— Только непонятно: почему он ушел оттуда и оказался в Хьюстоне? — рассуждала вслух
Пола.
— А вот это мне бы хотелось выяснить без посторонней помощи, — пробормотала Сабрина и, бросив взгляд на дверь, увидела, что Виктор возвращается в гостиную.
Виктор присоединился к кружку мужчин, рассказывающих бесконечные журналистские байки. Он вежливо слушал чужие истории, но о своих похождениях предпочел умолчать.
Ему было скучно и тоскливо. По дороге к Пикардам он спрашивал себя, хватит ли у него терпения на целый вечер в компании Сабрины. Теперь же Виктор не знал, сможет ли он находиться здесь вдали от девушки.
В это время группа музыкантов заиграла очередную песню. Сабрина согласилась потанцевать с приятелем Полы. Вообще-то она любила танцевать, но сегодня делала это без всякого удовольствия. Ей не нравилась музыка, раздражали знакомые лица — и все из-за того, что она непрестанно думала о Викторе. Будь он неладен! Ей вовсе не хотелось, чтобы он находился рядом. Но когда его не было поблизости, ее охватывало бешенство.
Танец закончился, и Сабрина, извинившись, пошла к выходу, но кто-то поймал ее за руку. Она испуганно обернулась и увидела, что это
Виктор.
— Не кажется ли вам, что настало время потанцевать с начальником?
Девушка не успела придумать причину для отказа, да и, в общем, ничего не имела против.
— Давайте. К тому же я давно мечтаю наступить вам на ногу.
Виктор хмыкнул и обнял ее.
— Я знал, что могу рассчитывать на вас. Хочется немного встряхнуться, а то старые служаки чуть не усыпили меня.
Прижавшись к его груди, девушка почувствовала, что задыхается, а ее ноги подкашиваются. Ощущение было довольно гнусное, и она старалась крепко держаться за своего партнера.
— Между прочим, эти служаки платят вам жалованье, — заметила она.
Виктор вспомнил, что в первый же день их встречи он представил, как прижимает девушку к себе. Но теперь это случилось наяву, и то, что он испытал при этом, превзошло его воображение.
— Да. Но с ними не потанцуешь. И никто из них не способен так выглядеть и так разговаривать, как вы.
— Знаете, Виктор, я ведь могу подумать, что вы делаете мне комплимент.
— Ну, допустим.
Сабрине было гораздо легче предположить, что перед ней знаменитый журналист из «Даллас геральд», чем поверить в то, что Виктор действительно хотел сделать ей комплимент.
— Этого просто не может быть.
А про себя девушка отметила, что ей слишком хорошо рядом с ним и нечего забивать себе голову разными мыслями.
Пальцы Виктора скользили по ее обнаженной спине, запутывались в распущенных волосах. Он был настолько опьянен мягкой женственностью Сабрины, что ему не хотелось ни разговаривать, ни думать. Его снедало одноединственное желание: увести ее из этой людной комнаты. В какое-нибудь темное, укромное место, где можно предаться нежным ласкам вдали от чужих глаз.
— Виктор! Вы что, оглохли? Скажите, а куда пропала наша Вроде-в-Разводе?
Он не сразу сообразил, о ком идет речь, потом улыбнулся.
— Вот уж не ожидал, что вы устроите за мной слежку.
Сабрина возмутилась:
— Да вы что! Просто вы — человек холостой, и мне следует предупредить вас, что эта дама активно стремится выйти замуж.
Виктор криво усмехнулся.
— Боитесь, что вашего начальника уведут?
— Боюсь, но не за вас, а за себя. Если вы окажетесь в отделе рекламы, то к нам назначат какого-нибудь всезнайку из деловых новостей.
Виктор рассмеялся и прижал девушку к себе еще крепче.
— Никто не знает больше, чем я, — сказал он, наклоняясь к Сабрине. — И я ручаюсь, что никому не удастся переиграть меня.
В чем переиграть? — испуганно подумала Сабрина, ощущая близость его губ.
— П-простите меня, Виктор, я устала, и здесь очень душно.
Прежде чем он опомнился, девушка высвободилась из его объятий и направилась к выходу сквозь танцующую толпу.
Оказавшись на веранде, она вдохнула теплого воздуха и убрала с лица растрепанные пряди. Надо взять себя в руки! Виктор ни за что не должен догадаться, что она не может спокойно находиться рядом с ним!
— Сабрина, что с вами?
О Боже! Он здесь! Ну почему он преследует ее?
Она обернулась и неуверенно улыбнулась ему. Несмотря на густые сумерки, она увидела, что Виктор явно обеспокоен. От удивления Сабрииа даже растрогалась.
— Ничего особенного. Просто в комнате жарко и накурено.
Тем не менее у Виктора были большие сомнения в том, что она говорит правду. Наклонясь к девушке во время танца, он увидел, как ее лицо исказилось от испуга. Словно она боялась, что он вот-вот поцелует ее. Однако, довольно странное поведение для многоопытной особы, подумал он.
— Вы меня не обманываете? Принести вам холодной воды или пунша?
Девушка покачала головой.
— Все хорошо, правда-правда. Но мне хочется немного побыть на свежем воздухе.
Она не могла вернуться в комнату и снова танцевать с Виктором.
— Ну ладно, — сказал он и взял Сабрину под руку. — Давайте прогуляемся по саду и посмотрим, как живут акулы газетного бизнеса.
И прежде чем девушка попыталась вырваться, он увлек ее по широким кирпичным ступеням на лужайку.
— Я слышал, что прадед Леона построил этот особняк в середине прошлого века. Поразительно, как дом уцелел во время Гражданской войны.
Виктор на секунду отпустил девушку, чтобы взять ее за руку. Почувствовав, как их пальцы переплетаются, Сабрина судорожно сглотнула. Для человека по кличке Айсберг его ладонь была чересчур горяча.
— Да, удивительно. Но ведь далеко не все журналисты живут в роскоши.
Они шли под сенью старых дубов, и Виктор украдкой наблюдал за выражением ее лица.
— Вы так уверенно об этом судите.
Сабрина пожала плечами и все же решила не скрывать от него свое прошлое.
— Да, потому что имею право. Видите ли, у моего отца в Луизиане есть своя газета. «БосьеСити газетт».
Ее признание удивило и озадачило Виктора.
— Никогда бы не подумал, что вы из журналистской семьи.
— Просто я это не афиширую.
Вечерний воздух был теплым и влажным. Виктор и Сабрина гуляли по саду, вдыхая аромат мальв и роз, а звуки шумного веселья, казалось, доносились откуда-то издалека.
Сабрина почувствовала, что спокойствие снова вернулось к ней, и застенчиво взглянула на своего спутника.
— Наверно, вам трудно меня понять, — сказала она.
— Да нет. Но возникает вопрос, почему вы в Хьюстоне и пишете для «Стар», а не работаете в газете отца.
Девушка горько усмехнулась.
— Папа не хотел, чтобы я стала журналисткой, и не дал бы мне работать у себя, даже если бы я на коленях умоляла его.
