Полагаю, ты и сам понимаешь, почему я стала врачом? И именно хирургом, какое совпадение! Конечно, мне очень хотелось тоже… стать лучшей, и чтобы ты про меня узнал, и похвалил, и сказал «молодец!», а я бы тогда умерла от счастья.
А потом я втянулась в профессию. И однажды у меня на столе оказался пациент… странная такая ситуация — я была интерном, не имела права оперировать самостоятельно, но ведущего операцию хирурга накрыл гипертонический криз. И вот он лежит на полу, все бегают от него к пациенту, а у пациента раскрыта грудная клетка, и в ней сердце бьется… И я стою, смотрю на него и понимаю: вот сейчас я могу поступить по-разному: по инструкции, по наитию, как учили, как подсказывает опыт — и от этого зависит жизнь или смерть человека!
Наверное, именно в тот день я стала хирургом по-настоящему. Единственным врачом, который ИНОГДА бывает подобен Богу — если это хороший, конечно, хирург.
А разве Богу не безразлично, где творить чудо — в шикарной клинике, на грязной земле или в маленьком городке?..
Рой судорожно втянул воздух сквозь стиснутые зубы, и Лори опомнилась, смущенно махнула рукой.
— Не обращай внимания. Это эмоциональный выброс. Как ни крути, а ты прав: у нас с тобой отлично получилось, я действительно получила удовольствие. Смотри, вот и дорога. Теперь все время прямо, миль пятнадцать до горизонта. Кораль «Эль-Брухедо» у нас первый по счету…
Честно сказать, я за последнюю неделю измучился так, как не уставал за всю жизнь. С утра и до вечера я носился как помело по всему городу и устраивал разные темные и светлые дела и делишки. Светлые касались юбилея папани и годовщины их с мамой свадьбы. Шарики, тортики, шатры, стулья, дрова для барбекю… что тут объяснять, и так все все понимают.
Темные делишки были куда как интереснее, но у меня все не получалось отдаться им со всей страстью. Хорошо, что у меня есть Чикита!
То есть нет! Ничего такого, ясно? Намеки папани совершенно, то есть абсолютно не имеют под собой никакой почвы. Мы с Чикитой — братья по разуму, оружию и жизненным приоритетам, сексуальной подоплеки в наших отношениях не ищите. Ее там нет. Ну, может, самую малость, потому что мужчина я молодой, а Чикита — девочка красивая.
Короче! Загадочные слова старших братьев насчет Эбигейл Бриджуотер и Роя запали в мою черную душонку раскаленными углями любопытства и прожигали теперь в ней огромную дыру! Во как красиво я это выразил.
Если же по-человечески, то мне было интересно и слегка тревожно. Чиките, как выяснилось, тоже.
Дело в том, что я, во-первых, очень люблю Роя. Он самый вменяемый из моих братьев, относится ко мне самым щадящим образом, и я без него скучаю. Если бы Рой остался в Литл-Соноре навсегда, я первый сплясал бы на вечеринке в его честь.
Во-вторых, я очень сочувствую Чиките, которая изо всех сил устраивает счастье своей непутевой сестрицы Лауры. А непутевая Лаура в свою очередь влюблена в моего брата Роя, что видно невооруженным глазом и потому совершенно не стоит обсуждения и дискуссий.
В-третьих, если во всю эту историю замешана хоть одна голая коленка Эбби Бриджуотер, она же Эбигейл Лапейн, пиши пропало. Ибо эта холеная су… хорошо, стерва способна разрушить любые отношения.
Почти все в городе считают ее дурой-блондинкой, но мы с Чикитой придерживаемся иного мнения. Самонадеянность — вот что губит великих людей, и мы с Чикой не стали исключением. Да, было время, и мы обожали рассказывать анекдоты про блондинок, подставляя в них имя Эбби Бриджуотер. На собрании городского совета мы подсунули ей бумажку с надписью «Переверни!», и Эбби добросовестно вертела ее в руках, а мы помирали со смеху. Но уже на следующий день госпожа мэрша позвонила мне и ангельским голосом попросила принести ей посылку с почты, которая оказалась слишком тяжелой.
В тот день стояла дикая жара, и я бодро пер посылку, будучи при этом в одних шортах и без рубашки. Дверь мэрского особняка была приоткрыта, в холле никого не было, я бодро и весело поднялся по лестнице…
Учтите, мне тогда было шестнадцать лет, а Чиките — на полтора года меньше. Это важно.
Так вот, я поднялся наверх, и ни одна собака на меня не тявкнула, а когда я вошел в гостиную, от камина ко мне повернулась абсолютно голая супруга нашего мэра, Эбигейл Лапейн, в девичестве Бриджуотер.
Надо признать честно, она очень хороша. Фигура у нее шикарная, волосы до попы, ноги длинные, личико смазливое — словом, если она и не сможет доставить вам удовольствие посредством интеллектуальной беседы, то уж эстетическое наслаждение вы получите наверняка. И очень быстро. Ну вы понимаете… речь идет о подростке мужского пола, которому на шею кидается совершенно голая белокурая нимфа.
Эбигейл Лапейн хладнокровно и стремительно завалила меня на ковер и практически лишила невинности, но в самый последний момент я вспомнил о Чиките и принялся защищать свою честь, как лев. В пылу борьбы бесстыжая мэрша получила пару царапин, и я бежал из этого вертепа, держась за шорты, как гимнастка за турник.
Вечером мы с Чикитой гуляли по улице, и я все мучился раздумьями — рассказать моему дикому ангелу все без утайки или сохранить случившееся в своей израненной душе. Эбигейл внезапно нарисовалась за заборчиком и поманила меня наманикюренным когтем. Чикита фыркнула и прошипела, чтобы я шел скорее, потому как такой цирк упускать нельзя.
В общем, чтобы вас не утомлять — я прошел в дом мэра второй раз за день, только наверх теперь не поднимался. Я, балбес, чувствовал себя королем, потому как считал, что мэрша в меня влюбилась и сейчас начнет умолять о прощении…
Эбигейл включила телевизор, вставила кассету в видак, закурила и отошла к окошку. На экране я не увидел практически ничего нового — голая Эбигейл, потом я в шортах, потом мы с ней кувыркаемся на ковре, и она со смехом сдергивает с меня шорты… Тут на записи пошла рябь, и Эбигейл подошла ко мне вплотную. Оттянув воротник джемпера, она продемонстрировала мне свежие ссадины на плече, после чего сказала весело и тихо:
— Если ты, маленький гаденыш, будешь еще надо мной издеваться, я отнесу эту кассету в полицию, а копии отдам твоей матери, твоей девчонке и на местное телевидение. Правда, для телевизионщиков и полиции монтаж будет совсем другим. Скажем так: ты тайно проникаешь в мой дом в отсутствие мужа и пытаешься меня изнасиловать, я сопротивляюсь, и ты меня бьешь. Большой срок ты не получишь, ты ведь еще мальчишка, но позору не оберешься. Возможно, вам даже придется переехать — ведь твоя маменька слишком горда, чтобы терпеть пересуды за спиной. Все понял? А теперь пшел вон отсюда!
