрастут, купим дачу или дом за городом, сами там будем, а квартиру детям.
— Ничего не забыл? — Злата стояла и смотрела на меня, не обращая внимания на то, что суп в кастрюльке давно уж закипел.
— А, — вспомнил я, — Еще хотел ремонт тебе на кухне сделать. Плиту новую, мебель сменить, а то эта сыпится вся от старости. Ну и еще, если пацаны у нас будут, то их в армию отдадим, только, чур, не рыдать. Мужик должен быть мужиком, отслужит, ничего с ним не случится.
— Сургут! Ты чего городишь? — возмутилась Злата.
— А что не так? — удивился я.
— Ничего, что у меня брат на меня зуб имеет? Еще и пострадавший ваш, авторитет этот! — начала говорить Злата, — Он ведь найдет меня, я же как свидетель или обвиняемая по делу прохожу!
— Бред, я все решу, — успокоил я ее, — Никакого ограбления по факту нет. Заявления нет. А с братом твоим и Беркутовичем я сам все утрясу.
— Но как? — вздохнула малышка.
— Я тебе потом все расскажу, правда, — успокоил я ее, обнимая, и поглаживая по спине.
— Ладно, — вздохнула малышка. Несколько минут мы стояли на кухне. Плиту я отключил, попытался спасти наш обед. Потом ведьмочка моя подняв голову, заглянула в глаза.
— А что я тогда подписала? Там, у тебя в кабинете? — вспомнила она. Рассмеялся.
— Не. Не скажу даже под пытками, — проговорил я.
— Емеля, так не честно! — обиделась моя девочка.
— Ладно, уговорила, — наигранно вздохнул я, — Но только взамен кое-что потребую.
— Знаешь, — вздохнула я, — Ты меня иногда пугаешь.
— Ой, ли! — хохотнул Сургут, и выпустив меня из объятий. Пошел к своей куртке, висевшей в коридоре на вешалке. Когда Емельян вернулся, я уже накрыла на стол, ожидала любимого. Сургут, заняв место напротив меня, с совершенно серьезной физиономией протянул мне листок бумаги.
Прежде чем начать читать текс, подписанный мною, полюбовалась парнем. С оголенным торсом, с волосами, немного торчавшими и все еще немного мокрыми после душа, он смотрелся просто шикарно и соблазнительно. Да, спорить с ним бесполезно. Глядя в его глаза, готова была согласиться на любые условия.
— Читай, — кивнул он. Послушно начала читать.
— Вслух, — улыбнулся Сургут и приступил к обеду.
-'Я, Войновская Злата Аркадьевна, настоящим обязуюсь никогда и ни при каких обстоятельствах', - прочла первую строчку, Сургут кивал, — Чего? — переспросила я, дойдя до второй строки.
— Того, — пожал плечами Сургут, — Документ уже подписан в присутствии служителя закона, меня то есть, — со знанием дела говорил Емельян, — Так что все официально.
— Ты страшный человек! — наигранно испуганно проговорила я громким шепотом, — Так, и чего я тут еще наобещала? А вот! Значит, мне 'запрещено флиртовать с господином Даниелем Графских, ходить на свидания ко всем, кроме господина Сургутова Емельяна Игнатовича', - продолжала читать я, — А пижамка моя чем не угодила?
— Угодила, — возразил Сургут, — Читай дальше.
-'Обязуюсь выбросить пижаму, предоставленную в мое распоряжение господином Графских, а также не носить юбки короче пятидесяти сантиметров, облегающую одежду, и туфли на высоком каблуке. Вышеупомянутые предметы гардероба обещаю демонстрировать на своем теле только перед господином Сургутовым Емельяном Игнатовичем', - прочитала я первый абзац текста. Отложив бумагу, посмотрела на Сургута, — И как тебе в голову такое только пришло?
— А что такого-то? — искренне возмутился Емельян, — Ты со всем текстом ознакомься, чтобы потом не было непоняток.
Послушно пробежала глазами по тексту. Там говорилось о том, что все мое свободное время и мое тело отныне принадлежат Сургуту. А он в свою очередь обязуется это самое тело, мое то есть, беречь, особенно от посягательств бандитов, 'ментов' и прочей шушеры, и нежно лелеять.
Ниже подписи Сургута и моя рядышком.
— Прочитала, — стараясь скрыть смех, проговорила я, — Чего ты там взамен хочешь?
— Ничего особенного, — пожал плечами Емельян, — Заскочим завтра к нотариусу, заверим документ. И сразу в ЗАГС. Чего тянуть?
Подперла подбородок ладонями, и начала заниматься своим самым любимым делом — разглядыванием лица, а также тела Емели. Захватывающий процесс, честное слово!
— Я так поняла, что это констатация, а не предложение, — заметила я, наблюдая за тем, как Сургут ест.
Парень замер, повертел ложку в руке, отложил ее в сторону. Откинулся на спинку стула, и задумчиво посмотрел на меня.
— Золотце, я не романтик, честно, — вздохнул он, — Я даже не уверен, что умею дарить подарки и заниматься всякой романтической чушью. Но ты ведь и так знаешь, кто я и какой. Правда?
