Надеюсь, что не услышу этих игр.
На новом месте мне снится мой незнакомец. Кажется, наши игры не закончены, и я желаю их, но утром ничего не могу вспомнить.
На следующий день я жалею о выпитом и сказанном. Леша смотрит на меня теперь как-то странно. Нет, он не осуждает, я это чувствую. Но мой рассказ как будто что-то изменил. Спрашиваю его прямо, в чем дело, но Белов все сводит в шутку, уверяя, что мне показалось. Может, так и есть, с похмелья и не такое мерещится людям. Да и сама я слишком мнительная иногда. Особенно после сплетен, которые с подачи Аллы и Милы теперь гуляют обо мне по универу.
Возвращаюсь домой и стараюсь закончить курсовую. Чуть-чуть не хватает времени. В понедельник я мчусь в прокуратуру, потом в библиотеку, чтобы выписать несколько цитат, потом на кафедру и только к четырём оказываюсь в офисе. Бельский не ругает. Он лишь загружает меня работой так, что я до позднего вечера не поднимаю головы. Сергей Александрович отвозит меня домой сам. Я бы прониклась его галантностью и внимательностью, но нет сил. Адски устала. Так проходит несколько дней. В середине недели я вообще не успеваю в офис, потому что сдаю досрочно сессию, заканчиваю и распечатываю курсовую. Преподаватели идут навстречу, требуя только личную консультацию и письменную работу.
Меня это устраивает. Курсовую принимают без защиты вовсе. Остается сдать только один экзамен через день. Я чувствую, что ужасно соскучилась по работе и офису, где бываю эпизодически последнее время. Или же скучаю по Бельскому? Не знаю. Лучше не знать.
Я просидела в библиотеке, готовясь к экзамену дольше чем планировала. Уже в метро по дороге домой я внезапно для себя самой вспоминаю, что должна заскочить в офис, забрать документы для нотариуса. Так можно сэкономить немного времени, не заезжая утром в контору.
Откладывая конспекты, которые усиленно штудировала даже в метро, я позволяю себе подумать о Сергее. Он вроде бы был все таким же вежливым и деловым на работе, но время от времени я ловила на себе его пристальные взгляды. Бельский улыбался как ни в чем не бывало, но меня каждый раз охватывал какой-то сладкий трепет. Я испытывала десятикратное удовольствие, когда он хвалил меня, и не так сильно расстраивалась, когда отчитывал за промахи. Мы стали отличной командой. Я этим очень гордилась и с волнением ждала благотворительного приема.
Я улыбаюсь, спеша к офису, мысленно представляя, как отреагирует Сергей, увидев меня на приеме в новом платье. От этих мыслей меня отвлекает сигнализация на этаже. Уже достаточно поздно, но она не включена. Видимо, кто-то остался поработать.
Войдя в приемную, я сглатываю. Сергей сидит на диване, грея в руке стакан с янтарной жидкостью, уставившись стеклянным взглядом в стену напротив.
- Привет, - тихо здороваюсь я, выбрав почему-то именно это слово, а не привычное «здравствуйте».
Бельский поворачивает голову, вымученно улыбается.
- Привет, красавица. Уже утро, что ли? – усмехается босс, и я понимаю, что он пьян.
Не знаю, как себя вести, потому просто объясняю:
- Нет, я зашла забрать документы. Не хочу утром заезжать.
Бельский только мычит что-то одобрительное. Я прохожу в кабинет, нахожу все необходимое, складываю бумаги в папку. Вернувшись в приемную, замечаю на столике возле дивана почти пустую бутылку коньяка. Бельский тянется к ней, выливая в стакан остатки.
- Так поздно ходишь одна, Соня. Опять ищешь приключений на свою красивую задницу, - говорит он, не глядя на меня.
Я не очень понимаю, о чем он и к чему, но точно вижу, что Сергей расстроен, даже подавлен. Он очень похож сейчас на человека, которому нужна пусть не помощь, но, возможно, поддержка. Я опускаюсь на диван рядом с ним и тихо спрашиваю:
- Сергей Александрович, что-то случилось?
- С чего ты взяла? – пожимает плечами Бельский, пригубив из стакана.
- Вы пьяны.
- Заметила, да?
- Расскажите, - прошу я, готовая быть посланной куда подальше. – Иногда легче, если рассказать.
Я не жду от него откровенности, но и оставить вот так не могу.
Бельский молчит. Долго. Так долго, что мне становится неудобно в звенящей тишине. Я собираюсь встать и уйти, когда он заговаривает.
- Один мой хороший приятель не так давно умер…
- О, мне жаль, соболезную, - выдаю я дежурную фразу. Ничего лучше на ум не приходит.
- Не настолько близкий, Сонь. И помер он в бане с девицами. Веселая смерть, - снова усмехается Сергей. - Я оформлял его завещание за год до этого. Он был богат и хотел, чтобы все его деньги достались детям. Старший парень, уже взрослый, и двое мелких. Он также оставил пожелание, чтобы сын взял опеку над братом и сестрой.
- А как же мать? – перебиваю я, потому что не сходится.
- А мать пришла ко мне и просила оспорить завещание, потому что у нее кончились накопления, и богатый любовник ее бросил. А, нет, официальная версия, потому что в двадцать лет у старшего сына не хватит мозгов. Я в двадцать лет уже вел дело за своего препода по уголовке, - Сергей опрокидывает в рот остатки коньяка. - Две недели, Сонь! Две гребаных недели она мне названивает и рассказывает про чертовы деньги, которые ей нужны позарез. Только бабки, бабки, бабки. И ни слова о детях, которых она бросила сразу после развода.
Я сглатываю.
- Она оставила их с отцом?
- Ага. Даже глазом не моргнула. Видимо, пытается продать себя подороже, пока не вышла в тираж. Или же молодым любовникам нужно обеспечение. Черт знает. Но меня тошнит от нее. А я не могу отказать.
- Почему?
- Потому что решил давно для себя, что в таких случаях буду беспристрастен.
- Почему сейчас не можете таким быть? – спрашиваю я, искренне испытывая интерес.
Никогда Сергей не говорил со мной настолько откровенно. Я понимаю его попытки договориться с совестью. Этический аспект в юриспруденции очень сложный.
