— Вполне.
— Но вы не очень хорошо выглядите. Словно чем-то обеспокоены. Это не мадемуазель Софи?
— А она выходила из своей комнаты? Ела что-нибудь?
Мария покачала головой:
— Это просто ужасно, Керри. Я носила ей поднос и слышала, как она говорила сама с собой и даже смеялась.
— Ей становится все хуже, — сказала я.
— Эган сказал, что вы повздорили с Конором из-за нее; не это ли вас расстроило?
Я пожала плечами:
— Да нет, просто он вел себя очень заносчиво.
— Я же говорила вам, что он плохой человек, а вы мне не поверили.
Я увидела, как на террасу входит Лаура в светло-кремовых брюках и длинном свитере, обтягивающем ее грудь. За ней шел мсье Абдикян, который смотрел на наши окна и приветливо махал нам рукой. А за ними шествовал Эган, неся в руках неизбежную корзину для покупок. Случайно ли все они встретились на террасе? Во всяком случае, они переговаривались с таким оживлением, будто только что увиделись.
— Ну, как доехали? — спросил Эган. — Почему бы вам не искупаться в бассейне перед обедом?
— Прекрасная идея! — закричала Лаура. — Скажи-ка своему негодному братцу, чтобы он пришел сюда и поздоровался со мной. Где это он прячется?
И они все трое скрылись в доме. Я посмотрела на Марию. Она, потупив голову, кусала губы, будто забыв, что я здесь, рядом с ней.
После обеда в этот вечер Эган снова составил два стола, и мы смогли выпить кофе все вместе — Мария и я, Лаура и мсье Абдикян. И снова Арман придвинул свое кресло так, что оно соприкасалось с моим. Не отрывая взгляда от меня, он галантно подливал мне бренди. В отсутствие мадам Абдикян он вел себя даже более чем отвратительно.
— А вы, наверное, в разводе? Нет? Никогда не были замужем? Как жаль. У меня на родине женщины выходят замуж молодыми, даже теперь. Лаура вышла замуж в пятнадцать лет, разве не так?
— Я была бы уже старой девой, — сказала Мария. — У вас на родине.
— На моей родине вы уже давно были бы замужем, — восторженно закричал он. — Женихи осадили бы ваш дом!
— А вот в нашей стране сейчас девушки хотят сначала хотя бы закончить школу, — сказала я.
— Ваша страна все еще остается романтической, — сказала Лаура. — И в ней, наверное, позже всех отомрут романтические идеи. В Европе все поставлено гораздо практичнее. Мужчины сначала утверждаются в бизнесе, а уж потом начинают присматривать себе жену. И выбирают молодых девушек, которые смогут рожать здоровых детей.
— А что, ваш муж намного старше вас? — спросила Мария.
— Да, — ответила она. — Намного.
— И мсье Патрелкис позволил вам приехать сюда одной? — упорствовала Мария.
— Хорошая жена выше подозрений, — заявил Арман. — Единственная причина, по которой Сариф попросил меня сопровождать Лауру, — это чтобы у нее не было трудностей с вождением машины. Правда, я и сам неважный водитель, хотя и разбираюсь в машинах.
Лаура повернула голову, чтобы посмотреть на него.
— А Сариф говорил мне, что это вы сами попросились сопровождать меня.
— Может быть, может быть, — отозвался Арман. — Мы говорили о длинной дороге за рулем, и Сариф высказал свои опасения. Чтобы успокоить его, я и предложил поехать с вами.
Тут появился Эган, и Арман обрадовался ему, как своему спасению:
— Бренди, мой дорогой мальчик, для всех!
— Вы пьете слишком много, — с неприязнью сказала Лаура.
— Прошу вас только, не говорите, как моя Анна, — сказал Арман. — Роль сварливой жены совсем не подходит для такой красивой женщины. — Он пожал плечами. — Ну хорошо, принесите мне лимонный сок.
Конор присоединился к нам позже, и я тут же ускользнула в свою комнату. Я не хотела притворяться, будто вчера между нами ничего не произошло.
Но было еще слишком рано, чтобы ложиться спать. У меня не было никакой охоты читать книгу о местной истории, которую я обнаружила в здешней библиотеке. И отпало всякое желание писать что-то для туристов. Взяв уголь, я начала копировать на побеленной стене у моей кровати корзину с цветами, изображенную на драпри. Неожиданно работа захватила меня, и вскоре уже можно было переходить от угля к краскам. Через открытое окно я слышала, как утихали разговоры на террасе, по мере того как люди один за другим удалялись на покой. И наконец наступила полная тишина, прерываемая только шумом ветвей под ветром. Где-то хлопнула дверь, послышался звук текущей воды. Что-то прошелестело по гравию террасы, бумага или листья.
И вдруг раздался очень отчетливый звук. Будто горшок с цветами упал из окна верхнего этажа. Глухой, тупой звук. Было похоже, что Камилла возле кухни, если она еще не легла, что-то вылила или уронила мусорный бачок. Но я все-таки отложила свои кисти и подошла к окну, чтобы посмотреть, что это было. На террасе было темно и пусто. Звук раздался с другой стороны дома, иначе я смогла бы определить его источник более точно.
Наконец я захотела спать и начала готовиться ко сну. Когда я вышла, чтобы пройти в ванную комнату, из башенки послышался другой звук, который поразил меня. Я отступила назад, в комнату, и увидела, как мсье Абдикян быстро прошел из башенки к своей комнате. Какая у него была причина ходить в башенку, кроме как шпионить за Лаурой и Конором?
Конора все-таки надо предупредить. Как бы он со мной ни обращался, мне бы не хотелось, чтобы муж Лауры узнал, что он ее любовник. Я, наверное, так и уснула с этой мыслью, потому что мне приснился Конор с зияющей черной дырой в груди, он сказал мне: «Вот что я заслужил за то, что потерял деньги Эгана». И когда я закричала ему, чтобы он шел быстрее к врачу и перевязал рану, он только покачал головой и, сказав: «Я должен закончить плавательный бассейн», — удалился.
Когда я открыла глаза, уже рассветало. На моих часах было шесть часов. Грудь теснили дурные предчувствия — быть может, просто оттого, что на груди лежало скомканное одеяло? Я отбросила его в сторону, оделась и вышла из дому.
Даже тишина действовала на меня возбуждающе. Я не хотела нарушать ее и поэтому не шла в дом завтракать или за своими рисовальными принадлежностями. Как прекрасно собирать цветы, когда они покрыты росой! Я оставила корзину и ножницы у дверей кухни.
И тут я увидела ее. Поначалу я даже не встревожилась. Я подумала, что это просто одеяло, которое кто-то уронил с верхнего этажа. Я подошла поближе и увидела, что булыжники вокруг залиты кровью. Жидкие седые волосы…
Я не закричала. Кричать — это не в моей натуре. Мне стало плохо. Я добралась до порожка кухонной двери, опустилась на него и уронила голову на руки. Это была мадемуазель Софи. Мне не надо было подходить ближе, чтобы убедиться в том, что она мертва. Причудливо распростертое тело, кровь, неподвижность… Сердце забилось так сильно, что казалось, оно готово выпрыгнуть из груди. Когда я наконец смогла подняться, ноги были словно чужие, будто отмороженные. Я с трудом поднялась по лестнице. Дом еще спал. Я поднялась в башенку и постучала в дверь Конора.
