— Не глупи, Патрик, — отмахнулась Элли. — Я вообще не понимаю, зачем надо было держать все в такой тайне. — Она с вызовом посмотрела на него. — Тоби уже большой мальчик, ему двадцать шесть, мне — двадцать семь; одному из нас уже пора бы завести свою семью.
Конечно, Элли прекрасно понимала, что жизнь без брата в этом доме станет для нее одинокой и пустой. Неужели наступит утро, когда она не обнаружит в ванной обычного беспорядка — брошенного как попало грязного белья — и не проводит Тоби на работу, закрывая за ним дверь с последними напутствиями на дорогу?
Однако Элли отдавала себе отчет в том, что их совместная жизнь не будет продолжаться до бесконечности, что в один прекрасный день брат найдет подругу, которую полюбит и на которой захочет жениться.
То обстоятельство, что этой женщиной оказалась сестра человека, в которого Элли имела глупость влюбиться, никак не изменит сложившейся ситуаций.
— Элли!
— Патрик! — решительно отрезала она. — В течение последних десяти дней ты взял на себя роль… своеобразного сводника, помогающего Тоби и Тесе решить их проблемы, но…
Губы Патрика скривились, на лбу появились глубокие морщины.
— Значит, именно так ты трактуешь события последней недели?
— Ну, разумеется, — быстро проговорила Элли, изо всех сил надеясь, что ни разу не выдавала своих истинных чувств к нему. — Конечно, я благодарна тебе за то, что ты пошел со мной на вечеринку, устроенную нашей компанией. Я понимаю, ты хотел упрочить отношения между нашими семьями.
Он решительно шагнул к ней.
— То есть ты думаешь, будто это единственная причина, по которой я согласился быть твоим спутником на той вечеринке?
Элли старалась не показывать своего смятения, хотя сейчас она каждой клеточкой своего тела ощущала его близость и испытывала от этого сильное волнение.
— Еще тебе интересно было поближе познакомиться с избранником твоей двоюродной сестры… Но вряд ли все это было тебе приятно.
Глаза Патрика вдруг грозно сверкнули.
— Элли, в самом деле, что происходит? Вчера…
Она небрежно рассмеялась:
— Вчера, полагаю, мы оба слегка забылись и вышли из своих ролей.
— Я и не подозревал, что мы исполняли какие-то роли. Мы по обоюдному согласию отправились поужинать вместе. Я попросил тебя об этом, и ты не отказалась!
Да, а ей следовало бы это сделать! Как она могла так жестоко обманывать саму себя, полагая, будто у ее отношений с Патриком есть какое-то будущее? Но теперь, когда Элли поняла, что было истинной причиной его внимания к ней, она уже не могла питать никаких иллюзий.
Элли снова выдавила из себя беззаботный смешок.
— Значит, ты ошибался.
Он сделал еще один шаг к ней и теперь стоял так близко, что Элли ощущала тепло его тела.
— Так, значит, я тебя не правильно понял? Но ведь ты отвечала мне взаимностью вчера вечером! — воскликнул он.
— И ты тоже отвечал мне, — парировала она, иронично приподняв брови. — Глупо было бы отрицать, что между нами есть определенное притяжение. Но я же говорила, что мы оба немного переборщили, — быстро добавила она, видя, что Патрик намеревается возразить. — Зачем нам такие легкомысленные отношения?
— Легкомысленные отношения? — медленно повторил Патрик, и Элли встревожилась.
Что он ожидал услышать? Неужели Элли может позволить себе нелепую интрижку с Патриком после недавней катастрофы с Гаретом? Она покачала головой.
— Патрик, ради Тесе и Тоби мы не должны увлекаться друг другом. Когда они поженятся, мы станем родственниками, и будет довольно глупо…
Патрик не сводил с нее холодного взгляда, который проникал, казалось, в самую глубину ее души. Элли терпела это довольно долго — почти полминуты! — потом неожиданно для самой себя рассмеялась:
— Послушай, у меня и так масса неудобств на работе, потому что в офисе я постоянно натыкаюсь на Гарета. А теперь ты хочешь, чтобы я испытывала такие же чувства, общаясь с семьей супруги своего брата?
— Все-таки он тебе небезразличен, да?
Небезразличен? Гарет? Разумеется, нет. Элли прекрасно понимала, что этот человек представляет собой. Однако в словах Патрика содержалась хоть какая-то возможность выйти из сложившейся щекотливой ситуации с высоко поднятой головой.
— Я и сама не знаю, что чувствую к нему, твердо сказала Элли и пожала плечами.
— Ясно, — проговорил Патрик упавшим голосом и отошел от нее в сторону. Его лицо не выражало никаких чувств.
Элли пыталась убедить себя в том, что так будет лучше для них всех. Для всех… Но как она сможет жить без этого потрясающего ощущения легкости и счастья, которое сумел подарить ей только Патрик и которое она больше никогда не испытает?
— Правда, еще остается эта проблема с помолвкой Сары, — поспешила добавить Элли. Если я чем-нибудь могу помочь…
— Например, отвоевать Дэвиса назад? — насмешливо предположил Патрик.
— Не думаю, — ответила она ровным голосом.
Только бы не потерять самообладание! Ведь она может наговорить таких вещей, о которых будет потом горько сожалеть.
— Тогда, полагаю, мы уж и так злоупотребили вашей добротой, мисс Фэрфакс, — произнес Патрик с высокомерной любезностью.
Боль в душе Элли от этих слов усилилась. Конечно, она сама хотела, чтобы расстояние между ними стало непреодолимым, дабы не так страдала ее униженная гордость, и вот ей это вполне удалось.
Элли посмотрела на наручные часы.
— Извини, мне пора. Тоби гораздо лучше, и я обещала Джорджу, что приеду на работу до обеда.
— Тереза, я полагаю, останется здесь на весь день?
— Да.
Как тяжело уходить, не зная, когда она сможет снова увидеть его… Наверное, только на помолвке и на свадьбе Тоби. Тогда вокруг них будет полно других людей и Патрик, возможно, даже не заговорит с ней…
Патрик бросил на Элли еще один испытующий взгляд, потом сказал:
— Пойду проведаю Тоби.
— Хорошо.
Она с тоской смотрела на Патрика, надеясь, что по ее глазам видно, как сильно ей хочется, чтобы он обнял ее, прижал к себе, поцеловал…
— Тогда до свидания, — Патрик резко повернулся и вышел из комнаты.
Должно быть, Элли оказалась лучшей актрисой, чем она сама могла себе представить, но от этого было не легче. Какая-то часть ее души рвалась вслед за Патриком в порыве раскрыть ему свои чувства, поведать об отчаянии, которое теперь охватило ее.
Но она не сделала этого. Медленно взяв пальто, Элли прислушалась к голосам, доносившимся сверху, потом стремительно вышла из дома.
Какой одинокой и чужой она ощущала себя посреди радостной и праздничной предрождественской суеты, царившей на улицах города!
