«Понял.»- буркает он и завершает вызов.
Гр-р, Элен прощупывает почву. Выредилас в черное, сучка. Мой отец еще жив! Никаких похорон. Я иду к охране и прошу их помочь мне. Мужичок, совсем не внушавший уверенности в том, что сможет хоть как-то сможет задержать пронырливых журналюг из-за щуплого телосложения, согласился, наверное, потому что из меня от гнева искры сыпались. Я готова была удушить Элен собственными руками за отца. Она пила из него кровь долгие годы, третировала нас с братом и теперь опустилась до того, что посмела подмешивать папе в еду отраву и устраивать ДТП, кося под несчастный случай. Она виновата во всем, что случилось. Все, как мы и ожидали. Элен испугалась, что Макс или я о чем-то догадаемся, поэтому прибежала прщупывать почву, чтобы убить отца. Денег захотела, тварь! Акции! Корпорацию! Если по суду из-за брачного контракта она рискует ничего не получить, то как вдова мультимиллиардера срубит куш для своего безбедного существования. Оспорить завещание легко! Учитывая, что у папы остался несовершеннолетний ребёнок, то есть Саманта. Опять же генетическая экспертиза все докажет. Наш отец не идиот и завещал зачем-то заранее все нам. Мы с Максом обиделись и накричали на него за то, что он раньше времени себя хоронит. Как чувствовал, что нечто бодобное может случиться. Ох, папа, папа.
Когда я с охранником дошла до палаты, Макс уже стоял на взводе. На шее у братика пульсировали желваки. Он медленно щёлкал костями пальцев рук, сжимая их в кулаки. Мы вернулись в палату, оставив охранника на входе. Папа лежал без изменений. Состояние стабильно тяжелое. Через пятнадцать минут кто-то в коридоре возмущённо закричал:
— Что здесь происходит! Вам сюда нельзя!
Мы с братом переглянулись. Началось. Пролезли, сволочи.
— Папа, мы скоро, — рычит братик и хватает меня за руку, — Пошли, Полин. Все, как и ожидалось.
Толпа журналистов и репортеров пытается пройти в палату. Нет, скоты, доступ закрыт. Элен скандалит. Саманта болтает на камеру, роняя слезы, какие мы гадкие моральные уроды, раз не пускаем её к «любимому» папочке. Я тяжело вздыхаю. Братик издаёт неоднозначный стон-рёв. Элен накидывается на нас.
— Простите, Элен, мы не можем пустить всех в палату, — вежливо говорю я и грустнею, — Папа в критическом состоянии. Боюсь, что от одного вашего присутствия ему станет только хуже. На данный момент он борется со смертью и нахождением в больнице журналистов не уместно.
— Я его жена! — фыркает Элен, пытаясь раздвинуть нас, чтобы пройти и протащить за собой Саманту, — Я прожила с ним в законном браке всю свою жизнь. Хочу напомнить, что это ваша мать разбила нашу семью. Немедленно пропустите нас внутрь.
Она намеренно задела тему нашей мамочки. Я вскипела. Есть две темы, которые могут выбесить меня, — это оскорбление мамочки и переход на личность. Макс предусмотрительно сжал мою руку, напоминая, что сейчас нельзя скандалить.
— Раз папа не успел объявить об этом, то о вашем бракоразводном процессе, который должен состояться на следующей неделе, публично расскажем мы, — уверенно говорит Макс, закидывая в СМИ почву для размышлений, — В силу сложившихся трагических обстоятельств, наш отец не сможет присутствовать на разводе. До выяснения причины аварии мы будем вынужден оградить папу от любых инцидентов, которые могут привести к ухудшению его состояния. Надеюсь, вы поймёте нас, Элен.
— Мы очень хотим, чтобы наш отец как можно быстрее вышел из комы и пошёл на поправку, — добавляю я, слегка пища, и опять пустила слезу, ещё плотнее прижавшись к брату, — Папа — наш единственный родной человек. После смерти мамы он стал для нас всем, поэтому мы не допускаем и мысли о том, что он может оставить нас. Пожалуйста, войдите в наше положение.
— Врешь! Не корчь из себя недотрогу! — огрызается Саманта, подойдя ближе и посмотрев мне в глаза, — Я — ваша сестра! Я имею право посидеть с папой так же, как и вы!
