Мы прожевали безвкусную еду и, допив газировку, проследовали за медсестрой в палату. Было темно. Точно, уже ночь на дворе. Пикали приборы. В свете маленькой, тусклой лампы на кровати лежал папа, прикрытый одеялом. К его груди клемами, присосками присоединили кучу проводов разного цвета. Он лежал на спине. У него была сломана левая рука. Я встала в ступоре. Папе было совсем плохо. Моя психика оказалась не готова увидеть доброго и веселого папу таким. Полин, иди вперёд. Он все равно твой отец. Да, поэтому я подхожу ближе и сажусь на стул. Первое, на что упал мой взгляд, было лицо. Приличная ссадина рассекла папе бровь и лоб. Пара лёгких царапин на левой щеке. Это ещё ничего. Чуть посидев, я осознала, как он осунулся и отек на лицо. Постарел. Резко, очень быстро постарел. Папа всегда выглядел только лишь на сорокетник, но никак не на свои сорок шесть. Чем его отравили?! Я взяла папу за руку и обратила внимание, что костяшки и сами пальцы были разбиты. Боже, он явно пытался открыть заблокированную дверь. Учитывая, что салон быстро наполнился дымом, сделать это было очень сложно, но папа опять справился. Макс закрыл дверь и, присев на соседний стул, тяжело вздохнул:
— Ему совсем паршиво, — шепчет мой братишка и накрывает руку отца своей, в гневе прорычав, — Ещё в августе он был как огурчик. Чем Элен его травила?
— Ты подозреваешь её? — шепчу я, повернувшись к нему лицом, и догадалась, что Макс имел свои догадки насчёт происходящего, — Точно, прецедент уже был, когда она подмешала папе наркотик и затащила в постель. Макс, я прекрасно разбираюсь в тачках и знаю, что торсионная балка в подвеске не могла так просто взять да треснуть. Задымление в салоне тоже чьих-то рук дело. Это был тонкий расчёт, чтобы все выглядело как несчастный случай. Папу определённо пытались убить, но они не рассчитывали, что он выживет.
— Значит, по логике вещей заказчик сейчас кусает логики и планирует подослать кого-то в больницу, чтобы закончить начатое, — заключает Макс, сжав руки в кулаки, — Если все было продумано до мелочей, как ты говоришь, то все подстроил человек из нашего близкого круга. Согласись, мало кто знает, что папа тестирует кары, и уж тем более в курсе его расписания. Этот человек пулей прибежит в больницу и будет вынюхивать, когда лучше всего подослать убийцу.
— Очевидный мотив у Элен, так как она, во-первых, боится потерять свой «кошелёк» и, во-вторых, имеет доступ к папиному расписанию, а также может незаметно подмешать ему отраву.
— Папу нельзя оставлять одного, — хмурится Макс и томно вздыхает, — Кто-то из нас всегда должен быть в палате и следить, чтобы никто посторонний не входил, а лучше выставить охрану для большей надежности, иначе мы точно потеряем папу.
— Я наведаюсь к главному врачу и заведующему отделением и попрошу, чтобы в палату входило ограниченное число персонала, — киваю я и убираю волосы с лица, — Таким образом мы хотя бы сможем вычислить, если убийца прикинется сотрудником больницы. И ещё кое-что. Мы должны внимательно следить за нашим окружением. Предлагаю остановиться в гостинице или папином пентхаусе в городе. Нам нельзя возвращаться в особняк, там нас могут с лёгкостью отравить, например, цианидом. Плюс ко всему, дорога до дома — это одни сплошные серпантины. Возможностей убить нас одним ударом уйма.
— Мда, мы — наследники, Элен обязательно попытается убрать нас, чтобы сделать Саманту владелицей акций компании, — соглашается Макс и нервно теребит ворот водолазки, — Мы на мушке. Надо не сидеть сложа руки, а заняться выяснением деталей аварии. Возможно, воспользоваться командой детективов и написать заявление в полицию, как только нам будет что им предьявить. Голословные обвинения к делу не пришьёшь.
— А вот реальные основания для начала дела вполне, — угнетенно произношу я и обращаюсь к отцу, — Прости, папочка, за то, что мы при тебе все это обсуждаем, но поговорить нам больше негде. Я знаю, ты нас слышишь.
