Анна прервала ее:
— Неизвестно, что у мамы!
— Ты не расстраивайся… — Голос Беаты прозвучал спокойно и уверенно. — Пожилые люди часто болеют… Как начинают проходить обследование, всегда что-нибудь обнаруживается… Когда мой отец сделал комплексное обследование, неожиданно оказалось, что у него увеличена щитовидная железа, язва двенадцатиперстной кишки и начинается варикоз. На самом деле ничего подобного у него не было! А что по поводу скидки? Ведь наш отдел не может пользоваться…
— Если бы я сказала маме, что заплачу из собственного кармана, она бы отказалась от такси. Ты же знаешь, какие эти старушки… — Анна передразнила мать без всякой иронии: — «Ты, детонька, на меня не траться, купи лучше себе что-нибудь». А скидка — это скидка, не используешь — пропадет… Старших иногда приходится обманывать.
Беата закрыла блокнот.
— То же самое и с моим отцом… Не в радость даже новогодний подарок сделать. «Не стоило тратить деньги, малышка». А это был всего лишь одеколон после бритья, представь себе…
Анна подошла к Беате и обняла ее:
— Понимаю, понимаю. Спасибо тебе. Рано не звони, я задержусь здесь и наведу порядок в бумагах. Ведь так не может быть… То же самое произошло с той женщиной… помнишь?
— Гроско?
— Гроско… Помнишь номер ее дела?
— Записала… на всякий случай, — к удивлению Анны, сказала Беата и достала из стола большую серую тетрадь. — Йоля меня просила записывать где-нибудь… помимо компьютера. У меня все есть. Посмотри…
Анна склонилась над Беатой. Беата очень миниатюрная, ей чуть за тридцать. Только с близкого расстояния можно увидеть морщинки вокруг ее глаз. У нее коротко остриженные ногти. Так легче печатать, ведь клавиатура не любит длинных ногтей, хотя она и удобнее, чем пишущая машинка. Анна не раз удивлялась, что Беата не стремится сделать карьеру. Она проработала здесь уже два года, но так и не смогла позволить себе пойти на курсы повышения квалификации — у нее двое детей, муж. Слишком рано она втянулась в семейную жизнь. Теперь у нее никаких перспектив. Но все-таки Беата любит свою работу.
Анна указала на тетрадь:
— Ты можешь мне ее оставить?
— Я хотела проверить… ну проверь ты… Начиная с сорок первого номера все дела отправлены на пересмотр… Эти документы никогда не возвращаются. Йоля мне говорила, что они не приходят и в отдел «Б». А должны бы.
— Ты молодец! — Анна просматривала колонки цифр и примечания. — Умница! Ты тоже хотела… Беата! Ведь здесь просто взрывоопасные данные! Выходит, эти дела зарубают на корню?
— Я ведь тебе уже говорила в августе, что…
— А я тебя не поняла… Но теперь… Ясно! Мы это сделаем, сделаем вместе!
Неужели это возможность, о которой Анна так долго мечтала? Зря она считала, что Беате все безразлично. Мир можно изменить маленькими добрыми делами, нужно с чего-то начинать.
— Ах! — вырвалось у нее. — Если бы у меня была такая власть, как у Секретаря! Не было бы злых, недовольных, несчастных людей!
Она села за стол и опустила подбородок на ладони. Подняться наверх, чтобы иметь возможность принимать решения! Если бы она могла… Но теперь у нее появился шанс.
Ведь нельзя же забыть о деле пани Герман…
Анна пришла на работу в восемь утра. Повесила полушубок и быстро прошла в кабинет.
— Снег! — сказала она, словно оправдываясь.
— Как мама? Тебе понравился доктор Загурский?
— Гениальный человек! Отправил ее на томографию и что-то еще. У меня здесь записано. Самое ужасное, он подозревает, что боли в ногах и трудность с передвижением указывают на sclerosis multiplex.
— Рассеянный склероз? В ее возрасте? Ну что ты, это болезнь молодых людей, появляется до тридцати, ну, до сорока лет, но не позже, это невозможно… Может, он просто хочет исключить что-то более серьезное…
Анна достала из тумбы зеленую кружку. Рабочий день должен начинаться с чашки крепкого чая. Беата, впрочем, предпочитает кофе.
— Ну да… но у мамы еще до сорока были эти симптомы. Однажды я не могла вывести ее из кинотеатра — ноги ее не слушались. Несколько лет она почти не выходит из дома. Я думала, что-то с кровообращением, ее лечили. Она ведь еще не старая женщина. Ей пятьдесят восемь лет.
Беата набирала ряды цифр, но это не мешало им разговаривать.
— Заранее не расстраивайся. У меня для тебя хорошая новость. Йоля мне передала информацию… Посмотри. — Беата выдвинула ящик стола и перекинула на стол Анны маленькую зеленую дискету. Та отставила кружку и приникла к своему компьютеру.
