– Ладка, ты еще побудешь?
– Да, посижу часов до семи.
И тут вдруг меня осенило! А может, Ладка Мишу ждет? Ну, чтобы остаться с ним один на один в пустом офисе? Он же ей нравится. К тому же она, как и все, считает, что Вероника ему не пара.
В груди образовался неприятный холодок. Как выяснилось, я все еще не готова отпустить Талова. Это мне только так на минуточку померещилось. Но стоило представить себе, что Миша с Ладкой может не только согрешить, но и всерьез увлечься ею, как мне буквально сделалось плохо.
Поджав губы, я смотрела на склоненную Ладкину голову. На нежную кожу пробора, идущего ровно, как дорожка в пшеничном поле. На утонченный профиль, на едва заметный румянец. И я поняла, что, если б Миша хотя бы раз внимательней взглянул на это лицо, у него не осталось бы шансов. Слава богу, он так занят своими проблемами, что, кроме уродливой Вероники, ему никто не светит.
Успокоившись, я, тем не менее, решила на досуге понаблюдать за парочкой. Вдруг все-таки я ошибаюсь.
– Пока, Ладка! – бросила я.
– Угу, проваливай! – равнодушно отозвалась она.
Поймать машину возле нашего офиса была не проблема. Другой вопрос, может, пойди я на метро – добралась бы до Оксанки быстрее?
– Слушай, мать! Что за кошмар на дорогах творится? – с ходу набросилась я на Дорохову, будто это она была во всем виновата.
– Вся Москва за руль пересела. Что ты хочешь? – философски заметила моя подруга. – Давай раздевайся, проходи! Мы тут со Славиком воюем… – И она с воплями: «Ну что, замочил?» – скрылась в комнате.
Оттуда действительно доносился какой-то треск и возбужденный детский голосок.
Славик, как я знала, доводился Балагуре двоюродным племянником. Осиротев меньше года назад, он теперь воспитывался в доме Полины под неустанным присмотром ее мамаши и сумасбродной бабки. Сама же Полина вместе с новорожденным сыном благополучно перебралась к Лихоборскому.
В общем, на мой взгляд, все это было очень печально. И я прекрасно понимала Оксанку, которая жалела мальчика и старалась по возможности подсластить его жизнь. Тем более что с его умершей матерью они были довольно дружны.
Войдя в комнату, я обнаружила, что Славик при помощи джойстика истребляет на экране поющих сирен. Чистые звонкие голоса во время его атак сразу же ломались. Сирены начинали безобразно корчиться и визжать.
Дорохова подначивала:
– А-а, когда тебе больно, ты не так-то уж и красиво поешь!
– Плохо ты поешь! Плохо! Плохо! – в азарте подхватывал мальчик и при этом выкручивал рукоятку джойстика так, что мне становилось страшно за всех нас.
Он даже не заметил моего появления, настолько был увлечен творящимся беспределом.
– Ребенок, привет тебе! – поздоровалась я.
Едва взглянув, он ответил:
– Здрасьте! – И тут же навалился на джойстик всей своей массой.
– Ну, это теперь надолго, – махнула рукой Оксанка. – Мы можем идти.
Она задернула шторы. Подобрала с пола какие-то проволочки и куски пенопласта, видимо оставшиеся после жесткого вскрытия игровой приставки, потрепала малыша по голове, и мы отправились на кухню.
Уже в дверях Дорохова сказала:
– Славик, через полчаса будем ужинать.
– Ладно! – откликнулся тот.
Кухня в этом доме с тех пор, как я впервые здесь побывала, всегда была предметом моей жгучей завести. Уютная и просторная, она была отделана в спокойных персиковых тонах с примесью жизнеутверждающего апельсина. Оранжевые шторки, подушечки на диване, сидушки на барных стульях. И еще мне нравилось многообразие комнатной зелени, которую Оксанка периодически заливала, а потом сокрушалась, что рядом с ней гибнет все живое.
– Ну что, по кофейку? – спросила у меня гостеприимная хозяйка.
– Давай, не откажусь.
Дорохова приготовила чашки. Насыпала туда по ложке кофе и сахара. Включила чайник.
– Ну? Великий комбинатор, излагай свои мысли.
– Я? – переполошилась я.
– Ну, ты, конечно. Ты же у нас генератор идей. Во всяком случае, что касается «ливерпульской четверки-2». Ты хотя бы этому Кощею позвонила, как собиралась?
– А! – ударила я себя по лбу. – Нет, конечно! Совсем из головы вылетело.
– Если ты будешь так по ней дубасить, там скоро вообще, кроме козявок, ничего не останется. Давай звони! А то, может, зря стараемся. – Оксанка придвинула ко мне телефон.
Я сбегала за сумкой. Еле отыскала на самом дне жеваную бумажку с Кощеевым номером и стала его набирать.
Трубку долго никто не снимал. Потом голос моего протеже, не узнать который было невозможно, ответил:
– Алло…
– Кощей, здравствуй. Это Ирина.
– Какая еще Ирина? – Я так и увидела наяву, как он пританцовывает. Вот змееныш! Все выделывается! Наверняка ждал моего звонка как манны небесной!
– Ирина. Продюсер. Уже не помнишь?
– Почему не помню? Прекрасно помню. И что же тебя заставило мне позвонить?
– Решила поставить тебя в известность, что с завтрашнего дня начинаю работать. Буду лоббировать твои интересы в определенных кругах.
Он немного помолчал. Потом, издав какой-то звук, вроде «пф-ф-ф», сказал:
– Ну что ж, лоббируй. Нужен буду – звони.
– Всенепременно и обязательно, – заверила я. А сама подумала: «До чего же душка все-таки!»
Мы распрощались, и я, повесив трубку, сообщила Оксанке:
– Здесь все под контролем.
– Отлично. Переходим ко второй части марлезонского балета, – сказала Дорохова, подавая нам кофе и усаживаясь за барную стойку напротив меня. – Что будем писать в коммерческом предложении? Ты, кстати, как с английским? Дружишь?
– Боже тебя сохрани! Ни в зуб ногой!
– Я тоже. Значит, будем переводить в онлайн-переводчике. Предложения должны быть короткими, но хлесткими. Например: «Здравствуйте, господа!»
Здесь у Оксанки возник ступор. Она закурила. Записала на листок, чтобы не забыть первую фразу. И стала думать дальше.
Я осмелилась внести поправку:
– Может быть, напишем «господа англичане»?
– Да, и в скобках – «буржуи недорезанные»!
Мы поморщились. С текстом явно что-то было не так.
– Давай просто напишем «дорогие друзья»!
– Блин, ну мы же не в «Спокойной ночи, малыши» обращаемся! – возмутилась Оксанка.
– Короче, дай сюда! – Я выхватила у нее листок и ручку и написала следующее:
«Уважаемые коллеги! Меня зовут Ирина. Я представляю интересы молодого певца, который уже сейчас чрезвычайно популярен среди населения России…»
Дорохова, внимательно следящая через столешницу за тем, что я строчу, сразу же вознегодовала:
– Ира! На этом предложении онлайн-переводчик зависнет навсегда! Коротко надо, я же тебе говорю! «Я представляю интересы» – уже плохо!.. – Она ненадолго задумалась. – О! Идея! Надо, как в фильмах! Помнишь, «Двадцатый век Фокс» и все такое?.. По аналогии будем. «Продюсерский центр Ирины Чижовой» представляет! Группа «Кощей», бла-бла-бла, ну и так далее…
