Никакого ответа.
Я постучала снова и тихо сказала:
— Ну пожалуйста, мадемуазель Софи, я только хочу спросить, не принести ли вам горячего супа. В кухне никого нет, даже Берта ушла домой, но она оставила прекрасный луковый суп в горшке. Я хочу принести вам немного. Это просто деликатес.
— Идите вон! — резко отозвалась она.
— И еще горячего чая, — сказала я. — Вам будет легче заснуть, если вы выпьете чего-нибудь горячего.
Я знала, что она каждый раз, отправляясь спать, забирала с собой чайник, а привычки старых людей укореняются глубоко.
Снова тишина, потом она сказала, на этот раз печально и уступчиво:
— Мне немного нездоровится. Может быть, чай…
Ободренная этим, я поспешила вниз, разогрела суп, вскипятила свежую воду и заново собрала еду на подносе. Я осторожно поднялась по лестнице и снова постучала.
Дверь открылась, Софи пропустила меня и снова закрыла за мной дверь. В комнате был беспорядок и запах, как в норе животного. Мне даже стало стыдно своей реакции. Тяжелые металлические ставни были закрыты, и в комнату вовсе не проникал свежий воздух. Грязные одеяла валялись возле неубранной постели. Мадемуазель Софи была в сером халате. Ее жидкие волосы свисали неаккуратными прядями, глаза смотрели печально и болезненно, лицо выглядело изможденным.
Я расчистила место на маленьком столике и поставила поднос. Положила сахар в чашку. Потом пододвинула стул, усадила старуху, положив развернутую салфетку ей на колени. Может быть, эта моя забота тронула ее, и она громко воскликнула:
— До этого момента я ни разу не наслаждалась пищей, с тех пор как они приехали сюда!
— Мадемуазель Софи, они же не хотят доставить вам неприятности. И они зависят от вас. Вот и Эган отвез вас к доктору…
— Я знаю, они хотят избавиться от меня. Самое верное — это смерть. Я слаба, но все вижу и слух у меня острый.
— А почему они хотят избавиться от вас, мадемуазель Софи?
Она ела жадно, так как долго голодала, и остро взглянула на меня:
— Будто вы сами не знаете?
— Нет, не знаю.
Она вытерла рот и даже хихикнула от удовольствия:
— Да нет же, вы знаете. Вы и эта девчонка. И леди из Стамбула со своими друзьями. Вы думаете, я не знаю? Да я же слышу сквозь стены.
— Мадемуазель Софи, вы не правы.
— Они богатые, — зло сказала она. — Это вам кажется, что они бедные, вынуждены тяжело трудиться, как простые рабочие, возиться в грязи с голой спиной или прислуживать за столом, а ведь в их жилах течет кровь Жарре, какой позор! Но я-то видела письма из швейцарского банка…
— Не пойти ли вам в свою комнату, Керри?
Я встрепенулась, так же как и мадемуазель Софи. В дверях, хмурясь, стоял Конор.
— Я только принесла мадемуазель Софи чаю…
— Я прошу вас уйти. Пожалуйста.
Вот теперь и я рассердилась. Он не имел права требовать, чтобы я ушла, потому что меня пригласила войти мадемуазель Софи; он был очень груб и высокомерен. Никуда я не пойду. Я словно вросла ногами в пол.
Он схватил меня за руку и потянул наружу. Я была слишком удивлена этим, чтобы сопротивляться. Все еще крепко сжимая мою руку, он вывел меня на лестницу.
— Как вы смеете! — Я вырвала у него руку.
— Разве я не просил вас держаться подальше от нее?
— Я принесла ей чай. Она просто заболеет без пищи. Или вы хотите, чтобы она заболела и умерла, это как раз то, что вам нужно?
Я убежала в свою комнату. Я слышала, как он что-то говорил, стоя позади меня, жалкий и убитый.
Я позволила своим эмоциям, своему чувству к Конору взять верх над разумом. С этой мыслью я заснула, с ней же и проснулась на следующее утро. Она тяготила меня и портила изумительное утро. Мне хотелось только одного — как можно быстрее отдаться своей работе. Я схватила свои принадлежности и бросилась к лестнице.
— Керри!
Это был Эган.
Он удивленно поднял брови, увидев выражение моего лица.
— Я что-то сделал не так? Вы выглядите такой злой!
Я попыталась улыбнуться и рассказала обо всем, что произошло.
— Да, я отнесла ей чаю. Что же в этом плохого?
— Ничего, — ответил он. — Но Софи… Что Софи вам говорила?
— Да все то же самое, снова и снова.
Он внимательно изучал мое лицо.
— Она может нанести нам всем большой ущерб, потому что говорит много лишнего, и постояльцы могут не понять…
— Она не может нанести вреда тем, кто не делает ничего плохого, — коротко ответила я, стараясь не касаться деталей.
Я так спешила уйти из дому, что забыла взять ленч. Но я не так уж проголодалась, вот только вечером, возвращаясь усталая и обиженная, я немного изменила свой обычный маршрут и свернула с дороги немного дальше по направлению к Белану. Проходя, я заметила у дороги автомобиль Эгана, почти скрытый кустами. Я даже различала темный затылок Эгана, казалось, он с кем-то говорил.
Мое первое инстинктивное намерение было окликнуть его и попросить подвезти до отеля. Но, немного подумав, я решила пропустить их мимо, так, чтобы они даже не знали, что я их видела. Они явно скрывались, вот и пусть думают, что их никто не обнаружил.
Я добралась до отеля и уселась в одно из кресел на веранде, прежде чем отправиться в свою комнату.
— Керри!
Я подняла глаза и с удивлением увидела, что Мария машет мне из окна своей комнаты. Я инстинктивно посмотрела на автостоянку. Автомобиля Эгана там не было. Значит, с ним была не Мария.
— Как ваше рисование?
Я ответила не сразу.
— Отлично. — Автомобиль Лауры был здесь. Значит, она уже приехала.
— Лаура хотела знать, вы закончили еще какие-нибудь картины?
— Нет, — коротко ответила я, — но скоро закончу.
Наверное, это был еще чей-нибудь «ситроен», они все похожи. Темноволосый водитель был просто похож на Эгана.
Дверь у Марии была открыта, и она пригласила меня войти; показала мне новые желтые драпри с желтыми же розами; как я догадалась, она всячески демонстрировала, что они ей очень нравятся, хотя это, скорее всего, было не так. Она прошла со мной в мою комнату, чтобы показать мне прикроватную лампу, которую Эган разыскал для меня.
Я просто восхитилась ею и спросила:
— А где же Эган?
— Занят. А я сама тоже так занята, что не знаю, где он. — Это прозвучало как-то вызывающе. — Здесь сегодня столько посетителей, просто толпа!
— А Абдикяны тоже приедут?
— Только Арман. Мадам Абдикян считает, что дорога слишком трудная. — Она помолчала немного, пока я мылась над раковиной, и спросила: — А вы в порядке, Керри?
— Вполне.
— Но вы не очень хорошо выглядите. Словно чем-то обеспокоены. Это не мадемуазель Софи?
