хлопнув в ладоши.
Леся и Яна, довольные собой, заулыбались, переглядываясь, и принялись быстрее орудовать ложками.
Ужинать мы закончили быстро. Девочки убежали строить кукольный дом, а меня Саша позвал для разговора к себе в кабинет. Я шла, внутренне сжавшись, готовясь к очередному прессингу, и совсем не ожидала того поворота, что мне приготовил мужчина.
– Не находишь, что это подло? – зашла с наступления.
– Ты о чем? – недоуменно обернулся он, останавливаясь у письменного стола.
– О том, что ты пытаешься манипулировать чувствами детей и занять место их отца. – Меня внутренне потряхивало.
Я еще сама не разобралась отчего. Какая-то злость на него, на свою беспомощность, на дурацкие реакции тела.
– Нет, не нахожу, – спокойно ответил Саша, присаживаясь на край стола. – Девочкам нужно внимание отца, а за неимением оного они будут искать его в каждом мужчине, который вызовет симпатию или доверие. Они еще слишком маленькие и нуждаются в отцовской ласке. Так пусть лучше называют папой меня, чем чужого мужика с улицы, – последние слова прозвучали особенно жестко, словно он подозревал меня в связи с кем-то.
– Хорошее оправдание своему эгоизму.
– Я хочу, чтобы они были счастливы, чтобы хотя бы у кого-то из моих близких было нормальное детство с любящими родителями. Тем более... – Саша потянулся к нижнему ящику стола, вытаскивая какие-то листы с печатями, бланки, распечатки. – Боюсь, мне недолго осталось играть эту роль.
– П-почему? Что это? – Я подозрительно покосилась на бумаги в его руках.
В прошлый раз, когда он показывал подобную стопку, меня ждал неприятный сюрприз. Что-то мне подсказывало, что и сейчас будет не лучше.
– Диагноз, – скривился с горечью. – Ознакомишься или поверишь на слово?
Я протянула руку, забирая листы. Пробежалась по строчкам, холодея. Анализы, результаты диагностики, заключения, медицинские термины.
Часть была на английском языке, который я, увы, не понимала. Их отложила в сторону.
Вчитывалась в каждое слово, пытаясь понять, но смысл упорно ускользал. Единственное, что я выхватила из всей попавшейся на глаза информации, это то, что Саша тяжело болен.
Глаза непроизвольно защипало от навернувшихся слез. Обида и злость, гулявшие во мне еще минуту назад, испарились без следа.
Это какой-то розыгрыш? Черный юмор?
Ошибка?
Наверняка! Такое иногда случается, я слышала!
Потому что подобного просто не могло быть на самом деле.
Не сейчас! Не с ним!
Не с нами, потому как Саша для нас оставался последней надеждой. Последней бухтой, где мы могли бы спрятаться, укрыться от неприятностей, переждать шторм.
Но слова, отпечатанные на листах формата А4, государственные печати, заключения ведущей клиники упорно доказывали обратное.
– Поэтому ты уезжал в Израиль? – потерянным голосом выдавила я.
Мужчина терпеливо ждал моей реакции, опустив голову, а мне казалось, что я теряю точку опоры. Только-только на горизонте забрезжили проблески светлой полосы, только я позволила себе поверить, что есть выход, как судьба снова косила на корню.
– Да, – ровным тоном ответил он. – Был на обследовании, подготавливался к основному этапу лечения. Прогнозы, скажем так... положительные. Шанс есть, и довольно большой. А при правильном подходе и современной медицине вообще, можно сказать, пятьдесят на пятьдесят.
Он лгал. Я видела это по потухшему взгляду, по усталому виду, по горькой усмешке на лице. Если шанс и был, то гораздо ниже. Плюс врачи не всесильны. Всегда может быть так, что организм неправильно отреагирует на подобранную терапию, пойдет отторжение, негативная реакция, аллергия на какое-нибудь лекарство. Да что угодно!
– Теперь ты в курсе, в связи с чем у меня к тебе предложение.
– Какое? – среагировала машинально.
– Прежде ответь мне на один вопрос: у тебя были или есть какие-нибудь серьезные проблемы со здоровьем в последнее время?
– Нет, – покачала головой, еще не понимая, куда он клонит.
– Замечательно! Понимаешь, Ника, – Саша чиркнул зажигалкой, прикуривая сигарету, – я все-таки надеюсь выжить, но... Но! Меня уже предупредили, что есть очень большая вероятность того, что потребуется облучение. – Он выразительно посмотрел на меня, словно надеясь, что я по взгляду определю его мысли и то, что он собирался сказать.
Но увы. Подобными способностями я не обладаю, поэтому терпеливо ждала, пока он продолжит.
– Я хочу сына. Наследника, – выдохнул в сторону струю дыма, не сводя с меня глаз.
– Понимаю, – кивнула согласно.
Вполне нормальное желание, и я могла его понять. Сама в свое время мечтала о детях, переживая, что у нас с Андреем так долго ничего не получается. Искала причины, бегала по всяким репродуктивным центрам, боясь услышать страшный диагноз.
А как бы я чувствовала себя, если бы мне озвучили что-то подобное?
– И его мне родишь ТЫ, – терпеливо разъяснил Саша, склонив голову набок. – Это и есть мое условие. Я решаю твои проблемы, ты – мои.
А вот после этих слов я зависла.
– Не поняла? Саш, ты сейчас серьезно? – Абсурдность ситуации зашкаливала.
– Более чем, – все таким же убийственно-спокойным тоном продолжил он. – Понимаешь, – еще одна глубокая затяжка и выдох, – бегать, искать суррогатную мать, договариваться, проверять ее по своим каналам, ибо чужим я не доверяю, – у меня времени нет. Да и желания как такового. Мне нужна проверенная женщина.
"Я тебе не инкубатор!" – вспомнились слова брюнетки, встреченной мной у Саши в приемной, когда я недавно приезжала к нему на работу. И ее состояние, в каком она выскочила из его кабинета.
– Подожди! – выставила руку в защитном жесте. – Ты хочешь, чтобы я родила от тебя. А дальше? Что будет потом?
Он усмехнулся, опустив голову и глядя себе под ноги. Докурил сигарету, затушил окурок в пепельнице.
Горло першило от концентрации дыма в воздухе, но я терпеливо молчала.
Саша догадался сам. Раскрыл пошире окно, впуская свежий
