***
Максим Егорович, занимавший пост юриста компании и по совместительству являвшийся близким приятелем Ника, вежливо подсказал, что бывший шеф на протяжении двух недель проживает в своей квартире, расположенной в нескольких кварталах от офиса.
Туда мы и направились. Я, признаться, морально готовилась к встрече с идеальной Машей. Собиралась прорываться через баррикады, которые могла возвести невеста брата, только бы никто не потревожил покой ее любимого. Но все оказалось совсем не так, как я ожидала.
У Максима Егоровича совершенно случайно оказалась запасная связка ключей. И мужчина вежливо открыл двери передо мной. Никаких сторожевых Маш за дверью я не обнаружила.
— Дальше вы уж без нас, Кассандра Юрьевна, — вежливо произнес Самугов.
— Если что, кричи, — подмигнул Лев, этот гад тоже остался за пределами квартиры.
Я глубоко вздохнула и вошла, оставив детские обиды и страхи за порогом квартиры. Настало время для взрослых поступков.
***
Глава 25
Я устремилась на шум, доносившийся из глубины комнат просторной квартиры брата.
Ступая по светлому паркету, с каждым шагом, я уговаривала себя, что поступаю правильно. Так нужно для бизнеса, для фирмы, для семьи.
Миновав просторный холл, я оказалась в гостиной. Мебели почти не было. Только в центре комнаты стоял диван, на стене — громадный телек, а рядом с диваном — табурет, на котором лежала коробка с пиццей.
Сам хозяин квартиры, водрузив ноги на второй табурет, сидел спиной ко мне, ел пиццу и смотрел хоккей.
— Мазила! — разочаровано рявкнул Ник, а я от неожиданности подпрыгнула на месте.
Признаться, я и не знала, что Ник увлекается хоккеем. Кажется, я многого не знала о своем старшем сводном брате.
Выдохнула. Обошла диван, встала так, чтобы не заслонять обзор на экран телевизора, но и таким образом, чтобы Ник прекрасно меня видел.
Брат замер. Я столкнулась с его взглядом. Столкнулась и зависла, понимая, что не видела его сто лет. И за эту сотню лет Никон изменился.
По крайней мере, раньше я не наблюдала никаких татуировок на его предплечьях. Безумие какое-то!
Да и за две недели, должно быть, брат потерял свою бритву. И теперь темная щетина отросла настолько, что превратила Ника в бородача. Пусть весьма мужественного и сексуального. Но это ведь дурдом какой-то!
— Какого черта, Ник?! — взвилась я. — Что ты с собой сделал?! Ты! Да ты! Какого черта ты разлегся здесь в разгар рабочего дня?!
Ник ожил. Возобновил процесс пережевывания пиццы, переключил внимание с меня на экран и, просто немыслимое хамство, прибавил громкость динамиков.
А потом и вовсе потянулся рукой за подлокотник и вынул из припрятанной там коробки банку с пивом.
— Не предлагаю, последняя, — заявил этот нахал, открыл банку и, даже не воспользовавшись стаканом, принялся уничтожать напиток.
Я задохнулась от злости. Но вид чернильных рисунков, спрятанных под прозрачную пленку и обрамленных красноватым контуром, немного убавил мой пыл. Я прекрасно помнила, что набивать тату — это довольно больно. У самой на бедре красовался рисунок. А тут и Ник вдруг набил что-то невероятно огромное.
Нет, бесспорно, тату были красивыми. Но черт подери, их было так много, что глаза разбегались. И потом, это ведь мой правильный и идеальный братец! Да он презирал татуировки, праздный образ жизни и нездоровые увлечения! А здесь сам пьет пиво в разгар рабочего дня. Еще и «разукрасил» свое тело. И ведь не смоется же!
— Идиот! — выдохнула я.
Ник бросил на меня угрюмый взгляд и вновь сделал вид, что меня в этой комнате попросту нет.
Пришлось идти на более решительный шаг.
Заслонила собой экран, принялась сверлить засранца гневным взглядом.
— Вернись к нам! — потребовала я, а потом осеклась, слишком двояко прозвучала моя просьба-приказ. — В компанию! Я хотела сказать: вернись в компанию. Никто не знает «Довпром» лучше тебя. Там же все к чертям развалится!
— Ты мне заслоняешь обзор, — насупился Ник, глядя на меня исподлобья.