Мы задумались. Нет, ты не наша сестра. В тебе нет папиной львиной гордости, его харизмы. Папа всегда был весьма харизматичным мужчиной. Он располагал к себе людей, которые оказывались для него очень выгодны. Пожалуй, только мама не поддалась на его чары, поэтому они влюбились друг в друга. В Саманте этого нет. Она весьма непостоянна, мелочна и самолюбива. Просто копия Элен, ведь мы замечали в ней манипуляторские нотки с первых дней жизни с ней в одном доме. Если ей что-то было нужно, она закатывала скандал и отбирала это у нас. Боже, пауза слишком затянулась.
— Я считаю, пора анонсировать ещё одну очень важную новость, прямо касающегося мистера Ричарда, — послышался голос мистера Марка, и он встал рядом с нами, — Ричард Сарториус не мог зачать детей естественным путём. Диагноз «бесплодие» был поставлен ему в возрасте двадцати лет. В декабре 2024 года, когда ему было двадцать шесть, он и всем известная Екатерина Денисова сделали последнее, третье, ЭКО, в результате чего родились Макс и Полин.
Журналюги выпали. Саманта открыла рот от удивления. Элен замешкалась, у неё забегали глаза. Согласитесь, как у мужчины, у которого диагностировали «бесплодие», может зачать от одного раза ребёнка? Абсурд! Развернулась настоящая сцена в жанре комедия и драма. Скандал. Общественный резонанс. Все будет. Саманта играла бедную овечку. Элен отстаивала права своей дочери и рвалась в палату. Нет! В итоге они ушли ни с чем.
— Я отберу у вас мою компанию! — окрысилась Элен на прощание, — Я все у вас отберу!
«Только попробуй!»- хотелось сказать мне, но лучше промолчать.
Меня затрясло от злости. Я готова была наброситься на эту сучку или залепить ей по лицу. Она отравила моего папу. Она построила ДТП. Теперь она заявляется сюда и угрожает нам. Что будет дальше, мне страшно даже представить! Папа должен поправиться как можно скорее. Я смотрела на его бледное, изможденное комой лицо и вспомнила его слова перед отъездом: «Не переживай за меня, Полин. Твой старик ещё очень крепкий. Просто живи в своё удовольствие, а я сам разберусь с Элен и нашим разводом.» Ох, папа, доразбирался ты с ней. Теперь висишь на волосок от смерти. Мистер Марк и Макс о чём-то говорили, ожидая, что я внимательно их слушаю, но нет. Я была занята своими мыслями, опасениями и тревогами.
— Ты слушаешь, Полин? — повернулся ко мне мистер Марк и настороженно уставился на меня, — Полин?
Внезапно голова закружилась. Макса, подбегающего ко мне, стало почему-то два. Все, кажется, мой организм сказал «хватит». Перед глазами замелькали «мушки», потом вовсе потемнело, и я рухнула. Мистер Марк что-то крикнул. Макс, видимо, подхватил мою обмякшую тушку. Проснулась я на стуле, отставленном подальше в угол, от стойкого, резкого запаха нашатырного спирта, которым любезно водила перед моим носом докторша, присев на корточки. Братик стоял рядом и обеспокоено разглядывал мое бледное лицо. Мистер Марк делал какие-то звонки в коридоре. Мне не хотелось просыпаться. Тело ломило, будто пару минут назад я сутки занималась спортом без остановок. Отвратительное ощущение. Вообщем, мое самочувствие было очевидно ужасное. Докторша осмотрела меня и, подытожив, заключила:
— Мисс Сарториус, у Вас сильнейшее переутомление, вызванное напряжением и стрессом. Вам нужно поехать домой и некоторое время отдохнуть.
— Я бы с радостью, но никак нельзя бросать папу, — отрицательно мотаю головой я и ищу поддержки у брата, — Я не могу оставить все на Макса. Я должна остаться в больнице.
— Прости, Полин, но через полчаса за тобой приедут и отвезут в пентхаус, — вошел в палату мистер Марк и строго на меня посмотрел, указав на папу, — Если бы твой отец был сейчас в сознании, он бы уже отправил тебя домой. Раз Ричард не в состоянии этого сделать, то тогда это сделаю за него я.
— Полин, так будет лучше, — настоял Макс и опустился передо мной на корточки, взяв за руки, — Пока ты будешь отдыхать, с папой ничего не случиться. Обещаю, я присмотрю за ним.
— Я остаюсь, Макс, — нахмурилась я, скрестив руки на груди, — Не устраивай в палате балаган. Папе нужен покой.