Беата подошла к ней, и они стали просматривать появляющиеся графики.
— Ну, что ты на это скажешь?
Анна молчала.
Нужно принять решение, а это непросто. Можно настроить против себя руководство. Но можно попробовать разобраться в деле. Пойти с этой информацией выше. Может, стоит? В дискете содержится достаточно данных о делах, отправленных в отделы «Б» и «В. Анна может задержаться на работе, чтобы внимательно все изучить. Возможно, это всего лишь сбой в программе, но вдруг придется взять на себя ответственность не только за дело пани Герман, но и за все остальные дела? В конце концов, что изменится, если она подпишет оплату только пани Герман? Ведь таких, как эта пани, очень много!
Беата внимательно посмотрела на нее, а потом, словно читая ее мысли, сказала:
— Я не смогу сегодня остаться. У меня здесь записаны фамилии клиентов, которым отказано в выплате. Представляешь, из ста человек только у одного есть деньги на адвоката. Посмотри! Это, похоже, обычная практика фирмы. И вот еще что… Послушай, я тебе прочитаю: «Приносим извинения за некомпетентность наших служащих. Ассистент Кронжек уволена в связи с невыполнением служебных обязанностей и нарушением дисциплины. В результате ее ошибки положенная вам сумма, — слушай внимательно, — была перечислена на другой счет». И так далее. — Голос Беаты звучит бесстрастно. — «Однако причитающаяся вам сумма с процентами будет переведена на указанный счет…»
— Дай мне. — Анна протянула руку. — Мне все-таки это не нравится.
— Анета Кронжек работала здесь до тебя, — многозначительно сказала Беата.
— Я так просто не позволю им меня уволить!
Только сейчас Анна приняла решение. Она задержится и посмотрит, что можно сделать. Конечно, ее подписи в полисе пани Герман будет достаточно. Нет, достаточно только для одного этого дела. Но ведь есть еще много других таких же дел!
— А как прошел ужин? — сменила тему Беата.
Анна улыбнулась. Беата давно забыла, что такое романтический ужин с женихом. Она завалена домашними делами: дети, муж.
— Восхитительно. — Анна потянулась. — Мы хотим жить вместе.
— Вместе легче, — поддержала ее Беата.
Но ведь речь не об этом! Речь о том, чтобы вместе просыпаться и ложиться спать, не тратить бесценное время. А Беата мыслит другими категориями.
— Янек такой… — Анне трудно объяснить. — Мы, может быть, заведем ребенка. В любом случае Янек… он… Я, возможно, тоже… немного… Хотя я до сих пор об этом не думала. Он бы хотел, чтобы ее звали Каролина. Знаешь, я никогда не думала, что мужчина первый может заговорить о ребенке.
— Дети, — вздохнула Беата. — Это не так просто…
— Дети, — радостно повторила Анна.
— Маленькие дети — маленькие заботы, большие дети — большие заботы…
— Вот-вот. А как твоя Юлечка?
— Бабушка с ней сидит. У нее снова бронхит.
Анна посмотрела в окно. Пасмурно, мелкий снег то тает, то снова идет. Самая худшая погода — колебание вокруг нуля. Установился бы уж мороз!
— В такую погоду… Ничего удивительного. Почему ты не берешь больничный?
— Угадай.
— Понимаю. — Анна поняла, что задала глупый вопрос. — Тяжело тебе. Хорошо, что бабушка помогает.
— Хорошо. Ясно, что хорошо…
Анна достала дискету, в которой, она была уверена, заключено ее будущее. Все можно изменить! Все! Не будет никакой пани Герман и дел с кодом «Сорок один» — она об этом позаботится! Толька нужно с умом этим заняться, не возбуждать подозрений, чтобы не закончить, как ассистент Кронжек.
— Я бы с удовольствием ушла сегодня пораньше.
Анна не сразу поняла просьбу Беаты.
— Анна! — окликнула ее коллега.
— Почему бы и нет? — Беата не часто отпрашивается, а она вчера сама опоздала. — Иди! Я займусь всем сама. И спасибо, что нашла врача для моей мамы… Можешь прямо сейчас уйти, я справлюсь… Ждешь сегодня посетителей?
— Нет. Никого. Если бы я успела до двух сменить маму…
Конечно, успеет. У Анны же много работы. Голова лучше работает, когда никто не отвлекает.
Она отложила папки и протерла глаза. Экраны без фильтров. Анна поняла, что ее зрение ухудшилось. Когда солнце светит ярко, особенно заметно, как убог их кабинет. Протертый линолеум, допотопные столы и этот ужасный чайник! Даже если цветы поставить, ничего не изменится. Никогда ничего не изменится в отделе «А». На верхних этажах сделан ремонт, даже новые лифты установлены. А здесь тоска.
