– Люди подумают, что я описалась, хотя мы еще и не начинали пить!
В пять минут седьмого Шарон сделала вид, что заработалась и не заметила времени, быстро прибрала стол и поспешила в туалет. Николь была там. Она уже успела тайком выкурить сигарету и достала свой скудный набор косметики.
Сравнив их отражения в зеркале, Шарон, завидовавшая подруге, только уныло вздохнула. Николь была настоящей красавицей. Ее кожа цвета кофе с молоком сияла даже тогда, когда у Николь был язык на плече. Половину ее треугольного личика занимали огромные янтарные глаза, раскосые, как у тигра. Единственной косметикой, которой она пользовалась, была яркая помада, потому что губы достались ей в наследство не от отца-индуса, а от матери и были узковаты.
Зато волосы Николь по праву могла считать своей гордостью – ее спину окутывало сверкающее темное облако. Фигура тоже не подкачала. Высокая, стройная как тростинка, ноги от ушей… Черная мини-юбка из полихлорвинила, в которую Николь уже успела облачиться, только подчеркивала это.
Но Николь была лучшей подругой на свете, и завидовать ей не имело смысла.
– Ну что, споем вечером? – спросила Николь, стаскивая с себя белый свитер, который она носила на работе, и натягивая розовую майку, перед которой был расшит мерцающими звездами.
– Ты же знаешь, что я не умею петь! Неужели ты хочешь, чтобы я срамилась на глазах у всех?
– Ну пожалуйста, спой со мной! – взмолилась Николь.
Она с раннего детства обожала петь и даже сама писала песни, но только для собственного удовольствия. Обычно она пела в каких-нибудь забегаловках под караоке и очень любила, когда друзья весело махали ей пивными бутылками и подбадривали криками. Но кто-то непременно должен был подняться с ней на помост. Иначе она чувствовала себя глупо.
– Ну что, готова? – спросила Николь.
– Еще минутку. – Шарон сражалась с тушью, пытаясь выглядеть как Синди Кроуфорд.
– Ладно. Тогда я позвоню маме.
Николь быстро набрала номер на мобильнике, и мать взяла трубку после первого гудка.
– Алло, мам, сегодня я приду попозже, о'кей? Я знаю, ты собиралась играть в бинго, но должна была прийти бабушка…
– Надеюсь. Она не звонила.
Наступила пауза. Впрочем, Николь к ним привыкла.
– Я позвоню ей и уточню, – предложила она. – Нельзя оставлять Памми одну, а с собой ты ее тоже не можешь потащить.
– О'кей… Ох, звонят в дверь! Я открою.
Николь услышала стук трубки и голос бабушки. Хотя та прожила в Лондоне сорок лет, но говорила с сильным акцентом, представлявшим собой смесь кокни и ирландского. Прошло несколько минут, прежде чем мать снова взяла трубку:
– Бабушка здесь, поэтому я ухожу. До вечера.
В трубке раздались короткие гудки, и Николь убрала телефон в рюкзак. Теперь за малышку можно было не беспокоиться. Памми нуждалась в присмотре, а ее мать, как ни прискорбно, не всегда оказывалась на высоте.
– По коням! – весело сказала Николь.
По мнению Дикки Вернона, администратора группы «Братья Вэл», «Красный попугай» в Кэмдене был не лучшим местом для встречи. В этой пивнушке для молодежи, с компьютерными играми и разноцветными презервативами в туалете, было очень громкое караоке. Впрочем, Дикки приходилось бывать в местах и похуже. Как жаль, что не оправдались надежды на его лучшую находку, сладкоголосую Мисси Маклафлин! Эта девушка была настоящим сокровищем. Если бы она сделала карьеру, Дикки до конца жизни катался бы как сыр в масле; ему больше не пришлось бы просиживать штаны в жутких старых клубах, разыскивая новую Селин Дион. Одна независимая студия звукозаписи проявляла к Мисси большой интерес, пока Дикки не зарвался и не потребовал прибавки. Теперь он не повторил бы этой ошибки. Когда фирма отказалась повысить сумму, у Мисси сдали нервы. Теперь она была матерью годовалого малыша, жила в Абердине и пела на свадьбах и похоронах.
Дикки приехал в «Красный попугай», чтобы встретиться с владельцем маленького магазина звукозаписей, который обещал познакомить его с рок-группой каких-то старшеклассников. Парень опаздывал; смертельно скучавший Дикки решал кроссворд в «Дейли стар» и пил виски. Включили караоке, и два пьяных типа, напоминавшие регбистов, затянули «Пурпурную дымку». «Джимми Хендрикс наверняка перевернулся в гробу», – подумал Дикки.
Он не обращал внимания на участников вечеринки, по очереди сменявших друг друга, пока не зазвучал старый хит Эли Грина «Давай останемся вдвоем». Пели два голоса – один высокий и невыразительный, второй низкий и богатый. Низкий голос заполнил зал и перекрыл царивший в пивной шум.
Дикки поднял глаза и обнаружил, что на возвышении стоит высокая смуглая девушка. Именно она производила эти невероятные звуки. На вид ей было лет двадцать, но ее грудной, сексуальный голос был голосом зрелой женщины. Смертельно усталой разведенной женщины, по горло сытой виски, наркотиками, мужчинами и бедами. Если бы Дикки не видел певицу своими глазами, он поклялся бы, что ей лет сорок пять, что она курит одну сигарету за другой и что у нее усталые прищуренные глаза. В ее голосе слышались страсть, опыт, возбуждение и сила. Невозможно было поверить, что он принадлежит стройной девушке с гладким личиком, в котором было что-то кошачье, раскосыми янтарными глазами и профилем индийской принцессы. Дикки следил за этим подвижным лицом и чувствовал, что у него встают дыбом волосы. Он нашел ее. Свою звезду. Свой счастливый билет.
Когда песня кончилась, публика громко захлопала, и девушки весело раскланялись.
– Спойте еще! – крикнул им какой-то парень. – А лучше спой одна, Николь!
Обычно «Власть любви» звучала на караоке, как вой собак на полную луну, но у этой Николь выходило по-другому. Она тщательно выводила каждую высокую ноту, в нужный момент форсировала звук, а когда требовала музыка, легко переходила на пиано. Дикки блаженно улыбался, следя за певицей во все глаза. Он был обязан поговорить с ней! Эта девушка родилась звездой. Но он слишком много выпил и, должно быть, неважно выглядел. Нужно было отлучиться, в туалет, слегка привести себя в порядок, а уже потом идти к ней. Иначе никто не поверит, что он управляет солидной фирмой. Эта займет у него всего пару минут.
Николь села на место и стала обмахиваться меню. Она чувствовала себя счастливой и усталой. Самое приятное осталось позади, можно было собираться домой.
Рядом с Николь сидел будущий новобрачный, надевший пиратскую шляпу и заклеивший один глаз. Слева от него возвышалась надувная резиновая кукла с черными колготками на голове. Новоявленный жених обнял Николь и пьяно улыбнулся ей. После одержанной ею победы лицо Николь светилось, глаза мерцали. Она была ослепительна.