— Я говорила с отцом. Он не имеет права тебя увольнять! Я хочу, чтобы ты вернулся на свою должность! — потребовала я и протянула папку с бумагами. — Вот! Новый контракт! Условия лучше, гонорар больше.
— Вообще-то я смотрю игру! — прищурился Ник, ну хоть перестал жевать пиццу, и на том спасибо.
— Послушай, Ник, — повысила голос я, потом осеклась.
Черт! Ведь нервы совсем подвели. Еще пару минут и я превращусь в истеричку!
Еще и кричу по непонятным причинам!
— Послушай, Никон Даниилович, — начала я уже мягче, но все равно рвано и требовательно.
— «Малыш Ники» мне нравилось больше, — усмехнулся Ник, откинулся на спинку дивана, скрестил руки на груди.
А я поняла, что мой взгляд так и липнет к мужским рукам, скользит по напрягшимся мышцам, по смуглой коже, по длинным пальцам, на одном из которых совсем скоро появится обручальное кольцо. И эта мысль меня максимально отрезвила.
— Ник, — ровным голосом произнесла я, — Отец уехал с Вероникой. Твои замы скоро сбегут. Ты сам знаешь, что из меня хреновый руководитель. Только на тебя вся надежда.
— Пиццу будешь? — милостиво предложил Ник, отбросил крышку коробки и подцепил аппетитный треугольник.
— Ты меня вообще слушаешь? — вздохнула я, моя рука с зажатой в ней папкой, опустилась.
Мне было тяжело справиться даже с такой пустяковой задачей. Это полное фиаско. А я еще возомнила себя крутой! Боже, кажется, пора начинать рыдать!
— Сашка, у меня отпуск, я культурно отдыхаю, ем пиццу, пью пиво, смотрю футбол! — усталым голосом произнес Ник.
А я поняла, что губы непроизвольно растягиваются в улыбке. Кажется, нервы сдали окончательно.
— Хоккей, Ник, — исправила я брата.
— Допустим, — фыркнул Ник. — Отодвинься, не заслоняй картинку.
В коем-то веке я послушалась старшего брата, отодвинулась, а потом и вовсе присела на противоположный край дивана. Просто других посадочных мест в комнате не было, а стоять я ужас как устала.
Спустя семь минут игрового времени, две пропущенные шайбы и парочку удалений игроков, Ник вздохнул, закинул руки за голову, сцепил пальцы в замок на затылке.
Я ждала, намереваясь идти до конца, даже если придется спать всю ночь на этом чертовом диване! Без подписанного Ником договора я не выйду из этой квартиры.
— Хорошо, — наконец подал Ник голос, когда я уже приговорила два куска пиццы. — Но у меня будет условие.
— Валяй, — махнула я рукой, понимая, что, утолив голод, стала вдруг доброй и почти покладистой.
— Я вернусь на время, пока не появится подходящий кандидат на мою должность, а ты сделаешь мне здесь ремонт, — высказал Ник свое требование.
Я поперхнулась газировкой, которую без стеснения отыскала в холодильнике и притащила в гостиную. Пришлось самой пыхтеть, искать напитки на кухне Ника, ведь гостеприимный хозяин не торопился помогать. Он вообще словно слился с диваном.
— Ты в себе? — возмутилась я. — У меня тут гипс, если ты не заметил!
Взгляд Ника потемнел. Я покраснела. Поняла, что брат воскресил в памяти тот самый день, когда мы попали в аварию.
— Лады! — торопливо согласилась я. — Поищу толковых ребят. Проект сама подготовлю. Но сразу предупреждаю, с твоей Машей ничего обсуждать не стану. Хочу полный карт-бланш!
Кажется, мои требования были весьма смешными. Но Ник не смеялся.
Протянул руку, чтобы скрепить сделку пожатием. Я не торопилась ответить тем же. Я вообще была все еще немного стеснена в движениях. На одной руке красовался гипс, второе плечо фиксировал бандаж, под которым врачи установили пластины, чтобы ключица быстрее срослась.
Но я приложила максимум усилий, чтобы потянуться навстречу Нику.
Брат молниеносно придвинулся, оказался рядом. Обхватил мою протянутую ладонь своими пальцами. Но вместо того, чтобы пожать мою руку, наклонил голову и скользнул по чувствительной коже внутренней стороны ладони своим приоткрытым ртом.
