краснеет, смотрит на меня умоляюще и в таком же жесте складывает ладони. Улыбаюсь ей. Прощаю, конечно, болтушка, — Вы любите спорт.
— На последнем корпоративе последнем выяснилось, она столько всего знает. Мы в шоке были, ведущий от нее отлипнуть не мог весь вечер, — с энтузиазмом тараторит Юлек.
— Кто бы сомневался, — усмехаясь, произносит Егор, качая головой. Я стараюсь не рассмеяться, прикусывая верхнюю губу. Смотрю на Мотова вопрошающе. Продолжайте, всем присутствующим интересно.
— Хороший вкус у ведущего, — посмеивается он, — У нас вопрос назрел. Что вы скажите, кто у нас в этом году в Премьер лиге чемпионство возьмет?
— Le Spartak est un cfampion. Donc ella dira, — с умным видом произносит мой Егор. Непонятно откуда взялся. Ребенок сегодня точно в ударе. Столько сил в свое время было приложено, чтоб хоть алфавит французский выучить. Невозмутимо стоит справа от меня. Увидел, что я с кем — то танцую и пришел? — Здравствуйте, — обращается ко всем.
— Ты уверен, что сейчас стоило проявить знание французского? — спрашиваю с улыбкой.
— Плюс один повод гордиться мной, — произносит довольно. Тут же его обнимаю.
— Всегда горжусь.
Слишком много событий за пару минут. Не знаю, как реагировать. Все смотрят. Мотов немного растерялся. Гайворонский сидит, откинувшись на стуле, смотрит внимательно, о чем думает, могу только догадываться. Юля с родными с восхищением на Егора смотрят.
Обнимаю сына и прохожу к своему месту, Егор, тот, что старше помогает со стулом.
— Я соскучился, — произносит мой малыш тихо, обхватывает ладонь обеими руками, смущается, — Но уходить пока не хочу, — добавляет поспешно.
— Нравится, — спрашивать не обязательно, и так понятно, — Хочешь посиди со мной и пойдешь? — показываю на свои колени, он стоит между нашими с Егором стульями.
— Я постою немного, и пойду. Меня ждут.
— Здравствуй, Егор, — произносит Завьялов, протягивая руку.
— Здравствуйте, Егор Александрович, — сын невозмутимо пожимает протянутую руку.
— Даже так? — глаза Егора… Александровича загораются. Он удивлен.
— Вы одноклассник мамы. Видел ваши с ней фото в альбомах, — немного задумывается маленький, — И меня назвали в честь Вас, я знаю, — не знаю, что испытывает Егор, оба, не могу об этом думать. Все силы брошены на то, чтоб не расплакаться. Надо бы голову закинуть и проморгаться, но это слишком заметно, поэтому просто ее опускаю. Когда я решала, как назвать сына, о таких моментах не думала. Тогда мной другие чувства двигали. Как же сложно.
— Да, твоя мама мне большую честь оказала. И ты тоже, вон какой вырос. Видел тебя последний раз так давно, — Егор смотрит так добродушно. Теплым его взгляд бывает в исключительных случаях. Сейчас такой, несомненно, — Грузинскому мама тоже учила?
Егор качает головой.
— Я его уже не помню почти, французский тоже не очень. Практики нет, — пожимаю плечами.
— Мам, я пойду, — Егор быстро обнимает меня за шею и уносится к детям в другой зал. Прослеживаю взглядом, до тех пор пока не замечаю как его за плечи обхватывает ждущая его нянечка.
— Грузинский? Серьезно? — Юля усаживается на соседний стул, скрещивая руки на груди, — Вы меня простите, — обращается к нам с Егором, — Просто слышно было. Чего мы еще о тебе не знаем? Танцы, французский, грузинский… И ты говорила, что ничего не умеешь? Тебе не стыдно?
Меня этот наезд веселит. Смотрю на нее, посмеиваясь, но молчу.
— Рисует она хорошо, готовит отлично, — вклинивается пришедший в себя Егор.
— Рисую? Ты шутишь. Мы в художку вместе ходили, хоть раз меня там хвалили?
— А — то, Михалыч всегда говорил, что ты самая красивая, — Егор начинает смеяться, Юля подхватывает.
— Ия Игоревна, — Мотов наклоняется, под недовольным взором Гайворонского, — Как так вышло, что коренная петербурженка болеет за Спартак? Или сын пошутил? — степень заинтересованности вопросом — наивысшая.
Молча достаю из сумочки телефон и разворачивая задней панелью показываю Мотову. Справа от камеры на нем значок Спартака. Мотов смеется, откинув голову назад.
— Не забудь надеть чехол, как домой приедешь, — посмеивается Егор, — Проблемная.
— Были прецеденты? — уточняет Мотов.
— Она, — Егор наклоняет голову в мою сторону, — Вела себя хорошо. Сильно не высовывалась. Попрыгает на требунах и домой. Только друзья мои не понимали, как это так, с ними не хожу, а в курсе всего. Потом увидели нас и поняли, — я подношу ладонь к лицу и прикрываюсь. Воспоминания захватывают в миг.
Обрабатывала ссадины на лице Егора. Сбитые костяшки рук. Перед глазами почти темно, крови боюсь ужасно, слабость накатывает. Но это же мой Егор. Ему больно, знаю что больно, хоть он и не признается никогда. И все из — за меня. Из — за того, что меня «бабой» назвали. Мне было пофиг, смешно же. Шестнадцать, какая я баба. Для него повод веский, даже если косо посмотрят. А тут. Мы возвращались вместе со стадиона и уже около дома нас встретили его «типа друзья», парни с секции. Проводить время с бабой, которая к тому же курица тупая за врагов болеет, не по — пацански. Я всегда знала, что степень вспыльчивости у него — крайняя, но в тот день в него бесы вселились. Я не ошиблась, именно несколько. Бывали моменты, когда его стоило бы бояться, я же была уверена, что он меня не тронет. Всегда только оберегал.
— Ия, хочу Вас обрадовать. У нас тоже есть ярый болельщик Спартака, — Мотов никак не уймется, весело мужчине, — Он, - понятно о ком говорит, — У нас тоже белая ворона со своим Спартаком. Локо — сила, — разводит руками.
— Ты сегодня в ударе, — голос Макара
