— Неужели? — ухмыльнулся Флинн.
— Ты упрямый, властный и жутко самоуверенный. И тебе это сходит с рук из-за очаровательной улыбки, которая должна означать: «Я даже муху не обижу». Но улыбка — всего лишь средство достижения цели.
— Боже, эта женщина видит меня насквозь! — Глядя прямо в глаза Мэлори, Флинн намотал на палец прядь ее волос. — Мне придется либо убить тебя, либо жениться на тебе.
— А некоторая привлекательность не делает тебя менее назойливым. Вот в чем ошибка.
После этих слов он обхватил ладонями лицо Мэлори и жадно приник губами к ее губам. Вспыхнувший внутри жар, казалось, поднялся у нее от живота до самой макушки.
— И это тоже, — с трудом смогла сказать Мэлори. Она вставила ключ в замочную скважину, повернула, рывком открыла дверь, проскользнула внутрь и захлопнула ее перед носом Флинна. Через секунду снова открыла и любезно поблагодарила: — Спасибо за обед.
Хеннесси немного постоял перед закрывшейся во второй раз дверью, покачиваясь на каблуках. Потом он пошел домой, насвистывая на ходу и размышляя, что такие женщины, как Мэлори Прайс, делают жизнь мужчин по-настоящему интересной.
Дана выпила первую чашку кофе, стоя голышом на своей крошечной кухне — глаза закрыты, мозг отключен. Влив в себя черный, крепкий, горячий напиток, она с облегчением вздохнула.
Половина второй чашки была выпита по пути в ванную.
Утро ее не раздражало — в основном потому, что по утрам Дана пребывала в полусне и не испытывала вообще никаких чувств. Заведенный раз и навсегда порядок менялся редко: звонит будильник, она хлопает по нему, выбирается из постели и ковыляет на кухню, где программируемая кофеварка уже приготовила первую порцию амброзии.
После полутора чашек кофе зрение несколько проясняется — можно идти принимать душ.
Горячая вода заставляет организм окончательно проснуться, и смысла переживать, что тебя подняли с постели, уже нет. Одеваясь и слушая утренний выпуск новостей, она допивала вторую половину второй чашки кофе.
С поджаренным рогаликом и третьей чашкой кофе Дана села за «утреннее чтение».
Не успела она перевернуть третью страницу книги, как раздался стук в дверь, нарушивший священный ритуал.
— Черт!
Отметив место, на котором ее прервали, Дана направилась к двери. Она увидела стоящую на пороге Мэлори, и раздражение мгновенно улетучилось.
— Ранняя пташка?
— Извини. Ты сказала, что работаешь утром, и я подумала, что к этому времени ты уже должна встать.
— Точно. Я встала. — Прислонившись к косяку, Дана бросила взгляд на мягкую хлопковую блузку Мэлори в мелкую зеленую клетку, идеально сочетавшуюся с брюками из фланели.
Серо-голубые туфли на ее ногах по тону и фактуре точно соответствовали сумочке, висевшей на плече.
— Ты всегда так одеваешься? — поинтересовалась Дана.
— Как?
— Безупречно.
Мэлори окинула себя взглядом и рассмеялась.
— Боюсь, что да. Наверное, мания.
— Это тебе тоже идет. Ладно, проходи.
Гостиная Даны была похожа на маленькую библиотеку. Книги стояли или стопками лежали на полках, занимавших две стены до самого потолка, оккупировали стол и все другие поверхности, стройными рядами маршировали из угла в угол. Они поразили Мэлори, но не только как хранилище знаний, средство развлечения или источник информации. Разные по цвету и фактуре, книги здесь составляли какой-то замысловатый узор.
Короткий «аппендикс» комнаты, имевшей форму буквы L, тоже был заполнен книгами. Там же располагался небольшой столик с остатками завтрака Даны.
Уперев руки в бока, хозяйка наблюдала, как гостья внимательно разглядывает ее жилище. Подобную реакцию ей уже приходилось видеть.
— Нет, я их все не прочитала, но прочитаю. И я не знаю, сколько их у меня. Хочешь кофе?
— Сначала спрошу. Разве ты не пользуешься библиотекой?
— Конечно, пользуюсь, но мне просто необходимо иметь собственные книги. Если дома меня не ждет двадцать или тридцать книг, которые нужно прочитать, у меня начинается абстинентный синдром. Тоже мания.
— Понятно. Кофе не хочу, спасибо. Одну чашку я уже выпила, а от двух становлюсь слишком возбужденной.
— А я после двух только обретаю способность связно говорить. Рогалик?
— Нет. Я просто хотела застать тебя до того, как ты уйдешь на работу. Ешь, не обращай на меня внимания.
— Располагайся. — Дана указала на второй стул и села сама, намереваясь закончить завтрак.
— Сегодня с утра я собираюсь в Ворриорз-Пик. С Флинном.
Губы Даны дрогнули.
— Я так и думала, что он встрянет. И приклеится к тебе.
— Тебя что-нибудь беспокоит?
— Нет, все в порядке. Мой брат умнее, чем кажется. Просто притворяется простаком — это один из способов вызывать людей на откровенность. Если бы Флинн не проявил инициативу сам, мне пришлось бы искушать его в надежде, что он предложит свою помощь. Что касается второго, Флинн просто не мог не приударить за тобой или за Зоей. Он обожает женщин. И они без ума от моего брата.
Мэлори вспомнила, как Флинн буквально подчинил ее себе и она стала мягкой и податливой, словно воск.
— Тут явно какая-то химия, но я еще не решила, нравится он мне или нет.
Дана вонзила зубы в рогалик.
— На тебя он тоже подействует. Или возьмет измором — в этом Флинн мастер. Он похож на колли.
— Почему?
— Знаешь, как эти собаки собирают овец? — Свободной рукой Дана нарисовала в воздухе зигзаг. — Все время преграждают им путь, пока стадо не пойдет туда, куда нужно. Флинн такой же. Ты хочешь идти туда, а он думает: «Нет, лучше сюда», и ты оказываешься там, где нужно ему, даже не успев понять, что тебя туда привели.
Она с удовольствием допила кофе.
— А самое главное, потом понимаешь, что так действительно лучше. Флинн еще жив только потому, что никогда не произносит сакраментальную фразу: «Я же говорил!»
Мэлори задумалась. Она ведь с ним обедала, так? И целовалась — дважды. Или трижды, если быть точной. Флинн Хеннесси не только едет с ней в Ворриорз-Пик, но и везет ее. Все верно.
— Мне не нравится, когда мною манипулируют.
На лице Даны появилось хитрое выражение.
— Посмотрим, чем все это закончится. — Она встала и собрала посуду. — Что ты рассчитываешь узнать у Ровены и Питта?
— На многое не надеюсь. Все дело в картине. — Мэлори прошла вслед за Даной на маленькую кухню и нисколько не удивилась, обнаружив стопки книг в открытом буфете, где обычно хозяйки хранят крупу и другие запасы.
— Мне кажется, это полотно очень важно, — продолжала она, наблюдая, как Дана моет чашку и блюдце. — И сюжет, и автор.