— Мы надеемся, что ты очень скоро очнёшься, — натянуто улыбается Макс и, подперев голову руками, опускает глаза вниз, — Боже, поправляйся скорее.
Наши дежурства у папиной постели проходили хорошо. Никто из нас не позволял себе уснуть и дать убийце повод пробраться. Мы менялись посменно, хотя первую ночь просидели с папой, не смыкая глаз. Ох, папа нам так страшно за тебя. Утром, когда главный врач появился на своём рабочем месте, я первым делом пошла к нему. Видок, конечно, у меня был потрёпанный, поэтому мужчина на вид лет пятидесяти предложил мне кофе. Я не стала кидаться временно нелепыми обвинениями, пока не стала, но всего лишь нашептала главврачу парочку очевидных вещей:
— Так как вы отвечаете за всю больницу, я бы хотела получить от вас разрешение поставить охрану у палаты моего отца и оградить число лиц, входящих к нему, — в лоб говорю я, отпив чуть-чуть кофе, бодрящий напиток, — Мой брат и я серьёзно опасаемся за жизнь нашего отца, и дело не в том, что мы сомневаемся в компетентности персонала. Принимая во внимание, что по результатом экспресс-анализов в крови нашего отца был обнаружен калий, но проблем с сердцем у него никогда не наблюдалось, мы подозреваем, что авария так же кем-то подстроена. Я надеюсь, вы пойдёте нам навстречу, пока ситуация не прояснится.
Мужчина задумался. По его лицу вижу, что ему это не нравиться. Да, конечно, умный человек сразу поймёт, что тут попахивает криминалом, но у меня должна быть уверенность в том, что мой отец не умрет насильственной смертью. Прости, папа, я очень за тебя переживаю. Черт, не отказывайся, старикан. Я беру листок и пишу на нем сумму:
— «Pacific Construction» переведет данную сумму на нужды больницы, — давлю я, тяжело вздыхая, — Безопасность нашего отца для нас на первом месте. — Это взятка? — изгибает бровь главврач, — Вы предлагаете мне деньги, так как сомневаетесь в надежности больницы?
— Нет, я просто тревожно-мнительный человек, который опасается за жизнь своего единственного, дорогого, близкого родственника, — признаюсь я, поняв, что разговариваю с порядочным мужчиной, который явно сдержет свое слово, — Поймите, наш отец — профессиональный пилот и гонщик. Каждый год он проходил обязательные медицинские комиссии на продление права пилотировать самолеты. Он бы никогда не сел за руль, зная, что ему может стать плохо с сердцем. Все машины, которые он тестировал были сделаны исключительно на заказ для известных людей. Наша компания просто не может поставить заказчику машину с серьезными неисправностями. Мы с братом не верим, что все произошедшее — это несчастный случай, поэтому я прошу вас, как дочь, которая опасается за жизнь своего отца, разрешить нам поставить охрану и ограничить доступ к палате.
Нет, я опять начинаю плакать. Соберись! Намотай сопли на кулак, тряпка! Я проронила всего несколько слезинок и быстро утёрла их рукой, но этого, кажется, хватило, чтобы убедить главного врача:
— Хорошо, можете поставить охрану, — с сочувствием говорит мужчина, — Думаю, двух медсестёр и лечащего врача будет достаточно, поэтому мы предоставим вам список людей, которые смогут войти в палату. Но настоятельно порошу вас, чтобы охранники не мешали работе персонала.
— Спасибо, — с облегчением говорю я и протягиваю главврачу бумажку с ранее обещанной суммой, — Если вы не примете эти деньги, я все равно переведу их на расчетный счёт больницы как анонимное пожертвование. Это не взятка, уверяю вас. Наша семья умеет быть благодарной за помощь.
Я встаю и ухожу. Главный врач не отказался от денег в этот раз. Значит, я все сделала правильно. Мама научила нас не быть жадными. Это очень хорошо. Я была на полпути к палате, как мне позвонили:
— Алло, мистер Марк, что случилось? — спрашиваю я, отойдя за угол. Н6 «К вам едет Элен с журналистами. Будьте готовы не пустить их в палату. Она вырядилась в чёрное. Сцена обещает быть драматичной. Я уже еду к вам, но она приедет раньше меня. С ней Саманта.» — бросает мистер Марк взволнованным тоном и отключается.
Так, я звоню Максу и буквально ору в трубку про Элен.
