Дневная жара изнуряла, местность становилась все более холмистой. Голубая сойка, пролетевшая низко над водой, исчезла в узком овраге, густо поросшем маками. Та дорога, по которой ехала Джанетта, совершенно исчезла. Она вспомнила, как дядя однажды говорил, что в Китае нет дорог в европейском понимании.
– Только узкие тропы, связывающие между собой города и деревни, – пренебрежительно высказался сэр Артур. – И если не считать водных путей, то все грузы здесь можно перевозить только на спинах носильщиков.
– А это означает, что ближайший город находится на берегу реки, – обратилась Джанетта к Бену, стараясь не расстраиваться из-за того, что путешествие становится все труднее.
Настроение Бена в точности соответствовало ее собственному. Когда на пути встречались небольшие рытвины, он с готовностью перепрыгивал их, уверенно преодолевал мелкие овраги, однако отказывался это делать, если Джанетта спешивалась, чтобы облегчить ему путь.
– Вперед, – приказала она, спустившись на дно одного из таких оврагов. – Чего ждешь?
Но Бен стоял на краю оврага, неодобрительно глядя на нее и не предпринимая никаких попыток последовать за ней. В конце концов Джанетте пришлось вскарабкаться обратно. Она взяла в руки поводья, но Бен по-прежнему отказывался спускаться. И только когда девушка с неохотой уселась на него, Бен спокойно продолжил путь.
Джанетта старалась постоянно держать реку Цзялин в поле зрения, но это оказалось невозможным. Река вошла в глубокое ущелье, по краям которого возвышались отвесные скалы. Единственная дорога, по которой можно было следовать, вела на запад, в сосновый лес. Этой ли дорогой ехал вчера Закари? Девушка тщетно искала взглядом следы копыт или темные пятна от костра. Она не увидела ничего, даже скорлупы от орехов или шелухи семечек дыни, указывающих, что она движется по следу экспедиции.
К вечеру, когда они поднялись еще выше, тревожные предчувствия Джанетты усилились. Сколько же миль они уже проехали? Наверняка больше десяти, о которых говорил Закари. И если вскоре дорога не пойдет вниз, ей останется только остановиться на ночлег в сосновом лесу. А в лесу будут волки, может, даже и леопарды.
Они не спеша преодолели очередной овраг, и далеко внизу открылась сверкающая излучина реки Цзялин. Эта картина несказанно обрадовала Джанетту.
– На реке лодки, Бен! – воскликнула она. – Плоскодонки и даже джонки!
Дорога пошла вниз, и хотя река вскоре снова исчезла из виду, девушку это уже не беспокоило. Она знала, что они движутся в направлении реки, а значит, и в направлении города. Наверное, довольно крупного, судя по количеству лодок на реке. А в городе они отыщут Закари Картрайта.
Ощутив легкость на сердце, Джанетта запела. При новой встрече с Закари Картрайтом она уже ничего не будет бояться. Закари, конечно, разозлится на нее, но он злился и раньше, и она пережила это.
Вскоре сосны поредели, на смену им пришли рисовые поля, расположенные на крутых склонах. А за очередным поворотом взору Джанетты предстал большой, обнесенный стеной город, к главным воротам которого вели каменные ступени.
Спустя полчаса Бен преодолел их все. Джанетту снова встретили шум, зловоние и теснота. Как и в Фудугуане, улицы здесь были немощеными, с открытыми сточными канавами, по обеим сторонам теснились дома.
– Надо найти постоялый двор, – сказала Джанетта. Но она не имела представления, как выглядят вывески китайских постоялых дворов.
Бен мужественно миновал сначала одну узкую улочку, затем другую. Наконец Джанетта увидела разрисованную деревянную вывеску, висевшую над неприглядными темными дверями. На вывеске была изображена необычайно крупная женщина. Задумчиво разглядывая ее, Джанетта никак не могла понять, постоялый ли это двор или публичный дом. Возле двери была привязана пара грязных мулов, Бен подошел к ним и остановился рядом. Доверившись его чутью, Джанетта спешилась. Однако поблизости не было ни резвого пони Закари Картрайта, ни сопровождавших экспедицию мулов.
Поправив круглую китайскую шапочку, Джанетта глубоко вздохнула и шагнула в зловонный темный дверной проем. Понадобилось несколько секунд, чтобы ее глаза привыкли к полумраку и она смогла различать людей и очертания предметов. По обеим сторонам коридора, в котором она стояла, располагались маленькие комнаты, пять или шесть пар глаз с изумлением уставились на девушку.
Не имея возможности определить, кто из этих людей хозяин постоялого двора, Джанетта обратилась ко всем сразу:
– Здесь остановился англичанин?
В ответ послышалось бормотание, все присутствующие были мужчинами и выглядели по крайней мере не моложе восьмидесяти лет.
– Англичанин, – повторила Джанетта. – Он нанимает людей для путешествия в Ганьсу.
При слове «Ганьсу» старики закивали, и один из них, седой и очень тощий, храбро приблизился к девушке.
– Ян жэнь? – спросил он. – Ян гуйцзэ?[2]
Джанетте стало любопытно, что он понял из ее речи, кроме слова «Ганьсу».
– Широкоглазый, – сказала она, и старики одобрительно закивали.
– Ян жэнь, – повторил старик, взявший на себя роль переводчика.
Джанетта с облегчением вздохнула.
– Он здесь? – спросила она и, чтобы ее лучше поняли, указала на комнаты.
Китаец покачал головой и проковылял к двери.
– Ян жэнь, – повторил он, указывая на улочку, которая шла в северном направлении. – Многа носильщик, многа мул.
Значит, Закари Картрайт был на этом постоялом дворе. Понимая, что бесполезно спрашивать, как давно он уехал, Джанетта поблагодарила китайца, улыбавшегося ей беззубым ртом, и вышла на относительно свежий воздух.
Стало быть, Закари Картрайт не стал ночевать в одной из этих ужасных комнат без дверей, а, как только нанял нужных людей, сразу покинул город и разбил лагерь возле реки. Джанетта решила, что и она так поступит.
С нарастающим ощущением уже виденного она в сумерках выехала из города, точно так она покидала Фудугуань.
– Но на сей раз у меня есть револьвер, – сказала Джанетта решительным тоном, обращаясь к Бену. – Мы догоним Закари Картрайта утром и… – Они миновали поворот на берегу реки, и фраза осталась недосказанной.
Не более чем в двадцати пяти ярдах впереди она увидела костер, мулов, пони и небольшую группу китайцев. А в центре спиной к ней виднелась легко узнаваемая фигура Закари Картрайта.
Джанетта ощутила такую огромную радость, что сама застеснялась этого. Постаравшись побыстрее подавить свои чувства, девушка сказала себе, что не случилось бы ничего страшного, если бы она встретилась с Закари завтра. Затем, глубоко вздохнув, подготовила себя к неприятному разговору.
